Время вспомнить (СИ) - Норд Наталья (книги без регистрации .txt) 📗
Она вытянула из рукава ночной рубашки сверток и протянула его чтице.
― Разверни. Тебе понадобится больше света.
Тай зажгла свечи в подсвечнике и стала разворачивать сверток. Из него один за другим с шуршанием выпали во много раз сложенные желтоватые листы полупрозрачной кальки с синей подложкой. Тай не верила своим глазам.
―Коксеаф, ― прочитала она, ― Руэздан. Это же...
― Карты, ― подтвердила Релана. ― Береговые линии Метрополии. Опасные участки, области благоприятных течений и сезонных ветров.
― Целое состояние! Откуда?!
― Помнишь мое последнее путешествие? На королевской каравелле. Капитан был молодой и симпатичный. Он разрешил мне брать книги из судовой библиотеки. Иногда он заходил в библиотеку, и мы подолгу разговаривали. Он рассказывал о своих путешествиях и, знаешь (Релана заулыбалась), слегка ухаживал. Конечно, он был простой адман, но очень милый, ему, наверное, льстило то, как я слушаю его, раскрыв рот. Это было его первое плаванье в должности капитана. Разумеется, мой телохранитель, тот, которого приставила ко мне королева, не оставлял нас надолго одних. Но ему, бедняжке, всю дорогу было так плохо, что иногда он трупом лежал в своей каюте. В общем, я нашла в библиотеке копии карт. Мне пришлось вертеться, как мышке под метлой, чтобы сначала украдкой сравнить их с теми, которыми пользовался капитан, а потом перерисовать. Те, что ты держишь в руках, - это уже копии копий. Сначала я сделала все на обычной бумаге, а эту кальку купила в дорогой эпистолярной лавке, когда мы проезжали через Тай-Аноф. Там же я видела похожие карты на продажу - западное побережье...так вот, мои - точнее. Будешь в нужде, продавай не менее чем за тысячу золотых - в свитке тринадцать штук. Не качай головой, я не могла пройти мимо, когда такое валится на голову...я не собиралась их продавать, хотела приберечь для будущих путешествий, но в нынешних обстоятельствах...
― Не могу поверить, ты отдаешь их мне? ― заволновалась Тай. ― Оставь их себе, и ты сможешь путешествовать, независимо от того, даст ли тебе муж на это деньги.
― Смогу, ― Релана стащила с лавки вышитую подушку и подложила ее себе под голову. ― Но тогда я буду больше волноваться о вас с Кратти. О Латии я не так переживаю, она любимица Патришиэ, и та точно не оставит ее в беде, подозреваю даже, что она хочет выдать ее за своего вдового племянника - он еще молодой, и детей надо кому-то воспитывать. О Дейдре я тем более не беспокоюсь, уж она-то сумеет устроиться. Кстати, Кратти я тоже сделала копию, хороших карт много не бывает.
― Не знаю, что сказать,― медленно проговорила Тайила. ― Спасибо тебе, Релана.
― Не за что. Ты знаешь, я только сейчас поняла, что мы - семья. Все пятеро, даже Дейдра. Я всегда буду о вас помнить, но буду писать именно тебе, Тай. Кратти писать бесполезно, она сначала потеряет само письмо, а потом ответ на него, но пусть тоже приписывает хоть несколько строк. Я знаю, как тоскливо мне будет без вас, вы здесь, а я - на краю света, ― Релана всхлипнула.
На прощанье девушки опять обнялись. Релана взяла с Тай обещание, что та не будет провожать ее в дорогу утром, чтобы не лить лишних слез. Тай все равно вышла на рассвете на крепостную стену и видела, как подругу, закутанную в несколько шуб, усаживают в большую карету на полозьях. Кратти несколько недель подряд выходила из своей комнаты с припухшими глазами.
Никто в Метрополии не догадывался, что пятьдесят лет мира и покоя подходили к концу. Добрейшая ушла, не оставив после себя наследника престола. Полгода Метрополия жила без правителя. Все государственные вопросы решали представители Конфедерации Главных Земель и Колоний. Шли разговоры о войне, о том, что на юге за Заливом незаконнорождённые внуки Гефрижа Лукавого, дети его сына, рожденного королевской фавориткой, собирают войска, чтобы идти на столицу.
Во вторую четверть Водопоя, как только стаял снег и слегка подсохла земля, сбежала Дейдра.
Глава 3. Бестия
Сегред.
431 год от подписания Хартии. (сезон осени).
В четвертую четверть месяца Дарителя, в самую слякотную пору, когда небо было подобно серой могильной плите, в ворота постоялого двора Бурчи постучался прохожий. Бурча неохотно вывалился во двор, прошлёпал до калитки, передёрнулся от дождевых брызг, оставляющих тёмные пятна на рубахе и махнул вышибале, чтоб был за спиной. Всякого шаталого люда Бурча опасался, поэтому окошко в калитке открывал крошечной щёлочкой: бывало, что неосторожному хозяину тыкали чем ни попадя в глаз, а то и разносили полголовы арбалетным болтом.
Постоялый двор и корчму Бурча построил за городскими воротами из предприимчивости - хоть и опасно было, но прибыльно. Оно, конечно, беспокоили бродяги и окаянники, но на закате единственный вход в Коксеаф запирался стражей, и желающим попасть внутрь оставалось или устроиться на ночь в кустах под городской стеной, сэкономив постоялое, или раскошелиться на теплое место у очага Бурчи.
В такое время постояльцев было немного, зато в самый сезон в город с побережья везли свежую рыбу в бочках (Коксеаф отстоял от моря на три десятка столбов, чтобы город не беспокоили разрушительные западные ветра), и те, кто не успевал до заката пройти осмотр на въезде, оставались ночевать на постоялом дворе. Иногда сюда же прибегали по темноте ушлые мальчишки в поисках заработка, покупали на пяток медяков с дюжину завёрнутых в мокрую с уксусом холстину рыбин и спешили назад через им только известные лазейки в стене, чтоб на рассвете продать рыбу, уже по два медяка каждую, кухаркам в дома побогаче.
Вечер выдался беспокойный. Бурча сам ходил встречать гостей к калитке. Последняя бочка въехала в город с час назад, и, по словам рыботорговцев, оставила позади две перегруженных телеги, увязшие по бездорожью. Бурча колебался, посылать ли на подмогу племянников, или не стоит, и если посылать, то сколько запросить за услугу.
Стучали негромко, глуховато как-то, словно рукой в рукавице. Так и есть. Бурча потянул на себя слегка окошко, а стоявший за калиткой махнул рукой в пустоту, дернулся и привалился к забору. Бурча, уже не страшась, открыл воротца, разглядывая пришлого.
Охотник. Вроде не раненый, но измученный. Стоял он на дрожащих ногах, развернув ступни внутрь. Охотники косолапо проходили большие расстояния, считая, что от большого пальца быстрее устаёт вся нога. Молодой или просто моложавый, не поймёшь, в лесу люди стареют медленнее, питаясь силой земли. Такой через пару десятков лет осядет, найдёт жену по душе, родит сына и передаст ему секреты, или родит дочь и отправит ее в ученицы в Пятихрамье - охотиться женщине тяжело, она истощается быстрее, не физически, но внутренне, Домом, как говорят саги. Дочь его станет лечить, а может, станет женой такого же охотника и будет 'ведать Домом', а может, накопленная отцом за время скитании сила развернётся в ней, и будет она одной из толковательниц или сагинь.
В юности Бурча мечтал стать охотником. Ему казалось, что нет судьбы лучше, чем вольным бродить по лесам, оставаться наедине с их силой, бить зверей и спасать людей от страшных бесовских тварей, которых и в его время было не мало. На постоялом дворе отца в сырых бухтах севернее Коровьего Ряда охотники останавливались часто, торговали шкурками. Холода там наступали рано, и селяне шили одежду из меха и даже перевязывали сапоги замшевыми ремешками, подражая охотникам. Только куда им было знать секреты лесных бродяг? Каждый шнурок завязан со значением, важно на какой ноге, куда смотрят узелки, нашиты ли бусины - знаки выдающихся трофеев, и сведущий может даже прочитать, кто из охотников освидетельствовал какое отличие. Целая наука.
Ещё подростком Бурча выяснил, что ходить по лесам ему не дано. Отцовская кровь дала о себе знать, и за пару лет из щуплого паренька он превратился в кряжистого мужика. Охотник должен быть лёгким, чтобы на земле не оставлять следов и не продираться через заросли, цепляясь могучими плечами. Лёгким, но жилистым, таким, как этот.
