Судьба: Дитя Неба - Хэйдон Элизабет (прочитать книгу .txt) 📗
Они находились глубоко в туннелях Руки или в кузницах, казармах и пещерах, но все ощутили зов как удар серебряной молнии, пронзившей их души. Все, как один, потомки намерьенов отложили в сторону свои инструменты или еду, бросили дела и, словно ослепшие рыбы, направились к солнцу, щурясь и прикрывая руками глаза.
Через несколько часов после того, как была открыта Великая Печать и прозвучал зов рога, Рапсодия все еще находилась в трансе, охваченная неодолимым желанием ответить на зов. Однако Акмед пришел в себя. Сам он освободился от зова, но чувствовал его силу, влекущую намерьенов.
Грунтора поразило могущество маленького серебряного рога, но он не испытывал особого беспокойства, пока намерьены не начали отвечать на зов. Таким всеобъемлющим был их долг, такой неодолимой сила клятвы, что даже мертвецы хотели ее исполнить. Отовсюду — с равнин и из горных глубин — слышался шорох костей в земле. В невероятной, безветренной тишине возникло ощущение бескрайней, простирающейся во все стороны земли, вдруг напомнившей притихший океан, где даже одинокий плавник подобен мачте. Восприятие Грунтора переполнили мириады дрожащих костей, закутанных в истлевшие саваны, лежащих в массовых захоронениях, оставшихся на поверхности и выбеленных солнцем и песком. Впервые он понял масштабы бойни, которую устроили намерьены. По мере того как к нему возвращалось обычное восприятие — к счастью, рог не мог воскресить умерших, — Грунтор уловил какое-то движение в расселине. Он посмотрел на восток, щурясь под слепящими лучами утреннего солнца.
— Большое спасибо, твоя светлость, теперь у меня будет вечная головная боль, — заявил болг.
Рапсодия с любовью посмотрела на него. Лучи восходящего солнца коснулись головы Грунтора, окружив его сияющим ореолом, превратив великана в мифическое божество фирболгов.
— Извини, Грунтор. Скоро она пройдет.
— Как скоро?
Она огляделась, и далекие берега Маносса исчезли из ее сознания вместе с Тирианом и Гвинвудом, Орланданским плато и Сорболдом, побережьем Авондерра и Неприсоединившимися государствами. Остался великолепный пейзаж, раскинувшийся у их ног. Она пожала плечами и положила рог на каменный помост.
— Как скоро? — переспросила она. — Полагаю, не раньше, чем месяца через два.
71
Когда голос рога прокатился над землями болгов, нынешние обитатели Канрифа разбежались в страхе, укрываясь в своих домах и пещерах, уверенные, что вновь наступает эра смерти. Объятые ужасом болги метались по туннелям, готовые скрыться в горах, где они прятались в течение столетий до прихода Акмеда и Грунтора. Они ждали появления людей, которые уничтожат их поселения, предчувствуя давно ожидаемую месть за отпор, который они давали легионам Роланда.
Со своего наблюдательного пункта Рапсодия печально смотрела на них. Фирболги в панике разбегались по Пустоши, прятались в пещерах Зубов, и ее сердце сжалось от сочувствия. Она никак не ожидала, что зов рога так их напугает.
Однако прошло еще некоторое время, голос рога замер, и она увидела, как из пещер появляются тени, выходят на солнце и, словно завороженные, застывают на месте. Их было сравнительно немного, несколько сотен, зов рога требовал их присутствия, и они шли медленно, озираясь по сторонам, словно внезапно заблудились. В конце концов все они повернулись к Чаше и направились к Амфитеатру, и хотя в их жилах текла лишь очень малая частица намерьенской крови, она все равно заставляла их откликнуться на зов. Подойдя к краю Чаши, они замерли, ошеломленно озираясь по сторонам.
— Что происходит? — спросила Рапсодия у Акмеда, с некоторым удивлением смотревшего на своих собравшихся внизу подданных.
Глаза короля фирболгов сверкнули, и он улыбнулся.
— Похоже, первые гости, которых ты пригласила, уже явились. Принимай намерьенов, ответивших на зов рога. — Он посмотрел на Рапсодию, и она улыбнулась ему в ответ.
Грунтор уже начал спускаться, Акмед и Рапсодия медленно последовали за ним, стараясь не потревожить лежащие на склоне камни. Рапсодия решила подождать в центральной плоской части Чаши, пока король и его сержант разберутся с ошеломленными фирболгами и выяснят, почему их привлек зов рога. Не сохранилось никаких свидетельств о болгах, перебравшихся в Канриф из Серендаира, и потому вряд ли их предки приплыли на корабле одного из флотов.
Наконец Акмед и Грунтор вернулись. Рапсодия поспешила к ним навстречу, чтобы узнать новости.
— Ну, почему они пришли? — сгорая от нетерпения, спросила она.
— Я же тебе сказал, — с некоторым раздражением ответил Акмед, — они намерьены, точнее, ведут от них свое происхождение. В те времена, когда болги вторглись в Канриф, они были неустрашимы и тоже решили поучаствовать в сражении за крепость и земли, за которые шла война уже в течение семи столетий. Если ты не знаешь, то сообщу, что болги одержали победу. Перед тобой потомки намерьенов, ставших рабами. Не думаю, что они прожили долгую жизнь после рождения детей.
Рапсодия кивнула.
— Они называют себя Искателями, — продолжил Акмед, — потому что выполняют древний приказ. Вероятно, пока Гвиллиам лежал на полу в библиотеке, куда никто так и не смог попасть, а его кровь вместе с жизнью покидала тело, переговорные трубы, связанные с самыми дальними уголками горы, продолжали работать. И болги с намерьенской кровью слышали голос, которого не могли ослушаться — многие столетия назад их предки принесли клятву королю. Все последующие годы они искали, но так и не сумели найти то, о чем просил король, поскольку рог оставался в библиотеке, рядом с ним. Все эти годы, поколение за поколением, они дожидались, когда снова прозвучит Голос. Кроме того, они пристрастились к поискам намерьенских реликвий, надеясь, что рано или поздно им попадется та, о которой просил король.
— Быть может, их следует использовать в качестве стражи, раз уж они одновременно являются фирболгами и намерьенами? Что скажешь, Грунтор?
— Ой думает, это будет честь для них, твоя светлость, однако Ой должен их предупредить, что они станут его десертом, если сделают хоть один неверный шаг.
— Пожалуй, других болгов намерьены не должны видеть, — заметил Акмед. — Что нам еще следует сделать?
— Ждать. А я пойду встречать первых гостей.
Король кивнул и сказал:
— У меня есть предложение.
Рапсодия, направившаяся к болгам, остановилась.
— Да?
Акмед оглядел ее с головы до ног. Рапсодия была в своей обычной рабочей одежде: белой льняной рубашке с длинными рукавами, коричневой жилетке и штанах.
— Ты постоянно жалуешься, что жизнь в наших горах лишает тебя возможности носить бесчисленные роскошные платья. Учитывая, сколько денег из моей казны ты потратила, чтобы купить эти проклятые тряпки, валяй, надевай их. По-моему, сейчас для этого самый подходящий момент.
Глаза Рапсодии загорелись.
— О, замечательно! Как ты думаешь, какое мне надеть?
— Ой любит, когда ты носишь зеленое или коричневое, и, если тебя, конечно, интересует мое мнение, не надевай красное, пока не соберется большинство гостей. Ты ведь не хочешь, чтобы болги, глядящие на тебя издали, подумали, будто ты ранена. У них может разыграться аппетит.
Рапсодия вздохнула. Ей вдруг ужасно захотелось оказаться в Тириане, где никто не рассматривал ее в качестве возможного обеда.
Каждый день прибывали все новые и новые путешественники. Некоторые приезжали к Чаше на лошадях или в повозках, но в основном шли пешком, как потерявшие ориентировку фирболги, не знающие, куда и зачем движутся. Они были частью намерьенской диаспоры, большой группы лишенных гражданских прав намерьенских Домов, разделенных войной, разгоревшейся века назад между Королем и Королевой.
«Еще одна огромная потеря», — думала Рапсодия, заглядывая им в глаза, где застыли смущение и страх. Сколько же поколений намерьенских детей в результате того бессмысленного конфликта лишились своих корней, превратившись в людей без прошлого? Она радушно приветствовала их, расселяя по палаткам и хижинам, которые были возведены по просьбе Рапсодии, как только она вернулась из Тириана.
