Земля в иллюминаторе (СИ) - Кин Румит (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
В этот момент Хинте пришло в голову, что сейчас им троим — ему, брату и Тави — следует просто уйти. Пусть Двану заносят на склад. Пусть Круна и двое других парней делают что хотят. Пусть выживают. И плевать на все снаряжение, которое им достанется, плевать на то, что это пустынное полуразрушенное здание в сто раз безопаснее, чем новый путь по улицам в неизвестность.
Но по какой-то причине Хинта не мог уйти. Он ощущал странное оцепенение, отрешенность. Его способность оценивать ситуацию притупилась. И еще им овладела лень — лень отчаяния, лень смертельной усталости. Он не мог больше себя заставлять. Он не хотел снова уворачиваться от пуль, бежать и падать, тащить брата. Он не хотел этой бездарной смертельной работы.
Хинта посмотрел на Тави и увидел, что Тави тоже смотрит на него. Ни один из них в эту минуту ничего не сказал. Потом Круна, Гиди, Хорда и Тави подняли Двану под колени и за плечи и, пригибаясь, побежали к зданию склада. Безвольное тело, как дурацкая кукла, дергалось у них на руках. Хинта подхватил Ашайту, крепко обнял его и побежал за остальными. Эту одну перебежку — через небольшой двор — он еще мог выдержать.
Где-то за оградой двора станции раздались три коротких винтовочных очереди. Подростки не знали, кто и в кого стреляет, но близкий грохот боя заставил их ускорить свой бег. Они упали под помятой стеной ангара, коротко перевели дыхание и стали искать удобный путь, чтобы проникнуть внутрь. Шлюзы выглядели мертвыми. В конце концов, Круна и Гиди пролезли в окно. Тави и Хорда подали им тело Дваны, и мертвеца втащили в здание. Потом в окно забрались Тави и Хорда. Хинта был последним. Он подсадил Ашайту, чтобы тот смог перебраться на руки Тави. Потом сам Хинта подтянулся и грузно перевалился через высокий подоконник. Осколки стекла оставили шрамы на нагруднике его полускафандра.
Внутри склада царил полумрак — гуще, чем на улице. Попавшая сюда ракета оставила в потолке длинную рваную брешь. Сквозь эту дыру тихо и редко падал снег. Взрывная волна прошла по помещению неравномерно: одни вещи разрушила, другие лишь опрокинула, а какие-то предметы, казалось, все еще были на прежних местах. Хинта увидел горы контейнеров, стеллажи, бочки, рободжип и пару робоосликов. С потолка и стен свисали цепи и тросы. Некоторые окна с дальней стороны были целы. Над ними желто-синей зубчатой громадиной нависла боковина старой кран-балки.
Двану положили в разгрузочной зоне одного из шлюзов — на широкий и гладкий металлический стол.
— Нам придется расстегнуть его полускафандр, — сказал Круна, — иначе мы не поймем, что с ним. Но сначала мы должны найти аптечку и запасной баллон с дыхательной смесью.
Ребята стали вяло оглядываться по сторонам.
— Ну же, — поторопил их Круна, — так он и вправду умрет.
Гиди и Хорда пошли вдоль по ангару и скоро скрылись за рядами погнутых неустойчивых стеллажей. Хинта снова поднял брата на руки и, баюкая его, устроился на контейнере у стены. Тави стоял молча и смотрел на мертвое тело. Хинте пришла в голову неясная мысль, что еще никогда он не видел своего друга таким измотанным, таким потерянным, таким странным. И при этом в Тави было что-то почти величественное. Он не вздрагивал от взрывов, гремящих на улице — в нем появилось что-то от древней статуи. Хинта видел такие статуи среди изображений, которые были в библиотеке Ивары. Где-то, в какой-то местности, у какого-то народа, еще задолго до войны, была традиция ставить памятники жертвам Великой Катастрофы. Почти всегда это были статуи мальчиков: они стояли на месте или одиноко брели сквозь снега, склоняя голову на грудь и протягивая руки немного вперед — словно искали утраченный древний мир у себя под ногами и всюду вокруг. В этих мальчиках было что-то очень внимательное и скорбное, словно они знали в тысячу раз больше, чем могли сказать.
— Малолетки, — нарушил тишину Круна, — до чего же вы двое бесполезны. Я велел искать. А вы торчите здесь.
— Ты тоже, — ответил Тави.
— Кто-то должен оставаться с раненым.
— Посмотри на него. Он не шевелится, не дышит, не страдает. Ничего не изменится, если ты уйдешь.
— Не перечь мне! Я все делал правильно. А ты — нет. Из-за тебя погибли мои друзья. Ты вместе с улипо-другом и его улипо-братом должен был держать для нас открытый шлюз. Ты это сделал? Нет. Ты ждал, пока омар не начнет нам стрелять в спину.
— Все было не так. Кифа не говорила нам, что мы должны заранее открывать шлюз. А когда стало горячо, мы его открыли раньше, чем первый из вас добежал до двери.
Круна до этого сидел у Дваны в изголовье, но теперь он нервно встал.
— Вы его открыли слишком узко. Мы не могли вбежать в двери быстро.
— Двери клинило. Кроме того, если бы мы их открыли настежь, то омар смог бы простреливать все пространство шлюза. И тогда мы бы все лежали сейчас там мертвые, а ты не имел бы возможности бросать обвинения мне и Хинте в лицо.
— Как же это? Как? Как же так выходит, что мы были в одном месте, но помним разное? Кто мешал вам выбрать шлюзовую камеру в стороне? Но нет, вы, двое мелких придурков, стали открывать именно ту, которая была ровно напротив коридора. Если бы вы настежь открыли ту, из которой коридор не просматривается, то сейчас еще десять человек были бы живы!
— Возможно, и так. Но когда мы начали ее открывать, омар еще не появился. Мы даже не знали, от какой опасности вы все бежите.
— Возможно, и так, — писклявым голосом передразнил Круна. Он полукругом прошел мимо Тави, потом назад. Хинта видел, что Круну начинает трясти. Его плечи дергались, он напрягал руки и ноги, слегка подпрыгивал, пританцовывал. Усталость не брала его, адреналин не гас в крови.
Где-то в глубине склада с грохотом упали ящики.
— Нашел! — крикнул Хорда.
— Ну так неси сюда, — приказал Круна, и снова повернулся к младшим мальчикам. — А когда все началось, в первые минуты — что вы там устроили? Побежали на улицу. Кифа кричала вам, чтобы вы этого не делали. Но нет, надо было устроить геройский подвиг. Хотели кого-то впечатлить, придурки?
— Я хотел спасти человека, — сказал Тави. Хинта еще не произнес ни слова за все время перепалки.
— Спас? — издевательски спросил Круна. — Вы двое задержали нас всех. Мы бы могли уже бежать к своим скафандрам, если бы не этот ваш идиотский жест. И теперь, когда я говорю «ищи лекарство», ты стоишь здесь, опухшее, тупое, литтаплампское маменькино ссыкло! Ты так же на сцене гумпрайма торчал. Не знаю, чего ты там хотел.
Он повернулся и резко, двумя руками, толкнул Тави в грудь. Тави упал на спину. От падения он не пострадал, и сразу снова сел.
— Не смей меня трогать, — сказал он с пола.
— Что? — переспросил Круна. Тави не ответил, и Круна переключился на Хинту.
— А ты? Ты чего тут расселся?
— У меня на руках брат, — сказал Хинта. — Я занят.
— Улипкой своей занят? Нянчишь слюнявого омареныша, когда рядом умирает нормальный человек?
— Двана уже умер.
— Встал, — рявкнул Круна, — приказ выполняй!
Хинта ощущал, как Ашайта с каждым новым выпадом Круны все сильнее цепляется за него. Ашайта знал этот голос. Круна дразнил его всю жизнь, издевался над ним из года в год. И сейчас больной мальчик был напуган даже сильнее, чем десять минут назад, когда они бежали по озаренным огнем улицам.
— Замолчи, — глядя на старшего подростка, произнес Хинта. — Ты мне не командир. А за брата я в ответе.
— Ищи аптечку! — заорал Круна.
Сердце Хинты постепенно ускоряло свой бег. Он почувствовал, что может сейчас заплакать. Нет, ему не было так страшно, как на улице. Но и мужества он в себе тоже не ощущал. С ним творилось что-то странное: боль, много боли; она, как кислота, разъела все на своем пути, просочилась через все поры души и тела. Хинта чувствовал себя слабым: боль изнутри растворила, растравила все, чем он был.
Тысячу раз он уводил брата прочь. Тысячу раз он вытирал ему слезы. И тогда он обещал себе, что отомстит. В тот день, когда они впервые встретились с Иварой, Хинта сказал Тави правду: он хотел убить Круну. Всю жизнь он ждал такой ночи, такой темноты, такого огня, такого разрушенного мира. И вот это время и место настало, все это было вокруг. Людей убивали. В поселке творился хаос. Уже не было ответственности, уже не стоило ждать. Сам шериф сейчас ходил по улицам с руками по локоть в крови и добивал выстрелами в голову тех, кто не захотел ему подчиниться.
