Возвращение к себе (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Слава Богу, хватило ума собрать тогда такие регулярные отряды, иначе все рассыпалось бы, еще не начавшись.
Потом были, три года патрулирования той самой эфемерной границы: разведка, поиск, стычки. И нападать и убегать случалось. Выучился арабскому…
Сельджуки и египетские отряды захватывали людей. Кого продавали в рабство, кого возвращали за выкуп. Торговля рыцарями стала на Востоке прибыльным делом. Бывало и такое: увозили в пустыню, раздевали и бросали просто так, в назидание. Война как война. День за днем.
Хаген попал в плен раненым, потерял речь, да и надежду уже потерял, когда до нас с Солем дошли слухи, что какой-то франк, прикованный к колодезному вороту, качает для правоверных воду. Пришлось наняться погонщиком в караван. Благо, Соль лучше меня по-арабски, да и другие языки знает. Как тогда с больным Хагеном к своим выходили, не спрашивай. Думал, все - конец. Но вышли, а там и меня зацепило.
Сюда в глухомань юго-восточного порубежья долетали только отголоски сражений, бушевавших в Тивериаде, Антиливане, Эдессе и Галебе. Главным образом, новости приносили воины, заступавшие на смену тем, кто погиб или отправился домой.
Многие, не выдержав испытания пустыней, отчаивались завоевать свое княжество.
Со смертью Готфрида Бульонского всеобщий хаос и раздор настолько усилились, что Роберту одно время казалось - до полного краха остался один шаг. Балдуин, помазанный на престол Иерусалима, вскоре после кончины Блюстителя Гроба Господня, попытался навести хоть какой-то порядок. Лагерь Роберта перестал испытывать недостаток в провианте и ору-жии. Но вместе с тем в порубежье хлынули толпы рыцарей и простолюдинов самого сомни-тельного свойства. Приходилось мириться и с этим. Откажись Роберт - остался бы с горст-кой верных людей, которых что ни день становилось меньше.
Назавтра назначили выход большого обоза с ранеными в Иерусалим. Там, в больнице при Храме, с давних времен обосновалась община монахов настолько искусных в врачева-нии, что слава о них распространилась далеко за пределами Палестины.
Соль отправлялся с обозом. Во-первых, он сам был неплохим медикусом, во-вторых, кроме него некому было доверить командование обозом. Да и сам граф Альбомар настолько измотался за последнее время, что вот-вот мог свалиться с ног. И лучше ему там будет, - решил Роберт. Вдалеке от непрерывной мелкой, но такой же как и крупная, убийственной войны, в тишине монаше-ских келий, в заботе о страждущих, возможно к блистательному Солю вернется душевный покой, утраченный на пороге Храма в день взятия Иерусалима.
Хаген, которого они нашли в крайне плачевном состоянии в забытой Богом сирийской деревне, до сих пор болтался между жизнью и смертью. Его устроили на одной из телег. Ря-дом уложили Гарета. Накануне, к вечеру, у того приключился сильный жар на смену кото-рому пришел понос. За прошедшие сутки Гарет потерял, наверное, треть собственного веса. На Роберта смотрел, глубоко запавший, лихорадочно блестящий глаз.
- Держись, старик, - Роберт, наклонившись над Гаретом, говорил тихо, чтобы не тревожить уснувшего Хагена. - Тебе только до Иерусалима дотянуть, там монахи мертвого на ноги поставят.
- Ничего со мной не будет. Отлежался бы и здесь. - Голос бывшего слуги, а нынче рыцаря штурма был необычно слаб. - Вели, Роберт, чтобы меня назад в шатер отнесли. Не хочу тебя оставлять.
- Ну что ты как нянька над младенцем?
- А я и есть нянька. Душа за тебя болит.
- Уймись, старик! Выздоровеешь, отдохнешь в городе, за добром нашим присмот-ришь, и назад. Не торопись особенно.
Но Гарет не хотел слушать разумные слова. С незнакомым чувством стеснения, Роберт заметил слезы у того на глазах.
- Роберт, душа у меня за тебя…
Его позвали. Сегодня ночью предстояло идти в рейд. Небольшой отряд сельджуков, как шакалы рыскавших в порубежье, напал на армянское сельцо. Всех вырезали, похватали, что смогли унести - и в пустыню. Роберт надеялся догнать разбойников, но надо было поторапливаться. Уже давно никто так нагло не орудовал на его участке границы. Сарацины знали - он не оставит ни одной попытки нанести урон ему или людям, которых он ох-ранял.
Кони стояли оседланными, люди почти все уже собрались. Отдав последние команды, он вернулся к обозу. Гарет лежал, сонно смежив веки. Роберт недолго постоял и уже соби-рался уйти, когда старик открыл глаза:
- Послушай, - голос звучал еще тише, чем прежде, - меня отравили.
- Брось. Это просто болезнь. Полвойска ею переболело. Дня три-четыре и подни-мешься.
- Отравили. Будь осторожен. Я твоему отцу клялся на кресте, что буду беречь тебя пуще самого себя.
- Так это когда было? Лет тридцать прошло, наверное?
- Неважно. Не ходил бы… душа… - голос затих, глаза закрылись. Роберт приложил ла-донь ко лбу больного. Кожа холодная, но живчик тоненько пробивался.
- Я ему дал сонного отвара, - сказал подошедший Соль. - Дорога тяжелая, да и живот закрепит. Только знаешь, Роберт, боюсь, он прав, непохожа его болезнь на обычную, что у других случается сплошь и рядом.
- И ты туда же! Ладно, хоть, Больстад молчит, а то и он бы взялся уговаривать.
- Не гневайся. Возможно, я не прав, но… и у меня…
- Душа?
- Она.
- Все, я пошел. Выходите одновременно с нами. Отряд у тебя в подчинении надеж-ный.
Думаю, доберетесь без происшествий. Только прошу тебя, Соль, довези их!
- Береги себя, Роберт.
К разоренному армянскому селу вышли с рассветом; передохнули, сменили коней на заводных и двинулись на восток. Следы уводили в сторону порубежного оазиса.
Мусуль-манский поселок встретил настороженно. Здесь находники не тронули никого - единовер-цы. На вопросы франков, жители оазиса отвечали неохотно. Куда ушел отряд сельджуков? А вон туда, нет - туда, нет - не знаю. На том и весь сказ.
Вода в колодце, слава Богу, оказа-лась чистой, удалось нацедить полные бурдюки и фляги. Залетный отряд ушел в безводные места.
Если бы ни свежие следы, Роберт отказался бы от преследования. Всю дорогу он ловил себя на том, что хочет обернуться, будто спину буравил недобрый взгляд.
Накаркал старый черт!
День преследования по солнцепеку ничего не дал. Сельджукский отряд, гораздо лучше знавший местность, без особого труда уходил по балкам, прятался за невысокими, покрыты-ми серой сожженной солнцем растительностью, холмами. Роберт решил, что завтра утром развернет людей обратно. Ему и раньше, если поиск заводил в глухие, опасные места, иногда приходилось отказываться от преследования. Гораздо больше воинской славы командир франков ценил жизнь своих людей.
Поздно ночью, когда раскинули походные палатки и расставили часовых, выяснилось, что новичок итальянец, вопреки приказу графа захватил с собой флягу вина. Люди, прибы-вающие из Европы на кораблях венецианцев в последнее время, зачастую были далеки от идеала пилигрима. Роберт уяснил себе это давно. Дома, то есть в своем укрепленном лагере, он примерно наказал бы ослушника, здесь же под негостеприимными колючими звездами пустыни ограничился выговором. Да и фляжка была не столь уж велика, чтобы его воинство перепилось. Роберт пить отказался, но прилипчивый итальянец, чувствуя, должно быть, за собой вину, подсел к графу и под назойливые уговоры все же плеснул вина в его кружку с водой. Роберт еще некоторое время бодрствовал, даже проверил посты…
Сон навалился как толстая, пыльная кошма: ни продохнуть, ни выбраться. Несколько раз ночью выныривая из поморока, Роберт пытался и не мог открыть глаз; понимал, что надо проснуться - не хватало сил.
Пробуждение обернулось продолжением ночного кошмара. Тяжелая как чугун голова едва поворачивалась на затекшей шее, глаза слезились. Потянулся протереть… и только то-гда понял, что связан. Звуки за тонкими стенками палатки оформились в чужую речь. Топта-лись и всхрапывали кони, звякало оружие. И - никаких признаков боя.
