Девять принцев Амбера .Тетралогия - Желязны Роджер Джозеф (бесплатные книги полный формат txt) 📗

— Тогда что же?

— Точно не скажу, но, по-моему, полной картины мне не видать, пока я не доберусь до конца этой тропинки:

— А, черт… не знаю. Не думаю, что проводить время именно здесь мне полезней, чем в любом другом месте. С другой стороны, что, если такие, как я, могут существовать только в подобном месте? Что, если ты отыщешь мне дверь, я шагну в нее и растаю?

— Раз в Отражении могут появляться призраки Лабиринта, почему не можешь ты? Дворкин с Обероном приходили ко мне еще до того, как я очутился здесь.

— Это обнадеживает. Ты бы попробовал, будь ты на моем месте?

— Ты ставишь на кон жизнь, — сказал я.

Он засопел.

— Понял. Так и быть, иду с тобой, посмотрим, что из этого выйдет. Помощь не обещаю, но мешать тоже не буду.

Я протянул руку, но он покачал головой.

— Давай не будем увлекаться. Если без рукопожатия мои слова ничего не стоят, то и с ним они пустой звук, верно?

— Может быть.

— И потом, у меня никогда не было особого желания жать тебе руку.

— Извини, что предложил. Но, может, расскажешь, в чем дело? Никогда не мог понять тебя.

Он пожал плечами.

— Что, всегда должна быть причина?

— Иначе это абсурд, — ответил я.

— Или тайна, — отозвался он.

Я снова зашагал по дорожке, и Юрт шёл рядом со мной. Мы долго молчали. Когда уже я научусь держать язык за зубами, или останавливаться, если зашел слишком далеко. Тут разницы нет. Некоторое время дорожка шла прямо, но вдруг словно исчезла. Приблизившись к точке, в которой она пропадала, я понял, почему это случилось, — тропинка огибала низкий выступ. Мы тоже повернули и тут же наткнулись на еще один. Вскоре мы оказались среди чего-то вроде американских горок, собранных в ровные ряды, и сообразили, что они скрадывают довольно крутой спуск. Когда мы стали спускаться по извилистой тропинке вниз, я вдруг заметил, что неподалеку от нас, впереди, висит что-то яркое. Юрт спросил:

— Что это?

На миг мне показалось, что перед нами повисла, круто уходящая вверх, наша же тропинка. Но видение рассеялось, и я понял, что перед нами нечто вроде огромной ямы. Воздух стал заметно остывать. Мы шли вниз по тропе, и вдруг моей руки коснулось что-то мокрое и холодное. Я глянул и в сгущающихся сумерках увидел летящие снежинки. Это они таяли на моей руке. Немного погодя мы заметили, что далеко внизу разлит яркий свет.

— Я тоже не знаю, что это такое, — запульсировал в моем мозгу Фракир.

— Спасибо, — подумал я в ответ, решив не рассказывать Юрту о Фракире.

Вниз. Вниз и по кругу. Назад. Назад и вперед. Делалось все холоднее. Порхали снежные хлопья. В стене, вдоль которой мы теперь спускались, ряды камней начали поблескивать. Странно, до тех пор, пока я не поскользнулся в первый раз, я не понимал, почему.

— Лед! — неожиданно объявил Юрт, чуть не упав и хватаясь за камень.

Вдали возник звук, напоминающий вздох, приближаясь, он все усиливался. Это был холодный ветер, но мы не знали этого, пока на нас не налетел его сильный порыв. Дыханием ледникового периода он пронесся мимо, и я поднял воротник плаща. Мы продолжали спускаться, а ветер, чуть притихнув, летел нам вслед. К тому времени, как мы добрались до дна долины, стало чертовски холодно, а ступени либо полностью заиндевели, либо были покрыты льдом. Принося и унося хлопья снега или ледяные градины, ветер монотонно и тоскливо завывал.

— Поганый климат, — проворчал Юрт, стуча зубами.

— Вот уж не думал, что призраки восприимчивы к мирскому, — сказал я.

— Призрак, черт возьми! — заметил он, — Я чувствую себя полноценным человеком. Ты бы подумал о том, что, если нечто отправило меня в полном облачении сюда перебегать тебе дорогу, оно могло, по крайней мере, учесть и такую возможность. Что, обязательно посылать призраков? И потом, это место не настолько уж мирское. Им хочется, чтобы мы куда-то пришли — так могли бы обеспечить и короткую дорогу. А при таком раскладе мы, пока доберемся до цели, рискуем превратиться в испорченный товар.

— Я не думаю, что Лабиринт или Логрус имеют здесь такую уж большую власть, — ответил я. — Вот что я тебе скажу: с том же успехом они могли бы и вовсе убраться с нашего пути.

Тропинка вышла на поблескивающую равнину — такую плоскую и блестящую, что я начал опасаться, как бы она не оказалась из чистого льда. И не ошибся.

— На вид скользко, — сказал Юрт. — Изменю-ка я ступни, надо сделать их пошире.

— Ты загубишь сапоги, и ноги будут мерзнуть, — сказал я. — Почему бы просто не перенести часть своего веса вниз? Так снизишь центр тяжести.

— У тебя на все готов ответ, — мрачно начал он, потом закончил: — Но на этот раз ты прав.

Мы постояли несколько минут, пока он делался ниже и коренастее.

— А сам ты не собираешься меняться? — спросил Юрт.

— Рискну сохранить центр тяжести на месте — так я смогу идти быстрее.

— И еще — шлепнуться на задницу.

— Посмотрим.

Мы тронулись в путь, держа равновесие. Чем дальше от стены, вдоль которой мы спускались, тем сильнее становился ветер. И все же наша ледяная дорога не была такой скользкой, какой казалась издалека. На ней были крошечные ребрышки и какая-то рябь, этого оказалось достаточно, чтобы обеспечить некоторое сцепление с ледяным пространством. Воздух жег легкие, проникая в них, снежные хлопья сбивались в стремительно крутящиеся столбики, которые, как странные волчки, перелетали через дорогу. Дорога испускала голубоватое сияние, окрашивая голубизной те хлопья, которые попадали в него. Мы прошагали, наверное, с четверть мили, а потом пошли новые серии призрачных образов. Первый представлял меня самого, распростертого на куче доспехов в часовне, второй — Дейрдре под фонарем, глядевшую на часы.

— Кто это? — спросил Юрт.

— В первый раз, когда я их увидел, то не знал — да и сейчас не знаю, — ответил я, — хотя, когда мы только начинали свою гонку, счел тебя одним из них… Они приходят и уходят, казалось бы, беспорядочно, наугад, и нет никаких особых причин для их появления и исчезновения.

Потом появилось что-то вроде столовой, на столе стояла ваза с цветами. В комнате ничего не было. Вот оно — появилось, исчезло… Нет. Не совсем. Видение исчезло, но цветы остались. Здесь, на ледяной поверхности. Я остановился, потом направился к ним.

— Мерль, я не знаю, можно ли сходить с дороги…

— О, черт, — ответил я, шагая к глыбе льда, которая напоминала о Стоунхеджской зоне, из которой я пришел. У ее основания, беспорядочно вспыхивая, играли краски.

Цветов было много — розы разных сортов. Нагнувшись, я подобрал одну, похоже было, что она серебряная…

— Что ты тут делаешь, мальчуган? — услышал я знакомый голос.

Я медленно выпрямился и увидел, что появившаяся из-за ледяной глыбы высокая темная фигура обращается не ко мне. И кивки, и улыбка были адресованы Юрту.

А потом призрак обратился ко мне:

— Серебряная роза Амбера, по-моему, принадлежит лорду Корвину? Привет, Мерлин. Ищешь отца?

Я вынул одну из запасных булавок, которые держал приколотыми с изнанки плаща. Ею я воспользовался, чтобы приколоть розу слева на грудь. С нами говорил лорд Борель, герцог королевского дома Савалла, и, по слухам, один из давних любовников моей матери. Кроме того, он считался одним из самых беспощадных людей при Дворе, владеющих мечом. Долгие годы его навязчивой идеей было убить моего отца, Бенедикта или Эрика. К несчастью, он встретился с Корвином, как раз когда отец спешил, и они так и не скрестили мечи. Вместо этого Корвин одурачил его и убил в поединке, который, по-моему, строго говоря, нельзя было считать честным. Но тут все о’кей. Он никогда не нравился мне.

— Борель, ты мертв. Знаешь ты это? — сказал я ему. — Ты только призрак человека, которым был в тот день, когда прошел Логрус. В реальном мире лорда Бореля больше нет. Хочешь знать, почему? Потому что в день Битвы за Падение Лабиринта Корвин убил тебя.

— Врешь, негодяй! — крикнул он.

— Э-э, нет, — вмешался Юрт. — Ты умер, будь спокоен. Как я слышал, тебя проткнули. Хотя и не знал, что это сделал Корвин.