Чёлн на миллион лет - Андерсон Пол Уильям (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Но вы-то уйдете? — запинаясь, проговорила Юкико. — Почему?
Змеясь, ветвистые конечности начертали символы; мембраны трепетали, озаряемые бегущими сполохами. Провозглашенное ими было полно непреклонности, спокойствия и — может быть, может быть — сожаления.
— Мы провели на Тритосе более четырех столетий. Я полагаю, вы понимаете, что это частично связано с обнаруженным нами на Солнце — с надеждой, надеждой осуществленной, что мы сможем призвать сюда тамошних путешественников. Тем временем мы исследовали здешние планеты, но прежде всего — особенности жизни, истории чувствующих и размышляющих существ Ксеногеи, их достижения, страхи и триумфы. Наши усилия были щедро вознаграждены, как мы и предполагали. Нам открылось совершенно новое мироощущение. Кое-что из познанного проникло в наши души.
И все-таки вы, люди, за свои полтора десятка лет вызнали о них такое, чего мы не могли и предполагать. Так уж получилось, что их родная планета, их эволюция куда больше напоминают ваши. Природа лучше подготовила вас, дабы постичь их.
Мы же, со своей стороны, обнаружили, что нас влечет к вам; к ним мы такой тяги не испытывали никогда. Вы тоже из племени взошедших до звезд.
Мы могли бы оставаться здесь, пока светило не начнет умирать и не открыли бы всего, что ждет открытия; ибо открытиям нет числа и ничто не остается неизменным. Жизнь встречается нечасто, но мышление еще реже. Почему же тогда мы не задерживаемся? Потому что надеемся на большее, нежели собранное здесь; а еще нам ведомо, что если искать достаточно долго, то желаемое отыщется.
У Ханно не нашлось иных слов, кроме пришедших из далекого купеческого прошлого.
— Понимаю. Вы достигли момента, когда барыш не окупает расходов. Теперь лучшая стратегия — начать все заново.
Похоже, породившие звездоплавателей цивилизации никогда не начинают заново, ибо не способны на это.
— Вы полетите к Солнцу? — неуверенно спросила Юкико.
— Быть может, когда-нибудь полетим, — заявил Звезднокрылый.
— Скорее всего нет, — отозвался Текучий Блеск. — По-моему, того, что поведали вы, вполне достаточно, ибо вы должны развиваться в том же направлении, что и прежде.
— Пусть Солнце общается с Пегасом, — насмешливо бросил Стремительный.
— Нет, ты чересчур импульсивен и слишком мало радеешь о друзьях, — укорил его Светлый Луч. — Перед нами впереди многие годы, чтобы обдумать решение. — Он обернулся к людям. — И вам тоже, и вашим соплеменникам на планете следует поразмыслить. Желаете ли вы приступить тотчас же?
Ханно и Юкико обменялись взглядами. Она молча кивнула. Спустя мгновение кивнул и он. Оба поклонились — один из жестов, постепенно ставший словом языка общения, — и вышли из коралловой комнаты.
Плавно изгибающийся коридор не давал забыть, что они идут по внутренности исполинского цилиндра корабля. Миновав жилой отсек, Ханно и Юкико оказались перед симулированным сегодня ландшафтом — рыжеватые холмы, тонкие зубцы скал, шелестящие у замерзшей лужи перистые листья под сине-фиолетовым небом, где неувядающими радугами застыли радужные гало. Таков был мир, однажды увиденный аллоийцами и пленивший их, ибо очень напоминал их родную планету до появления машин. Улетая, они оставили там своих колонистов.
Дальше находилась комната со специально сделанными для людей тренажерами. Она могла вращаться в прилегающем к цилиндрической поверхности корабля полом бублике, чтобы обеспечить дополнительный вес. Благодаря этому они поддерживали физическую форму, позволяющую навещать планету и не чувствовать себя жалкими калеками по сравнению с теми, кто живет там постоянно.
Еще дальше находился их жилой отсек — небольшой садик Юкико, столбик, увенчанный когда-то выстроенной Ханно моделью каравеллы, и само их жилище. Воздух внутри оставался разреженным и сухим, но теплым; свет не резал глаз своей желтизной, а казался просто дневным. В трех комнатах разместились их пожитки — и привезенные с Земли, и напоминающие о годах, проведенных здесь. Но комнаты вовсе не были захламлены — Ханно сохранил матросскую опрятность, а Юкико — свой природный аскетизм. Напротив электронного комплекса висел свиток с каллиграфически выписанными иероглифами, а под ним — низенький столик с полным воды кубком, на дне которого лежал единственный камень интересной формы.
Оказавшись дома, Ханно и Юкико сбросили верхнюю одежду.
— Я сделаю чаю? — предложила она.
— Давай, если хочешь, — сосредоточенно нахмурившись, отозвался он. — Я хочу сейчас же вызвать планету.
— Ну, в общем, это потрясающая новость, но еще надо обсуждать и обсуждать ее…
— В непосредственном общении. Мы с тобой слетаем вниз и проведем там некоторое время.
— Это будет просто замечательно, — вздохнула она.
— Да, признаюсь честно, и я мечтаю побродить под открытым небом в рубашечке с короткими рукавами, вдохнуть соленого морского ветра.
— И снова встретиться с друзьями не на экране, а во плоти. Дети-то, наверно, уже подросли!
Ханно прозевал отзвук тоски в ее голосе и лишь позже припомнил, как пылко она включалась в бурлившую вокруг жизнь сразу же после приземления. Но такая возможность выпадала редко и ненадолго. Чтобы постичь аллоийцев и цель их бесконечного странствия, надо жить рядом с ними, работая бок о бок и деля с ними не только победы и праздники, но и тяготы, и опасности. Ханно это отнюдь не казалось серьезной жертвой.
— Сколько бы лет ни было у нас на подготовку, — сказал он, — лучше начать прямо сейчас.
— Ты хочешь сказать, что не сможешь даже спокойно выпить чашку чаю? — улыбнулась она.
Пропустив ее подтрунивание мимо ушей, Ханно уселся за аппаратуру и велел установить связь с Гестией. В данный момент она находилась в противоположном полушарии, но аллоийцы давным-давно запустили спутники связи. Экран вспыхнул.
— Вызываю, — сообщил искусственный голос. Прошла минута, за ней другая. — Вызываю.
Юкико включила экран наружного обзора и всплеснула руками. Белоснежный лик планеты украшали лишь синеватые прожилки да полыхание молний на затемненном краешке.
— Как же мы забыли! — воскликнула Юкико. — Там же ночь!
— Проклятье, — ничуть не раскаиваясь, проговорил Ханно. На экране появилось трехмерное подобие Свободы, будто она собственной персоной стояла за оконным стеклом. Волосы ее были растрепаны, из-под накинутого наспех халата виднелись тяжелые, налитые молоком груди.
— Что стряслось?! — воскликнула она.
— Ничего страшного, — ответил Ханно. — Новости. Я расскажу тебе, ты расскажешь тем, кто встал, а потом ступай спать — если сможешь.
— А нельзя было подождать с этим до утра? — взяв себя в руки, поинтересовалась она.
— Слушай, — короткими, рублеными фразами он изложил вести. — Надо начать изучение имеющейся у аллоийцев информации об этих существах, как только те смогут ее собрать. Но до того нам надо посовещаться. Мы с Юкико… Ждите нашу шлюпку, м-м, вскоре после рассвета… Что такое?
— К чему такая спешка? — надтреснутым голосом бросила Свобода. — Или вы не знаете, что сейчас пора жатвы? И нам, и роботам в ближайшую неделю предстоит трудиться до седьмого пота. Собственно говоря, мы уже трудимся. Я услышала вызов лишь потому, что едва-едва успела смежить глаза после того, как ребенок полночи не давал мне уснуть. А теперь ты хочешь, чтобы мы вымели и украсили комнаты к вашему приезду и ждали вас у накрытого стола для немедленного совета.
— Тебе что, плевать? Какого дьявола, это еще что за демонстрация?!
— Нам ужасно жаль, — вклинилась Юкико. — Мы были так взволнованны, что забыли обо всем на свете. Прости нас.
— А ему-то жаль? — презрительно усмехнулась Свобода.
— Постой, — взял слово Ханно, — я был не прав. Но случилось такое…
— Да, важное! — резко перебила его Свобода. — Но твоя спесь важнее! Главное, о чем ты позабыл, сидя там на небесах, — что ты не всемогущий Господь Бог!
— Ну пожалуйста! — взмолилась Юкико.
— Я капитан, — ледяным тоном проговорил Ханно, — и требую к себе уважения.
