Великий Эллипс - Вольски Пола (первая книга txt) 📗
Карета подъехала к первому из трех огромных подъемных мостов, защищающих путь к уединенному острову Водяных Чар. Это сооружение со стоящими по бокам причудливыми башнями из песчаника казалось достаточно легкомысленным, хотя лебедка и цепи, предназначенные для подъема и опускания моста, были явно в рабочем состоянии. Далее их ждал еще один мост, перекинувшийся над пространством воды чернильного цвета. Он был замысловато украшен архитектурными изысками, но вид имел более утилитарный. А третий, соединяющий дорогу с самим островом Водяных Чар, поднимался так, что закрывал ворота в высокой стене белого камня, окружавшей дворец.
Местоположение и архитектура, по всей видимости, отражающая страсть его величества к причудам всякого рода, в действительности еще и обеспечивали надежную защиту. Лизелл вспомнила описания, данные во Рувиньяком.
Страсть его величества к причудам. Водяные Чары почти отталкивали своей вычурностью: эксцентричные башенки, купола и шпили, зубчатость в сочетании с текучестью форм плавящегося на солнце масла, мозаичные стекла и разноуровневые выступающие водосточные трубы в виде фантастических фигур. Сомневаться не приходилось, во дворце должно быть много потайных раздвижных стен и секретных переходов, не говоря уж о запрятанной где-то лаборатории.
Возница остановился перед гигантским арочным центральным входом. Лакей помог Лизелл выйти из кареты и проводил до дверей, где ее передали на попечение другого лакея, который повел ее по опасно скользкому мраморному коридору к обиталищу очень высокого и весьма соответствующего своей должности камергера. Этот столп порядка провел ее через лабиринт переходов в небольшую комнату для ожидающих аудиенции, которая находилась на первом этаже дворца. Пока они шли, он много говорил по-вонарски, свободно и вполне грамотно, но вначале, нервничающая и растерявшаяся, она едва ли понимала смысл его речи. Затем она заставила себя слушать, и слова обрели присущее им значение.
Судя по относительно удобной мягкой мебели, стало ясно, что комната, в которую ее привели, является частью личных апартаментов его величества. Здесь победитель Великого Эллипса будет удостоен аудиенции короля Нижней Геции, и здесь она получит в руки приз победителя — королевское предписание, дающее право быть внесенным в гецианскую сословную книгу. Предписание требовало официальной выдачи свидетельства и регистрации в Летописи Королевства, но это всего лишь небольшая формальность. С этого вечера победительница Великого Эллипса может на законном основании считать себя баронессой Нижней Геции.
Подходящий титул? — без всякого смущения спрашивала она себя, но времени думать об этом у нее не было, поскольку камергер продолжал давать ей свои наставления.
По завершении аудиенции, как она поняла, она вместе с его величеством спустится из этой комнаты по небольшой личной лестнице, соединяющей ее с Длинной галереей, где их будут ждать уже собравшиеся гости. Среди гостей — Ее Королевское Величество королева Ингард…
Королева. Странно, как легко забылось, что у короля Мильцина есть королева. Она займет почетное место по правую руку непосредственно подле возвышения, на котором будут восседать Их Величества на протяжении всей церемонии, а уж за ней разместятся наиболее заметные из тех участников Великого Эллипса, кто успешно прошел весь маршрут.
Гирайз. Каслер. Представитель голубой крови Кирента заикающийся Гай-Фрин. Доктор Финеска из Стреля. Она даже и не представляла, что двое последних также завершили гонки, они появились в городе в начале недели, независимо друг от друга и с разницей в два дня. Больше, однако, никого не было. Остальные — у кого-то не хватило духа, кто-то выбыл из строя, кто-то пропал без вести, а кто-то погиб.
Камергер все еще говорил. Он распространялся на тему различных нюансов приема, но ей не было никакого дела до банкета. Все ее мысли лихорадочно кружились вокруг аудиенции.
Его величество скоро выйдет, объявил камергер. Все в пределах резиденции Водяных Чар выражают самые горячие поздравления победителю Великого Эллипса.
Камергер с поклоном удалился. Она осталась одна.
Она опустилась на алого цвета кушетку и стала ждать. Минуты текли одна за другой. Его величество не появлялся. Лизелл начала нервно барабанить пальцами. Поднявшись, она прошлась взад-вперед по комнате, по ковру за ней следом тянулся ее шлейф. Остановившись у открытого окна, подставив лицо летнему ветерку, она уловила звуки музыки, вероятно, доносившиеся из Длинной галереи, где банкет уже начался. Гирайз. Он должен быть там, а она бы хотела, чтобы он находился миль за сто отсюда. Она ускользала от него всю эту неделю, и, несмотря на то, что она пересекалась с ним на различных светских приемах, ей удавалось успешно избегать общения с ним наедине. За исключением самого первого раза.
Спустя несколько часов после своего приезда в Тольц он постучал в дверь ее номера в отеле «Слава короля». При виде него, целого и невредимого, ее переполнила такая радость, что она едва сдержала порыв, чтобы не обнять его. Он пригласил ее пообедать с ним, она согласилась с радостью. Они спустились в ресторан отеля, сделали заказ и, сидя лицом к лицу за маленьким столиком, начали говорить искренне и горячо. Он рассказал о том, как поправился после съеденного за обедом в Уолктреце отравленного угря, как он потом ехал дальше, на юг, как он встретил Каслера Сторнзофа в «Трех нищих», об их одновременном прибытии в мэрию Тольца, как они бросили жребий, и Каслеру выпало быть вторым в Великом Эллипсе, Гирайзу соответственно третьим. Какое-то время разговор шел легко и радостно, но вскоре Лизелл осознала, что ее чувство неловкости растет, и причина этого была ясна как божий день. Его рассказ естественным образом напомнил об их расставании на вокзале в Уолктреце. «Я люблю тебя», — брякнула она за минуту до бегства к своему уходящему на юг поезду. Она не забыла этого, и он не забыл — она слишком хорошо видела это по его выражению скрытого ожидания, но у нее как будто язык к небу присох, она не хотела замечать и еще меньше — отвечать на его не произносимые вслух вопросы.
Поэтому она бросала ему через стол пустяки — и только, и наблюдала, как у него гаснет радость в глазах и портится настроение. Она несла всякую чушь целую вечность, пока он не поймал ее взгляд и не сказал тихо:
— Ты нервничаешь, не нужно.
Она не стала отрицать. Он бы понял, что она лжет.
— Может показаться, что я неправильно понял тебя в Уолктреце, — продолжал он. — Это я сделал ошибку, и я не буду усугублять ее сейчас. Тебе не нужно бояться, что я буду досаждать тебе ухаживаниями, которые, я вижу, могут оказаться нежеланными. Ну, ты чувствуешь себя увереннее?
— Нет, — выпалила она, не думая и без колебаний. — Ты правильно понял меня в Уолктреце, и твои ухаживания как раз желанны. Но извини, я не могу говорить об этом сейчас. — Вскочив со стула, она чуть ли не бегом вылетела из ресторана, даже не оглянувшись.
И с того дня она ни на минуту не оставалась с ним наедине. Он был удивлен и расстроен тем, что она его избегает, она не раз могла удостовериться в этом, встретившись с ним взглядом, но это ничего не могло исправить. Если бы она поговорила с ним, если бы что-то значительное произошло между ними двумя, тогда она никогда бы не смогла выполнить задание сегодня вечером, она вообще не смогла бы прийти во дворец Водяных Чар. Если бы только он хоть чуть-чуть догадывался о ее планах…
И тут впервые она допустила, что он догадывается. Он знал, что министерство привлекло ее к участию в гонках, неважно, как незаметный во Рувиньяк изложил ему суть дела, остальное Гирайз мог додумать сам. Он мог не знать, насколько далеко простирается ее миссия, но, конечно же, он должен догадываться.
Нахмурившись, она отвернулась от окна и от доносившейся оттуда музыки. Мильцин все еще не появлялся, а ей бы хотелось, чтобы он был здесь как можно скорее. Ей хотелось начать дело прежде, чем ее нервы сдадут, а решимость улетучится.
