Путь Богини Мудрой - Крушина Светлана Викторовна (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
Лекад сдержал слово. Когда Лионель проснулся, то чувствовал себя гораздо лучше. Осмотрев его, Лекад решил, что разговор юноше не повредит. Если б он только знал!..
После того, как Лионеля принесли к целителям из храма Перайны, он оставался в забытье около десяти часов. За это время полностью выгорел храм Гесинды и прилегающие к нему кварталы.
— Поднялся ужасный ветер, — пояснил Лекад. — Никогда ничего подобного в жизни не видел. Кажется, только этого ветра хватило бы, чтобы сравнять с землею два-три города… Он и разнес огонь. Все произошло в один миг. Пожар распространялся с невероятной скоростью, и пламя никак не могли потушить. Как будто какая-то магия была во всем этом.
— Это и была магия, — прошептал Лионель. — Заколдованный ветер и заколдованный огонь…
— Да? — Лекад глянул на него пристально. — Может быть. Я в магии ничего не смыслю.
— Много ли раненых?
— Наш храм полон. Храм Борона — тоже…
На минуту Лионель закрыл глаза. Потом открыл и спросил:
— Почему же я в комнате один?
Лекад отвел взгляд.
— Так распорядился ваш гильдмастер.
— Ах вот как… значит, они уже все знают…
— Девушка, которая была с тобой, все еще не приходила в сознание, — переменил разговор Лекад. — Сначала никто не мог взять в толк, как она оказалась в храме ночью. Потом кто-то из ваших предположил, что это, должно быть, Лионетта, дочь мастера Риатта. Кажется, это обстоятельство многое сделало для них ясным.
Лионель промолчал.
— Уже приходила мать девушки, — ровным тоном продолжал Лекад. — Мы ее не пустили…
— А мне — можно ее видеть?
— Нет.
С минуту они помолчали.
— Пойми, Лионель, помочь ей ты все равно ничем не сможешь. К тому же, тебе самому нужно сначала поправиться.
Лионель посмотрел на свои руки. От локтей до кончиков пальцев их плотным слоем покрывали пропитанные мазью повязки. Такие же повязки стягивали и грудь. Но это его не беспокоило. А вот руки…
— Они заживут, — сказал Лекад. — Останутся ожоги, но колдовать ты сможешь. Только потребуется время.
По правде сказать, о возможности превратиться в калеку и навсегда утерять способность творить заклинания Лионель думал не очень много. В груди по-прежнему было пусто, присутствия силы он не ощущал. Да и не знал, решится ли прочесть хоть одно заклинание после случившегося в храме, даже если сила вернется к нему. Слишком свежи были воспоминания о хохочущем и воющем ветре, о пламени и жаре. О почерневшем лице Лионетты. А еще, стоило ему закрыть глаза, он видел сотни людей, которые бродят среди обгорелых обломков, которые некогда были их жилищами. Плач и стоны терзали его слух…
А ведь он не видел воочию никого из тех, кто по его вине потерял дом и близких. Комната в храме Перайны стала его темницей. Даже когда он начал вставать, ему не позволяли покидать ее. Лекад, один только навещавший Лионеля, сказал, что такова воля гильдмастера магов. Лионель стал узником, ожидавшим приговора.
Уцелевшие в пожаре маги и служители Гесинды остались без святилища и нашли временное пристанище в храме Перайны. Ни один из них не пришел навестить Лионеля. Он уже не сомневался: его собратья знают, кто стал виновником пожара. Требовалось разве уточнить обстоятельства. И он готов был, если его призовут к ответу, изложить все подробно и честно.
Что до горожан, то им оставалось только строить предположения. О причинах пожара прилюдно пока не извещали. Все-таки Лионель принадлежал к братству Богини, братство же предпочитало не отдавать виновного городскому суду, а разбирало его проступок в приватном порядке, в кругу своих. Лионель, впрочем, предчувствовал, что для него дело добром не кончится, и гильдия выдаст его городу. Слишком большая на нем лежала вина. Предел же снисходительности братства существовал вполне определенный.
— Тебя желают видеть братья, — сказал Лекад. Неподвижно сидящий на кровати Лионель вскинул глаза.
— Наконец-то! Еще немного, и я спятил бы от ожидания.
— Пойдем, я провожу тебя, — Лекад протянул руку, чтобы поддержать его.
Юноша осторожно отстранился.
— Ты знаешь, зачем меня зовут?
— Догадываюсь, — спокойно ответил лекарь.
— Меня будут судить.
Лекад, не шевельнув ни одним мускулом, разглядывал его лицо. С опаленными и не отросшими еще бровями и ресницами, оно имело весьма странный вид. Черные глаза блестели сухим лихорадочным блеском.
— А ты знаешь, за что?
— Догадываюсь, — повторил Лекад, — что ты причастен к пожару.
— И ты так спокойно со мной разговариваешь?! Зная, сколько людей погибло по моей вине?
— Я служу Перайне, — сказал Лекад, — а не Прайосу. Я лечу людей, а не сужу их. Ты готов идти?
— Готов, — Лионель спрыгнул с кровати.
Вместе они подошли к двери. Лекад легко тронул его за плечо.
— Когда братья отрекутся от тебя, начнется самое трудное. Крепись, парень. Знаю, тебе и так нелегко, но будет еще хуже.
— Куда уж хуже… — тихо отозвался Лионель.
Лекад тогда смолчал, но очень скоро выяснилось, насколько он был прав.
Судить преступника собрались старейшие маги Аркары и Карнелина. Среди них Лионель увидел своего гильдмастера, мэтра Эйбела, прочих своих наставников. Было и одно незнакомое лицо (как юноша узнал вскоре — ментальный маг, специально приглашенный для разбирательства его дела). Все глядели на него сурово и холодно, без тени сочувствия. Лионель встал перед собранием, с трудом сдерживая нервную дрожь. Вперил глаза в носки своих башмаков. Поднять голову сейчас было бы для него непосильным испытанием.
Заговорил гильдмастер. Непререкаемым тоном он велел юноше рассказать, где он был и что делал в ночь пожара. Предупредил, что среди них находится ментальный маг, который сразу распознает ложь.
— Я не посмел бы солгать вам, мэтр, — выдавил Лионель.
— Говори же!
Он начал говорить. Его выслушали в мертвом молчании. Лишь когда он закончил, в тишине прозвучал тихий яростный голос мэтра Эйбела:
— Глупый, тщеславный мальчишка!
…Судьбу его решали без него, за закрытыми дверями. Лионеля выставили в смежный покой, где он провел час или полтора, в тоске расхаживая от стены к стене. Молиться он не мог, да и не знал — о чем. Всю жизнь Богиня благоволила к нему, а теперь он больше не ощущал ее незримого присутствия.
Постепенно им овладевало душевное оцепенение. Ему даже начало казаться, будто решение суда ему совершенно безразлично. Но от равнодушия и следа не осталось, когда отворились двери, ведущие в импровизированный зал суда. Закаменев, Лионель сделал шаг навстречу старому гильдмастеру, для которого почтительно придержал дверь маг помоложе. Старик смерил преступника ледяным взглядом.
Никаких споров относительно судьбы Лионеля среди братьев Гесинды не возникло. Никто, даже расточавшие ему похвалы наставники, не выступил в его защиту. Общее мнение было таково: подобные Лионелю дерзкие юнцы своими делами бросают тень на всю гильдию и, помимо прочего, могут послужить источником неисчислимых несчастий. Доказательство чему — недавний пожар.
Услышав приговор, Лионель понял, что именно этого он и ждал все последние дни. В уставе гильдии не было положения о смертной казни. Большее, что могли сделать храмовники с преступником — исключить его из рядов братства и передать дело в руки городского суда. Суда Прайоса. Таким образом, дело Лионеля приобретало публичную огласку.
В тот же день храмовники провели ритуал отлучения над бумажно-белым, оцепеневшим Лионелем. Его мантию, медальон и змеиные браслеты забрали, волосы остригли. Над ним прочитали проклинающее слово Гесинды. Дело его, не мешкая, передали в суд Прайоса.
Теперь ему позволили покидать комнату, на время ставшую для него и больничной палатой, и узилищем. Но он по-прежнему не имел права переступать порог храма Перайны.
Как ни странно, в запрете этом сказалась и забота городских властей о безопасности преступника. Весть о покаявшемся поджигателе в мгновение ока облетела Аркару. И те люди, которые месяц назад в знак благодарности хотели целовать ему руки, теперь посылали ему проклятия и с готовностью разорвали бы его в клочья.
