Крылья - Нестеренко Юрий Леонидович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
Фахский приказчик отвел мне комнату в своем доме, даже не поинтересовавшись, чем я буду платить. Теперь оставалось только ждать реакции метрополии. Я понимала, что скорой эта реакция не будет, во всяком случае, с дабой ответ не пришлют — почтовая птица ведь летит не куда вам угодно, а к себе домой, и вряд ли в Гантру существовали дабы, для которых домом была фактория.
Заняться в фактории было совершенно нечем, так что я где-то даже понимала приказчика, напивавшегося каждый вечер тем же пойлом, которым он спаивал туземцев. Но, естественно, когда он попытался приобщить к выпивке и меня, то получил решительный отпор. Двое его коллег поначалу все пытались вызнать, что у меня за секрет с Фахами, а когда не преуспели, вдруг резко вспомнили, что они — мужчины высокой касты, и общаться с ними стало решительно невозможно. Так что у меня было более чем достаточно времени, чтобы, сидя в унылой, плохо отапливаемой комнате и глядя в окно, выходившее на частокол, подумать об очередной авантюре, в которую я ввязалась.
Ясно, что Каайле был агентом. Но вот чьим — ранайским или гантруским? В письме использовался алфавит западного Инйалгдара, но это ни о чем не говорит. Просто он лучше подходит для шифрования, чем гантруское иероглифическое слоговое письмо. Теперь я уже знала, что купец Фах-Ца-Гар — это не псевдоним ранайского шпиона, а реальная личность, причем занимающая далеко не последние позиции в гантруском обществе. Вряд ли глава торговой компании может быть ранайским наймитом. Скорее наоборот — он ожидал донесения от своего агента в Ранайе. Вот только сомнительно, чтобы богатый купец одновременно служил в гантруской разведке. Даже у меня на родине такое маловероятно, а уж в Гантру с их кастовыми разграничениями… Значит, речь идет не о правительственном, а о коммерческом шпионаже.
Вроде все логично. Однако что с этого могу получить я? Донесение, отправленное год назад, конечно, уже устарело. Но это не имеет значения — я все равно не знаю, что в нем было. Главное, чтобы сохранился тот же канал связи, тогда я смогу сыграть роль свежепосланного курьера. Хотя что свежепосланный из Ранайи курьер делает на дальнем юге? Ну, на сей счет можно пустить в ход сильно упрощенную версию моих приключений, рассказать, что из-за опасности быть перехваченной я была вынуждена ехать через Илсудрум и воспользоваться судном контрабандистов, которое в шторм отклонилось далеко к югу, и дальше опять ту же историю, какую я рассказала местному представителю Зугов. Да, но дальше от меня потребуют послание. Послание утрачено, попало в руки хардаргов или лучше — я успела его уничтожить, чтобы оно не оказалось в руках хардаргов, хотя, конечно, им этот неподписанный конверт с чистым листом внутри все равно ничего бы не сказал… Стоп-стоп, а откуда я знаю, что внутри был чистый лист? Не знаю, и так даже правдоподобнее — я не знаю, что постороннему зашифрованный текст, написанный к тому же невидимыми чернилами, не прочитать, поэтому и считала столь необходимым уничтожить депешу, когда попала в плен. Ну и что дальше? «Я послал ради тебя корабль через плавучие льды, тратя кучу денег, рискуя судном и экипажем, и все это для того, чтобы ты предстала предо мной с пустыми руками?!» Нуда, конечно, он будет разгневан. Но ведь не убьет же, в конце концов… И в тюрьму не засадит. Какой ему смысл засаживать в тюрьму курьера собственного агента? «А что я могла? Когда меня подобрали воцумаки, я уже не могла вернуться в Ранайу за новым посланием, для этого нужно было добраться до какого-нибудь порта на восточном побережье, а как бы я это сделала?..» — «Ты должна была сразу отправить сообщение, что депеша уничтожена!» — «Я побоялась доверять какие-либо детали приказчику в фактории, он, между прочим, пьяница… Я подумала…» — «Тебя наняли не для того, чтобы ты думала! Вот же дура-девка… Как только этим идиотам взбрело в голову послать курьером бабу, да еще малолетку!» — «Потому и послали, что никому бы не пришло в голову, что я курьер. Ранайцы сейчас настороже, обычного гонца десять раз могли перехватить…» И слезу пустить, и рукавом утираться. «Вон с глаз моих!!!»
Отлично. Это-то нам и надо. А там от Акха до моей цели уже не так далеко.
Кстати, Каайле, видимо, как раз подозревал, что я неспроста пыталась задержать его в Ллойете, а потом оказалась на одном с ним корабле, несмотря на отсутствие свободных мест на борту. Ирония судьбы — тогда-то я как раз понятия не имела обо всех этих шпионских играх… Может, он и стрелял в меня не как в крылатую, а как во вражеского агента? Нет, он не мог не понимать, что ни одна спецслужба, государственная или частная, не стала бы использовать аньйо с такой особой приметой, а тем более посылать его в Гантру…
Ну да черт с ним, надо думать о будущем. Мысленно разыгранный мной диалог — это даже еще далеко не лучший сценарий. Лучший — это если мне удастся улизнуть в порту, Акх-то в глубине континента, и корабль причалит западнее от него. Тогда я и к цели окажусь ближе, и разбирательства с Фах-Ца-Гаром избегну. Правда, за мной могут устроить погоню..: Ладно, будем действовать по обстановке.
Каждый день я выходила на берег и, кутаясь на сыром ветру в шубу, вглядывалась в море, которое все никак не хотело очищаться ото льда. На самом деле я так и не дождалась этого знаменательного события. Ибо уже в начале четвертой декады ожидания, когда я в очередной раз топталась возле обледенелого причала, с тоской озирая горизонт, за мной прибежал какой-то туземец, объяснивший на ломаном гантруском, что меня «весьма зовут». Как оказалось, пока я высчитывала, когда за мной отправится корабль, с севера прибыл посланец на упряжке цуцапи. Это был гантрус, и, как ни удивительно — не думала, что кто-то из них это умеет, — упряжкой он управлял сам. Хотя оно и понятно — он должен был увезти меня, а больше чем двоих, учитывая вес саней, одежды и припасов, цуцапи не потянут.
В путь мы отправились немедленно, и не вдоль побережья, отклонявшегося к западу, а строго на север, в глубь континента. Мой спутник был хмур и неразговорчив; в общем-то понятно, что платили ему не за болтовню, но за весь первый день не обменяться со мной ни словом — это было, пожалуй, чересчур. Я бы подумала, что он немой, если бы время от времени он не покрикивал на цуцапи.
