Магия отступника - Хобб Робин (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Он осекся и поджал губы.
— А почему остался ты? — задал я неприятный вопрос, пытаясь встретиться с ним взглядом.
Он едва заметно пожал плечами.
— Прямота Эпини не всем приходится по вкусу. Некоторых она раздражает. Кое-кто полагает, что неспособность или нежелание совладать с женой говорят об офицере не лучшим образом. Полковник не единожды отзывался об Эпини как о бельме на глазу, когда мы разговаривали. А чаще и вовсе не беседовал со мной без крайней необходимости.
— О Спинк, клянусь добрым богом, это несправедливо.
Его губы искривились в невеселой улыбке.
— Ничего не поделаешь. Я женился на Эпини, потому что хотел этого всем сердцем. Я оказался в этом полку, поскольку выбора у меня не было. И я не склонен смешивать обязательства разного рода. Но, — Спинк вздохнул снова, тяжелее — я знаю, что капитан Тайер находит поведение Эпини предосудительным. Он уже дважды лично беседовал со мной о ней.
— Недолго он протянул бы, будучи женатым на Карсине… — начал было я, но осекся, задумавшись, не оскорбил ли я покойную.
Но Спинк лишь коротко рассмеялся.
— Судя по тому немногому, что я о ней знал, ты прав. Если бы она выжила, он был бы совсем другим человеком. Добрый бог, это и ко всем нам относится, верно? Однако она умерла. И вот к чему мы пришли. Ее смерть и ее обман озлобили Тайера. Он отказывает себе во всем, что можно хотя бы отдаленно счесть греховным или даже приятным. Ну, это его дело, но теперь он навязывает свои ограничения и остальным, вводит запреты, а офицеров поучает, как им следует жить, чтобы подавать войскам «хороший пример». Изгнание из города шлюх уже было крайностью, но теперь он заявляет, что женщинам не следует выходить на улицу без сопровождения по вечерам и в Шестой день. Он хочет обязать всех, кто живет в форту, присутствовать на богослужениях и запретить солдатам выходить по делам в город на Шестой день.
— Готов поспорить, что Эпини с этим не соглашается.
— Сперва, когда он ужесточил правила поведения для мужчин, она решила, что командующий наконец прислушался к ее тревогам о безопасности женщин на улицах. Невар, в подобные крайности Тайер впал лишь в последние несколько недель. Никто, похоже, не понимает, что он намерен и дальше продолжать в том же духе. Сегодня он собрал всех офицеров, чтобы они увидели, как он вершит правосудие. Мужчины получили по пятнадцать плетей. Меня едва не стошнило от этого зрелища. Когда он взялся за женщину, некоторые из нас стали возражать. Я в том числе. Солдаты находятся под его командованием и подчиняются его приказам, сказал я, но женщина — нет. Тайер не стал нас слушать, но тогда женщина заявила, что стала шлюхой не по своей вине. Она просто не могла бы без этого выжить после того, как ее мужа убила Эмзил.
Он искоса глянул на меня, но я промолчал.
— Это заставило капитана Тайера сесть и прислушаться, — продолжил Спинк. — Эмзил не избегала его после той ночи: скорее, она, наоборот, старалась попадаться ему на глаза. При каждой возможности она обращалась к нему: «Хорошо ли проводите время, капитан Тайер? Приятная нынче погода, не правда ли, капитан Тайер?» Она стала зеркалом его вины, постоянным живым напоминанием о той ночи, когда он поступил недостойно. А эта вдова дала ему превосходный повод избавиться от Эмзил. Он тут же отправил за ней двух солдат, чтобы устроить очную ставку с обвинительницей. Всем известно, что Эмзил служит у меня, поэтому они сперва направились ко мне домой. Благодарение доброму богу, капитан позволил мне пойти с ними; я сказал, что не желаю, чтобы посторонние врывались в мой дом и тревожили мою хрупкую жену.
Он замолчал, и мы обменялись взглядами. Я подозревал, что солдаты оказались бы потревожены куда больше, чем Эпини.
— Эмзил там не оказалось, только записка Эпини. Я спрятал ее прежде, чем кто-то еще ее заметил. Затем попросил соседку из числа женщин со свистками присмотреть за детьми. Мы уже направлялись обратно в штаб, когда встретили Эмзил, возвращавшуюся домой с рынка. Солдаты задержали ее и сразу же препроводили к капитану Тайеру.
Спинк умолк, и я понял, что уточнять подробности он не желает.
— И тогда ты направился сюда?
— Нет! Я хотел, но понимал, что не могу оставить Эмзил одну. — Он отвел взгляд. — Я сделал все возможное, чтобы защитить ее, Невар, но она не пыталась упростить мне эту задачу. Я пришел вместе с солдатами, как будто сам привел их к ней. — Он вновь посмотрел мне в глаза. — Я пытался ее успокоить. Она не стала меня слушать. Я опекал ее, как мог. Этого оказалось недостаточно.
Меня вдруг пробрал озноб, в ушах зазвенело.
— Что ты имеешь в виду? — слабо выговорил я.
— Она сопротивлялась. Им пришлось ее тащить. Она отбивалась, лягалась, плевалась и вопила на всю улицу, что капитан Тайер все-таки собрался убить ее и изнасиловать, как угрожал прежде. Я никогда не видел, чтобы женщина так себя вела: она напоминала загнанную в угол дикую кошку. Страх, но еще больше ненависти. Как только ее привели в кабинет к капитану, та женщина сразу же набросилась на нее с обвинениями: «Это она, она убила моего мужа и закопала тело в одном из старых домов Мертвого города. Я знаю, потому что послала его попросить у нее еды, когда у нее было много, а у нас — ничего. А она убила его и сбежала. Я несколько недель искала его могилу. Мой бедный дорогой муж. Он просто хотел еды». И вдова разрыдалась.
— Эмзил стала это отрицать?
— Она не произнесла ни слова. Та женщина сидела там, покачиваясь из стороны в сторону, плакала и изредка постанывала, и капитан начал допрашивать Эмзил: «Ты это сделала? Ты убила мужа этой женщины?» А Эмзил вместо ответов принялась задавать вопросы: «Ты бил беззащитного человека, пока другие его держали? Ты промолчал, когда твои солдаты заявили, что изнасилуют меня на глазах у человека, которого я любила? Ты намекал, что сам изнасилуешь меня после того, как я умру, чтобы отомстить человеку, которого намеревался убить?» На каждый вопрос, заданный ей капитаном, она отвечала своим, еще более страшным. Думаю, она понимала, что близка к смерти, и вознамерилась напоследок ранить его как можно сильнее. Она обвиняла его в подобных поступках в присутствии всех офицеров, служащих под его началом.
Мне не хватало в груди воздуха спросить, что же произошло дальше. Повторенные им слова Эмзил «на глазах у человека, которого я любила» прожигали меня насквозь, словно кислота.
— Капитан пришел в ярость. Он потребовал: «Скажи мне правду, или я выбью ее из тебя плетьми». И тогда она бросила ему вызов: «Плеть тебе не понадобится. Клянусь добрым богом, если ты скажешь правду, то ее скажу и я. А если нет, то ты не вправе допрашивать меня». В комнате аж похолодало. Все смотрели на капитана, поскольку большинство знало, что Эмзил говорит о нем правду. И тогда он выпалил: «Ты права. Я скажу правду, и покончим с этим. Я поступил так, обманутый женщиной. Я виновен». И как только он это произнес, Эмзил посмотрела ему прямо в глаза и призналась: «Я убила этого человека, потому что он собирался убить меня и моих детей, чтобы забрать нашу еду».
— Значит, она сказала правду. Это было самообороной.
— Я в этом не сомневаюсь. Не думаю, что кто-то способен в этом усомниться. Но этого оказалось недостаточно, чтобы ее спасти. Невар, капитан Тайер приговорил ее к повешению. А себя — к пятидесяти плетям за поведение, недостойное офицера. Он объявил это с таким спокойствием, словно был только рад случаю. Он произнес целую речь: мол, он собирается принять ответственность за то, что подвел своих людей и в ту ночь повел их за собой по пути зла. Он сказал, что добрый бог уже наказал многих из них, и набег спеков был его орудием, вычистившим гниль из наших рядов. И еще он добавил, что закончит начатое добрым богом во искупление своего злодеяния.
— Добрый бог тут ни при чем. На город напали самые обычные спеки. — Сглотнув, я заставил себя произнести правду: — Это был я. Тот я, который мальчик-солдат.
Спинк ничего не ответил. После длительного молчания я нашел в себе силы продолжить:
