Полночь мира (=Пепел Сколена) - Буркин Павел Витальевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Остаток дня провели в скалистых шхерах неподалеку от острова. Гевин расстилался перед ними, но лезть туда днем было безумием. Цепь даст трем кораблям в гавани время выйти в море, а потом восставшее судно просто потопят, расстреляют зажигательными стрелами, продырявят таранами. Только глубокой ночью, за два часа до рассвета, бывший корабль принца Алкина вышел в море, но остановился в полумиле от берега. Эвинна и семеро самых крепких сколенцев, которых вооружили всем, что нашлось у надсмотрщиков, спустили на воду небольшую шлюпку и в ней, стараясь не поднимать лишнего шума, направились к одной из башен. Им помогло то, что ночью набежали тучи, поднялся нешуточный ветер и хлынул дождь - очередная оттепель гнилой алкской зимы.
...Лодка ткнулась в песок, семеро бойцов и Эвинна спрыгнули в мелкую прибрежную воду и двинулись к башне. Темнота была - хоть глаз коли, шумело море, выл ветер, дождь словно сгущал тьму - но их все равно заметили, когда они подходили к башне.
- Стой, кто идет? - спросили часовые по-алкски. Так как ответом стала тишина, прозвучала команда: - Бросить оружие!
Эвинна отчаянно пыталась что-то придумать: взломать дверь без тарана они бы не смогли, а пока цепь поднята, все надежды на захват острова оставались мечтами. И вдруг молчание нарушил Моррест - он настоял, чтобы Эвинна взяла его с собой, и теперь на чистом алкском произнес:
- Ты просто придурок, Алкиасс! Если Алкину придется спать на корабле в такую болтанку, утром он тебе оторвет тупую башку! Опускай цепь, если тебе дорога твоя вонючая шкура!
"Ф-фух, а я уж думал, и забыл алкский!" - подумал Моррест. Других паролей не требовалось: алкская речь здесь снимала все подозрения. Минуту спустя цепь зазвенела и опустилась на дно. Слитно ударили по воде весла, как гигантская водомерка, галера ворвалась в гавань.
- Теперь откройте дверь и приготовьте вина, - добавила Эвинна. - Промокла вся...
Уже по-сколенски, но воин не обратил внимание: наверное, у Алкина служили и наемники-сколенцы. Каждый народ порождает свою порцию подонков, на позор себе и на горе другим. Мгновение - и клацнул старинный, но еще исправный замок, тоже наследие Империи. В это время на пристани раздался топот матросов, а чуть позже - крики и лязг мечей. Ударом по голове Эвинна свалила часового и крикнула на всю башню:
- Сдавайтесь! Король Амори велел арестовать Алкина и вернуть его имущество в казну. Он уже в тюрьме. У нас сорок кораблей, а на них две тысячи солдат. Либо вы выйдете из башни без оружия, либо мы ее сожжем вместе с вами!
Минуту внутри слышался какой-то непонятный шорох и шепот, наверное, там обсуждали новости и то, сможет ли такой флот скрытно подойти к острову. Но алки здесь никогда не отражали нападений - потому и не знали. Победило мнение осторожных - что сможет. Вскоре охранники стали выходить из башни, по одному, подняв безоружные руки и без доспехов. Повстанцы наскоро обыскивали их, связывали руки и вели обратно в башню, уже в качестве пленников. Их оказалось неожиданно много, добрых тридцать человек: если бы Эвинна вынуждена была штурмовать башню, шансов у повстанцев бы не было. Была и другая башня - но теперь ее защитники не смогут сделать ничего. Потом, когда остров будет взят, они сдадутся от безысходности. Эвинна и ее сторонники обыскали башню - и поразились, сколько тут лежит стрел, копий, мечей и секир. Целый арсенал, хватит всем ста восставшим, и еще человек на двести останется. Очень кстати нашлись в башне и веревки, и кандалы.
Взяв с собой столько оружия, сколько могли унести, повстанцы бросились на пристань. Там уже кипела схватка, плохо вооруженные повстанцы еле отбивались. Бойцы Эвинны бросили им оружие и сами вступили в бой. Солдаты остановились, они так и не смогли сбросить повстанцев в воду. Многие из них, уже почувствовав близость победы и утратив осторожность, поплатились жизнью. А из глубины острова бежали топы рабов, вооруженных мотыгами, вилами, косами, цепами. Море самодельных факелов окружало солдат со всех сторон - и алкские наемники поняли: если они не бросят оружие, их перережут. Многие вставали на колени, бросая оружие. Повстанцы надвинулись, выставив копья. Сейчасони были готовы перебить всех, до последнего, не щадить и их семей. Эвинна бесстрашно встала между ними:
- Они простые воины, что им прикажут, то и делали. Они были такими же рабами, как вы. Вы совершили великое дело, создали страну, где не будет ни рабов, ни хозяев. Будьте милосердны и к этим. Пусть они сольются с вами и будут защищать вместе землю, которая теперь ваша!
Люди, только что убивавшие друг друга, вняли ее словам. В свете факелов она казалась исполненной нечеловеческой силы, меч в руке сиял, лезвие словно рассыпало алые искры. Казалось, не простая девушка стояла перед ними, а посланница Богов, может быть, и богиня Алха. Богиня, которая может не только любить и дарить жизнь, но и убивать тех, кто Ее дары использует во зло. Как и сама любовь, которую олицетворяет богиня.
- Я еще не все сказала! - подняла она руку с мечом. - Вскоре всем нам придется сражаться: Амори не оставит нас в покое. У нас должен быть вождь, который повел бы в бой, за которым все пошли бы как один.
- Ты, ты, Эвинна! - повисли над портом голоса.
- Я не могу вас возглавить. Хотя и хотела бы участвовать в строительстве небывалого государства - может быть, зародыша новой Империи. Но меня ждут другие люди, которым тоже нужна помощь. Поэтому я не могу здесь остаться, вскоре мне придется плыть в Валлей. Отвезете меня?
- Конечно, - кивнул Этельред. - В любое время. Но лучше погости тут, отдохни...
- А кого сделаем вождем? - подал голос Моррест. По лицу блуждала счастливая улыбка. А это, оказывается, приятно - восстанавливать справедливость. "Добро пожаловать в семнадцатый год... Не хватает лишь комиссаров в пыльных шлемах, комбедов и ВЧК. Ничего, за этим дело не встанет. Давно пора встряхнуть этот мирок. Показать, что можно жить без крови и ненависти".
"Народное собрание" решало недолго. Вскоре многие, очень многие, по зову сердца выдохнули:
- Этельреда ван Нидлира.
"Вот уж действительно - выбрали сердцем!" - Морресту было беспричинно весело. Может быть, как прапрадеду, в семнадцатом году с трехлинейкой громившему "дворянское гнездо", а в сорок втором штурмовавшему Ржев. На его глазах в мире, помешанном на кастовой спеси, рождалось совсем другое общество. Может, тут не будет коммунистов, но жить станет немножко легче.
А "выборы" продолжались. Вскоре кричали все, потому что многие знали Нидлира, а кто не знал, тому рассказали. До того, как стать гребцом, он работал на гевинских полях, знал весь Гевин - такой же, как Алкриф, только поменьше, и не круглый, а вытянутый. Так возникло это "королевство". По всему было видно, что оно надолго лишит Амори покоя.
"Если тут и правда тридцать лет не будет алков, уходить надо будет сюда!" - прикинул Моррест. Почему-то теперь он не сомневался в том, что это - лишь начало.
Только тут он заметил, как устала девушка. Повязки на ее ранах кровоточили - наверняка к шрамам от плетей добавятся новые. А ведь она не спала уже вторую ночь, и сколько еще придется решать неотложные дела?
- Иди, отдохни, - произнес Моррест, беря Эвинну под руку. - Нидлир справится.
- Спасибо, - произнесла Эвинна. - Пошли.
Эвинна отправилась спать в бывший дом Алкина, но не в его покои, где разместили раненых, а в пристройку для придворного алхимика, гнавшего для Алкина пойло. Она смертельно устала, но не могла уснуть - радостная улыбка сияла на ее лице, и слезы счастья - впервые за много лет - катились по лицу.
Значит, тогда, в Эрвинде, и дальше она шла правильной дорогой, когда защищала соотечественников мечом. Просто пройти этой дорогой не по силам одному, каким бы тот ни был героем. Ступить на нее можно и в одиночку, чтобы пройти полпути, уже нужен целый народ, а дойти до конца можно лишь всем миром. Так Эвинна впервые поняла, как неправ был Велиан. Может быть, некогда он тоже мечтал ринуться в бой за правду, но понял, что один ничего не добьется - и устрашился, и отступился. Но если Велиан не увидел победу, то она - увидела. И пошла дальше. Так Эвинна поняла, что народ, сражающийся за свою родину, непобедим. Одного человека можно убить, народ же бессмертен, так как живет в каждом уцелевшем. И что значат мелкие неудачи и даже временные поражения? Только то, что победы без потерь не бывает.
