Проклятие демона - Сальваторе Роберт Энтони (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗

Больные, которые уже очень давно не чувствовали себя так хорошо, незамедлительно отправлялись в путь, объединяясь по нескольку десятков человек. Они хотели как можно скорее добраться до Палмариса и оттуда двигаться дальше. Если все пойдет хорошо, объясняла им Джилсепони, к северу от Палмариса они должны будут встретить солдат и монахов, готовых помочь им так же, как она.

— По крайней мере, скоро под нашими стенами стихнут все эти крики и стоны, а в нос перестанет бить зловоние, — сказал Фио Бурэй, обращаясь к Гленденхуку.

Они смотрели, как люди непрерывной цепью уходили с поля. Меж тем работа Джилсепони продолжалась, и Мери все так же следила за очередью и отдавала распоряжения.

— Джилсепони Виндон сгодилась хотя бы на это, — ответил Гленденхук.

— Она сказала правду, — объявил отец-настоятель Агронгерр, подходя к ним.

Бурэй и Гленденхук, все это время обменивавшиеся язвительными замечаниями, почувствовали себя несколько неуютно.

— Похоже, все население Палмариса двинулось на север, — добавил Агронгерр.

Фио Бурэй недовольно отмахнулся.

— А если она права? — спросил отец-настоятель Агронгерр. — Представьте, что миру действительно явлено чудо, но мы даже не хотим на него взглянуть.

— А если она ошибается? — ответил ему Бурэй. — Неужели мы должны по ее прихоти отправить туда братьев лишь затем, чтобы половина умерла в пути, а другая половина вернулась в Санта-Мир-Абель, принеся в наши стены чуму?

— Ее работа с камнями граничит с чудом, — признался Агронгерр.

— Но она же сама утверждает, что не может исцелять больных, — напомнил ему Бурэй.

Агронгерр молча повернулся и ушел, оставив их вдвоем.

Вернувшись к себе, отец-настоятель обдумал все существующие возможности. Что движет им: практический подход или трусость? И какой может оказаться цена неверного предположения?

Все эти размышления напомнили ему картину последних минут брата Фрэнсиса, который умер на поле, рядом с неприступными стенами Санта-Мир-Абель, и который мужеством своим значительно превосходил старого Агронгерра.

— Ах, Фрэнсис, — со вздохом пробормотал старик.

Агронгерр вспомнил ту ночь накануне нового года, когда Фрэнсис покинул монастырь и ушел к больным. Он не только подвергал себя явному риску заболеть чумой. Его поступок вызвал презрение и насмешки со стороны так называемых собратьев.

Эта картина преследовала Агронгерра на всем пути до его покоев. Образ Фрэнсиса не оставлял отца-настоятеля и там. Он словно следовал за ним по пятам и чуть позже, когда Агронгерр по круглой каменной лестнице двинулся вниз.

Он спускался все ниже и ниже, до самого первого этажа. Но и там он не задержался, а продолжил путь в подземелье. Агронгерр шел по коридорам, пока не очутился возле одной необычайно странной двери. Ее сверху донизу покрывали затейливые украшения, среди которых далеко не сразу можно было разглядеть массивную задвижку.

Агронгерр достал связку ключей и стал искать нужный, намереваясь открыть дверь и совершить задуманное раньше, чем кто-либо доберется сюда и станет его отговаривать. Сердце отца-настоятеля было твердо в своем решении; воспоминания о несчастном умершем Фрэнсисе не позволяли ему передумать. Однако разум Агронгерра наполнял страх.

Он открыл замок, поднял задвижку и потянул на себя дверь… но не более чем на дюйм, поскольку другая, более сильная рука вновь захлопнула ее.

Попятившись, отец-настоятель увидел магистра Бурэя, глядевшего на него с холодной яростью. Возможно, они бы еще долго смотрели друг на друга, но в глубине коридора зазвучали шаги. Сюда, спускаясь по лестнице, направлялся кто-то еще.

— Советую хорошенько подумать, старый идеалист, — угрожающе предупредил Бурэй. — Если вы это сделаете, то знайте, что после вашей смерти церковь Абеля будет низринута в такой хаос, какого не знала за всю свою долгую историю.

— Ты уверен, что прав, магистр Бурэй?

— Я просто знаю, что так оно и будет.

— Тебе бы хотелось, чтобы я возглавлял церковь, которая равнодушна к страданиям простого народа? — спросил отец-настоятель.

— Чума пройдет, как проходила раньше, — сказал Бурэй, понизив голос, ибо в коридоре появились магистр Гленденхук вместе с магистром Мачузо.

— Церковь не должна погибнуть, — уже шепотом добавил Бурэй.

Магистр Гленденхук подошел и встал на одинаковом расстоянии от них, удивленно глядя то на одного, то на другого.

— Что вас так встревожило, братья? — спросил он.

Отец-настоятель Агронгерр бросил на него недоверчивый взгляд, потом отошел от Бурэя.

— Ты знаешь точку зрения каждого из нас, — сказал он, обращаясь к Гленденхуку. — Ты слышал рассказ Джилсепони и, следовательно, видел, как между нами пролегла незримая черта. По какую сторону от этой черты стоит магистр Гленденхук?

От заданного в лоб вопроса у Гленденхука даже опустились плечи. Было ясно, что ему очень не хочется участвовать в открытом противостоянии. Он сочувственно взглянул на Агронгерра, затем повернулся к пристально смотревшему на него Бурэю. Казалось, что однорукий магистр требует от Гленденхука немедленного решения.

Гленденхук протянул руку, собираясь было положить ее Агронгерру на плечо, но затем отошел от отца-настоятеля и встал рядом с Бурэем. Он поклонился Агронгерру.

— При всем моем уважении и почтении к вам, отец-настоятель, — сказал он, — я боюсь чумы и внимательно отношусь к тому, что написано в древних хрониках. Эти древние песни — результат горького опыта и страданий тех, кто их написал. Меня страшит отправка братьев за пределы Санта-Мир-Абель, но я еще более боюсь того, что камни души могут оказаться в недостойных руках.

— Эти камни будут в руках наших братьев, — возразил Агронгерр, не понявший последних слов Гленденхука.

— А как насчет тех братьев, которые неизбежно умрут во время пути? — спросил Бурэй. — Камни, находившиеся у них, легко смогут попасть в недостойные руки.

— Джилсепони сумеет научить людей, — резко ответил Агронгерр, ибо его неприятно задела интонация, с какой Бурэй произнес слово «недостойные», и нелепость подобного предположения.

— Именно этого, отец-настоятель, я и боюсь больше всего, — признался магистр Гленденхук.

Агронгерр вздрогнул, как если бы Гленденхук дал ему пощечину. В это мгновение отец-настоятель почувствовал себя настолько старым и уставшим от борьбы, что был готов махнуть рукой и уйти. Но потом он повернулся и увидел перед собой лицо магистра Мачузо, доброго и мягкого человека, который руководил наемными работниками в Санта-Мир-Абель. Время от времени монастырь делился с больными на поле провизией и кое-какими вещами, и Агронгерр неоднократно видел, как Мачузо запихивает в мешки что-нибудь сверх положенной меры.

— Мои молодые братья проводят слишком много дней, уткнувшись в старые книги, — с улыбкой произнес Мачузо, — а также слишком много часов стоят в коленопреклоненных позах с воздетыми руками и глазами, устремленными к небесам.

— Мы — братья ордена Абеля! — резким тоном напомнил ему магистр Бурэй.

— Которые больше узнают о мире, если почаще будут смотреть в глаза страдающих людей, — быстро ответил Мачузо. — Братья настолько поглощены своими ритуалами и собственной значимостью и исполнены такой решимости подняться над стадом, которое, по их словам, они призваны пасти, что не в состоянии увидеть удивительную возможность, открывшуюся нам сегодня.

— И кто ее открыл? Невежественная женщина? — бросил Бурэй.

— Лжепророчица, — подхватил Гленденхук.

— Но эта «невежественная женщина» вместе с братом Эвелином уничтожила на Аиде демона-дракона! — парировал Мачузо. — И она же сокрушила дух этого демона, вселившийся в отца-настоятеля Маркворта, в чем сам Маркворт признался на смертном одре магистру Фрэнсису. И теперь, отец-настоятель, она вновь указывает нам путь, — продолжал необычно возбужденный Мачузо, обращаясь непосредственно к Агронгерру. — Путь к Эвелину в духе и во плоти.