Алый король - Ниммо Дженни (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
ПУТЕШЕСТВЕННИК
— Папа, я привела Чарли Бона, — чуть взволнованно сказала Нерен.
— Вижу, Нерен. А ведь я запретил тебе ходить в город. — Голос был хриплый, чувствовался сдерживаемый гнев. Говоря с дочерью, человек даже не взглянул на Чарли. — Полагаю, ты переходила по железному мосту?
— Прости. — Нерен уставилась на носки своих ботинок. — Я… не удержалась.
— Конечно! Не удержалась! — Отец повысил голос. — Ты когда-нибудь научишься бояться? Научишься благоразумию?
Нерен с надеждой улыбнулась:
— Но ведь ты рад, разве не так? Рад, что я привела Чарли?
Мужчина досадливо хмыкнул и с размаху всадил топор в пень. Он повернулся и молча ушел в дом.
Странно, но дверью он при этом не хлопнул. Тем не менее, Чарли почувствовал себя весьма неуютно.
— Отец быстро отходит, — доверительно сообщила Нерен. — Он немножко сердится, но это похоже на затухающий огонь. Пойдем в тепло! — Девочка направилась к дверям.
Но Чарли не двинулся с места. Несмотря на холод, ему не хотелось уходить от животных. Некоторых он уже узнал. Вон что-то клюет уточка Эммы. Попугай Гомер сидит на столбике ворот, в дальнем углу двора щиплют травку два белых кролика, очень похожих на кроликов Оливии.
— Пожалуй, я заберу Спринтера-Боба и пойду, — сказал девочке Чарли. — Мои друзья теперь сами могут прийти и забрать своих любимцев.
— Нет! — резко возразила Нерен. — Об этом месте никто не должен знать. Вот тогда отец действительно рассердится. Пойдем! — Она кивком предложила ему войти. — Ты должен поговорить с ним.
Чарли не казалось, что этот седой раздражительный человек так уж сильно желает с ним разговаривать, но Нерен столь настойчиво звала, что он почти против собственной воли двинулся за ней.
Спринтер-Боб дошел с Чарли до порога, но в дом войти не решился. В маленькой прихожей Нерен скинула башмаки. Чарли сделал то же самое. Затем Нерен отворила вторую дверь, и они оказались в уютной и чистой кухне. На плите кипел чайник, в печи жарко полыхали дрова. Стоявшая на круглом столе керосиновая лампа освещала помещение неярким светом.
Отец Нерен сидел в кресле у печи, а над ним склонилась женщина и в чем-то настойчиво его убеждала. Она взглянула на вошедших детей и улыбнулась. У Чарли сразу пропали сомнения.
Женщина, как и Нерен, явно была китаянкой. Следовало бы хоть что-то сказать, но к тому, что произошло, Чарли был совершенно не готов. Он вдруг заметил, что все стены, сплошь до последнего кусочка, завешаны фотографиями, похожими на окошки, из которых виднелись горы и только горы. Тут были белоснежные вершины, залитые то солнцем, то лунным светом; горы, исполосованные снежными полями с фиолетовыми тенями и рассыпанными по ним разноцветными флажками.
На одном из снимков альпинист позирует перед фотокамерой. Он смеется, салютуя, а темные очки вздернуты на вязаную шапочку. Чарли буквально услышал его смех. Вокруг него поднялась какая-то суета, затем кухня вдруг закачалась из стороны в сторону и исчезла. Чарли остался один. Он плыл к далеким горам.
Холодно. Морозный воздух обвевает лицо. Чарли летит над ослепительно белым снегом, и смех слышится все громче и громче.
Кто-то схватил Чарли за руки. Обидно. Он попытался освободиться, но это оказалось ему не по силам. Его дергали, тащили, трясли — до тех пор, пока он не пришел в себя. Когда Чарли открыл глаза, оказалось, что он так и стоит на пороге кухни, а на него напряженно смотрит пара голубых глаз, а лицо больше не кажется сердитым.
Не отпуская руки мальчика, отец Нерен подвел Чарли к печи и усадил в кресло.
— Мне казалось, что я побывал на какой-то горе. — Чарли опять обвел глазами фотографии на стенах. — Вы там были, мистер?..
— Удачное же время для путешествия ты выбрал, Чарли Бон. Напугал нас всех до смерти, — ответил папа Нерен.
— О, значит, вы о них знаете? Я имею в виду о моих перемещениях?
— Да, слышал.
— Добро пожаловать к нам, Чарли, — вмешалась в разговор китаянка и укоризненно взглянула на мужчину. — Мой муж беспокоится за Нерен, но он не должен был сердиться на тебя. Это неправильно. — Женщина озабоченно тряхнула головой, подвинула стул и села к столу.
— Извини, — обняв ее, забормотала Нерен. — Это я виновата. Прости, мамочка!
— А как вас зовут? — спросил мужчину Чарли.
— Бартоломью. Я сын Иезекииля Блура. Не волнуйся, в своей семье я — паршивая овца. Я давно уже не видел ни своего отца, ни сына. Они так же далеки от меня, как луна от земли, — увидев тревогу на лице Чарли, торопливо добавил он.
— Но почему… — Чарли оглядел помещение. — Как вы здесь оказались?
— А, — с досадой произнес Бартоломью, подошел к окну и стал разглядывать гостей, разгуливающих по двору.
— Он тебе все расскажет, — вмешалась Нерен. — Правда, папа?
Бартоломью решительно вернулся к столу:
— Да. Должен.
Тон у него был серьезный и немного печальный. Он подвинул свой стул поближе к Чарли и начал рассказ.
Пока он говорил, мама Нерен подала Чарли пиалу с ароматным горячим чаем. А потом еще такой вкусный пирог, что просто слюнки потекли. Он никогда не пробовал ничего подобного. Но в знак благодарности смог только кивнуть, потому что не в состоянии был оторваться от невероятной истории.
Она началась со свадьбы. Дождливым осенним утром Бартоломью Блур женился на Мэри Шанс. Никого эта свадьба не радовала, кроме жениха и невесты, так любивших друг друга, что они даже не заметили ненастья. Иезекииль Блур и его кузины презирали невесту, хорошенькую, но всего лишь танцовщицу. А родители Мэри боялись за дочь, которая с замужеством попадет в такую странную семью.
— В конце концов, нас оставили в покое, — со вздохом продолжал Бартоломью. — А потом я услышал об экспедиции. Моя мать обычно брала меня с собой. Она увлекалась редкими растениями. Именно с тех пор я полюбил горы. Даже после смерти матери мы с друзьями тратили все каникулы на восхождения. Мы побывали в живописнейшем парке Северного Уэльса, на горе Сноудон, в Альпах и Пиренеях. Но я всегда мечтал увидеть Гималаи.
Однажды от одного из моих друзей-альпинистов пришло письмо. Гарольду, моему сыну, в ту пору было восемь лет. Это был серьезный и флегматичный ребенок. И он не разделял мою страсть к путешествиям. Он ненавидел палаточные лагеря, пешие прогулки и даже пикники. — Бартоломью горько хмыкнул. — Представьте себе мальчишку, который не любит пикники!
— Представляю! — Нерен прищелкнула языком.
— В письме сообщалось об экспедиции, — продолжал Бартоломью. — Через месяц друг отбывал в Гималаи и приглашал меня присоединиться.
Чарли и сам не заметил, как слопал пирог…
— Мэри уговаривала меня, мол, это единственная возможность и если не поеду, то потом всю жизнь буду жалеть. И я поехал. — Голос Бартоломью еле заметно дрожал.
Он поднялся и начал шагать по комнате.
— Все шло хорошо до той ночи, когда случилась снежная буря. Свирепая, страшная буря. В сошедшей лавине погибли двое из нашей партии, а меня сбросило в ущелье. Я провалялся там два дня и был не в состоянии двигаться. Меня нашел и подобрал человек из какого-то загадочного племени.
Бартоломью опять сел. Это племя выхаживало его. У него оказались сломаны обе ноги и проломлен череп, но примерно через год он все-таки достаточно окреп и уже готов был пуститься в путь. Молодой парень из этого племени повел его горными тропами, и через несколько недель они добрались до города, в котором был телефон.
— Я хотел сообщить Мэри, что жив и возвращаюсь.
Тут Бартоломью затряс головой, одну руку запустил в седые волосы, а другой прикрыл глаза.
Впервые в жизни Чарли боялся о чем-то спрашивать. Он поглядел на Нерен и ее маму, но те, кажется, тоже были не в состоянии говорить. А Бартоломью как будто заново переживал свое горе.
В конце концов, любопытство взяло верх, и мальчик рискнул:
— Что же случилось?
Бартоломью поднял глаза:
— Трубку взяла твоя бабушка, Гризелда Бон. Она находилась в моем доме, чтобы продать его. Оказывается, все были уверены, что я погиб во время схода лавины. Когда об этом услышала Мэри, она пришла в пустой театр и стала танцевать. И танцевала до тех пор, пока не умерла. — Бартоломью тяжко вздохнул. — Мой сын жил в академии Блура под опекой Иезекииля и Гризелды и был совершенно счастлив.
