Зачем нам враги - Остапенко Юлия Владимировна (книги бесплатно .txt) 📗
Лес кончился, и они оказались на перекрестке – только здесь уже не было путевого камня. По расстилавшейся впереди долине тянулись поля и деревушки, а впереди, уже совсем близко, виднелись стены столицы.
Глориндель придержал коня, и Натан даже не удивился этому.
– Нат, дальше я поеду один. Ты должен был сопровождать меня до столицы, но к князю я предпочитаю явиться сам. Тут перекресток – езжай куда хочешь. Я бы на твоем месте к Картеру не возвращался. Будешь ведь думать о ней… как я.
– Уже не буду, – сказал Натан, и эльф покачал головой.
– Я тоже так считал. Часто поступаешь… совсем не так, как полагаешь, что сможешь поступить. – Он умолк на миг, потом вполголоса добавил: – Ты хотел убить меня там, в лесу. Я видел по твоим глазам.
Не убить. Но оставить… одного, привязанным к дереву, истекающим кровью… такая мысль у Натана в самом деле появлялась. Пусть на мгновение – но появлялась. Он вспомнил, что чувствовал тогда, и поежился. Вероятно, ему стоило поступить именно так – и если бы он поддался порыву, сейчас наверняка был бы мертв, но, возможно, так было бы лучше… лучше для всех?
– Не важно, что я тогда хотел, – проговорил он наконец.
– Да. Важно, что ты сделал. А почему – не важно тоже. – Конь под эльфом всхрапнул, и тот снова улыбнулся, вскинул подбородок. – Ладно, пора мне. Передай своему хозяину, что я остался тобой доволен. Спасибо и прощай.
Он двинулся с места, стал отдаляться. Но потом вдруг, отъехав совсем недалеко, вернулся – и Натан понял, что ждал этого.
«Оказывается, я успел его изучить», – подумал он и ничего не почувствовал при этой мысли.
– Не могу! – смеясь, выдохнул Глориндель. – Спрошу все-таки! Ты говорил, что тебя что-то заставило уйти из твоей банды. Что, а? Скажи!
Натан смотрел в лицо эльфа, ловя себя на том, что пытается запомнить его черты, и молчал. Молчал – потому что поклялся себе, что никогда ни с кем не станет об этом говорить. Потому что есть вещи, призраки которых не стоит вызывать к жизни. Вероятно, только со временем он узнает, касалось ли это и Аманиты тоже… но того, о чем спрашивал Глориндель, уж точно касалось.
Сияющее лицо эльфа слегка помрачнело.
– Я же тебе сказал, – обиженно напомнил он. – Про Аманиту… Я никому и никогда о ней не говорил.
Натан молчал. Эльф подождал немного, потом вздохнул.
– Ну… и не надо. Даже у друзей могут быть маленькие секреты друг от друга.
Он засмеялся, зло и звонко, снова хлестнул коня и снова стал отдаляться – Натан знал, что теперь уже навсегда.
«Все верно, господин Глориндель, – подумал он. – Могут… но мы-то не друзья. И я сказал бы вам, если бы вы стали настаивать, хотя, видят небеса, говорить об этом нельзя. Но вы не стали… может, потому, что знаете об этом? Знаете и принимаете… Даже если не способны понять, как я, не понимая, принимаю вас? И еще я сказал бы вам… сказал бы, что именно это делает людей друзьями. Это – а не спасение жизни и безоговорочная откровенность. Но вы и сами понимаете это, так же, как и я, не правда ли?»
Силуэт всадника исчез, пыль улеглась, а Натан все стоял на перекрестке, еще не зная, по какой из дорог двинется дальше, и сам не чувствовал, что улыбается.
Часть 2
Это был не дождь и даже не ливень – просто мировой океан вдруг очутился на небесах и сейчас низвергался обратно на землю. Рябые ленты воды влетали в распахнутое окно и хлестали по полу. Ковер промок насквозь, по мраморным плитам растеклась лужа.
– Уйди с дороги, – сказала Рослин, и Эллен крепче стиснула подсвечник. Свеча покачнулась, раскаленный воск сполз на кожу. Эллен не шевельнулась.
– Куда это вы собрались, миледи? На ночь глядя, да еще в такую погоду?
Рослин взглянула на нее молча, но с таким презрением, какого не вместила бы и сотня слов. Эллен все так же смотрела на нее, пытаясь скрыть замешательство. Конечно, ее вопрос был глупым – едва войдя в комнату и увидев свою юную госпожу на полпути к выходу, в дорожном платье и плотном плаще, с маленьким узелком в руке, она все поняла. И теперь стояла, загораживая дверь, и воск лился ей на руку, а дождь – в окно.
Рослин постояла еще немного, потом пошла вперед. Эллен смотрела на нее и не знала, что сказать или сделать. Когда девочка поравнялась с ней, Эллен почти бездумно ухватила ее за плечо – и застыла, поймав яростный взгляд черных глаз, метнувшийся в нее снизу вверх.
– Пусти, – сказала дочь калардинского князя, – или я убью тебя.
За стеной громыхнуло, небо на миг посветлело, словно днем. Маленькое лицо Рослин, высветленное молнией, было застывшим и бледным, как воск, упрямо лившийся на руку Эллен.
Эллен знала, что рано или поздно это случится, – может быть, только она одна из всех и знала наверняка, пусть и была всего лишь горничной, в чьи обязанности входило расчесывать княжну. Она только вчера вымыла ей волосы – несмотря на то, что девочка подняла капюшон, Эллен чувствовала, что они все еще пахнут хвойным маслом.
– Я не могу вас отпустить, маленькая госпожа. Вы же знаете.
– Я приказываю тебе.
– Ваш отец не одобрил бы, если бы я подчинилась вашему приказу.
– Ты оглохла, дура, или не поняла, что я убью тебя?
– Убейте, – сказала Эллен и слабо улыбнулась.
Рослин посмотрела на тающую свечу, потом на воск, заливавший руку Эллен уже почти до запястья. И сказала:
– А раз так, пойдем со мной.
Вы дивное и страшное существо, миледи, но вы еще такой ребенок, подумала Эллен. И порой наивны, как пристало ребенку. Может быть, именно поэтому я все еще не сбежала отсюда, как все мои предшественницы.
– Вы сразу хотели меня об этом попросить, – сказала она. – Вы, может быть, и зайти ко мне в комнату собирались перед побегом…
Рослин метнула в нее еще один взгляд, в котором на сей раз было больше обиды, чем ярости.
– Ты ведь не можешь бросить меня, так?
– Но и сопровождать вас не обязана, маленькая госпожа. Я не ваша няня и не кормилица. Я всего лишь горничная.
– Кто-то должен расчесывать мне волосы в дороге.
– Нам вдвоем не унести все ваши гребни.
– Вполне достаточно одного. Я его уже взяла.
Эллен, улыбаясь, покачала головой. За окном снова громыхнуло.
– Простите, миледи, вы останетесь. И я буду расчесывать ваши чудесные волосы всеми вашими гребнями, как прежде.
– Тогда я скажу отцу. Про тебя и Рассела.
Это было как удар под дых: Эллен коротко выдохнула, разжала пальцы. Подсвечник, тяжело переворачиваясь, полетел на пол. Свеча упала в лужу, фитиль, зашипев, погас, и они остались в темноте.
Рослин не двигалась, Эллен тоже. Кто-то из них громко и прерывисто дышал.
– Вы…
– Пойдем со мной. – Маленькие холодные пальцы взяли ее за ладонь, липкую от воска. – Пойдем отсюда, я же знаю, ты не меньше меня этого хочешь. А я тебе потом расскажу…
Рослин умолкла. Очередной сполох молнии озарил ее сосредоточенное лицо.
– Я… должна зайти к себе. Взять что-нибудь из еды… и денег…
– Только быстро. Пока гроза не стихла. Они не ждут, что я уйду в такую ночь.
Я тоже не ждала, миледи, подумала Эллен. Знала, что вы уйдете рано или поздно… и, наверное, знала, что уйду с вами, но не ждала. Не так скоро.
Выйти из замка оказалось совсем легко – внимание стражей было обращено туда, откуда кто-то мог попытаться проникнуть в замок под покровом бури, а не покинуть его. Рослин знала потайной ход, выводивший за пределы крепостных стен. Они вышли через него к реке, почерневшей от неослабевающего дождя, и побрели вдоль берега. Их никто не видел, а если бы и видели, то вряд ли за плотной завесой воды признали бы в них двух женщин, одна из которых – княжеская дочь. Стихия всех делает одинаковыми – что с виду, что внутри.
Было холодно, как зимой, дождь колотил по спинам не хуже палок, конечности цепенели на ветру. Рослин крепко стискивала руку своей сообщницы, и Эллен не знала, от холода это или от чего еще. Они прошли не меньше мили до леса, не сказав друг другу ни слова. В лесу лило ненамного меньше, но обе вздохнули с облегчением, оказавшись под обманчивой защитой древесных крон.
