Хельмова дюжина красавиц. Дилогия (СИ) - Демина Карина (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗

Конечно, ничего этакого Лизанька не сказала, но молчание ее было весьма выразительно. Вот только Евстафий Елисеевич от своего отступаться был не намерен. И вновь мазнув по лысине рукою — Лизанька с неудовольствием подумала, что сия лысина есть явное свидетельство неблагородного его происхождения и по-за счастья дочери мог бы Евстафий Елисеевич расстараться, прикрыть ее паричком — сказал:

— То бишь, нету меж тобою и неким Грелем Стесткевичем ничего?

Лизанька задумалась.

Ответить отрицательно? Так не поверит же… тем паче, что чернокудрая стерва, которую Лизанька уже откровенно ненавидела за этакое доносительство, наверняка понарассказывала всякого. Поведать о любви? А не выйдет ли так, что папенька, используя положение служебное, велит Себастьяну позабыть о личном в угоду государственным интересам?

Он ведь ответственный, ее Себастьянушка…

А ну как и вправду забудет? Нет, не насовсем, но на месяц-другой… третий… там, глядишь, саму Лизаньку в дедово имение сошлют под благовидным предлогом… и сколько ей свадьбы ждать?

— Молчишь?

— Не знаю, что сказать, — честно ответила Лизанька, потупившись. — Я… мы… он такой…

— Лизанька, — устало произнес Евстафий Елисеевич, — ежели ты думаешь, что Грель Стесткевич — это Себастьян, то ошибаешься.

Ах вот как?

Папенька решил, что отговаривать ее бесполезно, верно, понял, что Лизанька крайне серьезно настроена выйти замуж, и потому решил пойти иным путем.

— Грель Стесткевич, тридцати трех лет отроду, третий сын купца Зигмунда Стесткевича, некогда весьма состоятельного, но неудачно вложившего капиталы. Ныне работает на фирму «Модестъ»… унитазами торгует…

Лизанька насупилась, строго настрого велев себе сдерживаться.

— И если тебя это устраивает, то, конечно, препятствовать я не стану, — Евстафий Елисеевич отер платком пальцы. — Не скажу, что сей молодой человек мне нравится, однако… дело твое.

Опорочить решил? Обмануть родную дочь, представив все так, чтобы она бросила любимого? Этакого коварства от родного отца Лизанька никак не ожидала.

— И в общем-то ничего плохого за твоим женихом не значится, — спокойно продолжал Евстафий Елисеевич. — Разве что излишняя любовь к слабому полу… ах да, в прошлом годе имела место нехорошая история. Продавщица магазина, которым Грель твой заведовал, повесилась. Вроде как от несчастной любви… и незапланированной беременности. Небось, полагала, дурочка, что любовник этакому подарку обрадуется и мигом в храм потащит…

Лизанька прикусила губу.

Не верит она! И не поверит! Сочинил все познаньский воевода. Или, быть может, где-то там оный Грель Стесткевич и обретается, но к ее, Лизаньке, возлюбленному он отношения не имеет. И нечего папеньке тут распинаться, можно подумать, что Лизанька не знает, как ненаследный князь работает.

Ему прототип нужен.

Вот и послужил этот самый Грель прототипом…

— Я все понимаю, папенька, — сказала Лизанька со вздохом: желает папенька игры играть? Так пожалуйста, небось, она не глупее некоторых… — В жизни всякое случается. И я верю, что он не виноват!

— Так уж и веришь?

Дочь свою воевода познаньский изучил неплохо: не отступится.

Не поверила она.

А доказывать что-то… правду открыть, рискуя сорвать операцию?

Нехорошо… неправильно, не говоря уже о том, что опасно. Не справится с собою Лизанька, а погибнет Себастьян…

— Верю, — с пылом воскликнула упрямая дщерь, обеими руками вцепившись в папенькин рукав. — Он же ее не убивал, верно? И вообще, быть может, та девица от другого кого понесла… и самоубилась, что ее отвергли.

Нет, эта история, конечно, Лизаньку вовсе даже не интересовала, поскольку искренне полагала она, что все самоубийцы, ладно, не все, но в большинстве своем сами в собственных бедах виноваты. И ежели разобраться, то и эта, безымянная краковельская продавщица позволила себя соблазнить…

Осмотрительней надо было быть.

— Конечно, — Евстафий Елисеевич погладил дочь по руке.

В конечном итоге, сын купца — не такой уж дурной вариант, тем паче, что образование Грель Стесткевич получил отменное, и практиковался в аглицком торговом доме, и в колониях побывал, куда лишь бы кого не посылают. И верно, ему-то в Лизаньке интересны отнюдь не ясные ея очи, но приданое, каковое в целом было неплохим… Что до истории той нехорошей, то имелась у Евстафия Елисеевича мыслишка о том, как до правды-то добраться…

— Хорошо, дорогая, будь по-твоему, — Евстафий Елисеевич присел на лавочку, понимая, что притомился. Жарок был выходной костюм, а может сам он, с язвою своею, раздобрел на кабинетной-то работе… некогда, небось, что в жару, что в холод… хорошего актора, как волка, ноги кормят. — Ежели ты его и вправду полюбила…

— Полюбила, — отозвалась Лизанька.

…папенька в шерстяном не по погоде костюме сопрел. Лысина его сияла на солнышке, лицо сделалось красно, некрасиво. И неудобно было, что он, познаньский воевода, ныне похож на купца средней руки…

— Тогда сделаем так. Завершится конкурс. Я поговорю с Аврелием Яковлевичем, чай, не откажет помочь…

— В чем?

Чего-чего, а помощи этого отвратительного человека, который Себастьяна на все королевство опорочил, Лизанька не желала.

— Вызовет ту девицу, поговорит… и ежели нету за твоим… женихом…

Лизанька кивнула, подтверждая, что Грель — именно жених и никак иначе.

— Так вот, ежели нету за ним криминалу, то я препятствовать браку не стану…

…Евстафий Елисеевич здраво предположил, что по окончании операции об этом самом браке можно будет забыть, потому как купеческий сын — слишком мелко при Лизанькиных-то амбициях. И мысль эта весьма познаньского воеводу успокоила. Все ж дочь свою он любил и желал ей исключительно добра. Лизанька же нахмурилась, заподозрив неладное.

Подождать?

Нет, до этой беседы она собиралась ждать, но… вдруг папенька задумал что-то? И Аврелий Яковлевич опять же… позовет… обратится… но за тем ли, чтобы поднять из могилы давным-давно помершую и никому неизвестную девицу? Или же за отворотным зельем?

С них станется Лизанькину любовь порушить.

Добра они хотят… будто бы сама Лизанька себе зла желает. За между прочим, ей лучше знать, что для нее добром является. Но спорить с папенькой она не стала.

— Конечно, — улыбнулась очаровательно и поцеловала в щеку. — Так мы и сделаем!

Вернувшись в комнату, Лизанька села писать письмо.

Ждать? О нет! Собственным счастьем рисковать она не собирается. Если папенька думает, что он самый хитрый, то… Лизанька сбежит. Не одна, естественно, а с любимым… в ближайшем храме их обвенчают, и тогда уже папенька ничего-то сделать не сможет.

…а свадьба у нее все одно будет.

Позже.

Глава 10

В которой все-таки наступает полнолуние, а также происходят многие иные важные события

Аврелий Яковлевич объявился накануне полнолуния и был встречен крайне неприязненным взглядом. Ненаследный князь к означенному месту явился заблаговременно и ныне сидел на беломраморной чаше фонтана, кутаясь в вязаную шаль с бахромой и нахохлившись, точно сыч.

— Я все знаю! — заявил он и указующим перстом ткнул ведьмаку в грудь.

— Это хорошо, если все, это полезно, — Аврелий Яковлевич перст отвел.

— И не мечтайте, что я закрою глаза на этакое… этакое… — Себастьян руками взмахнул и к груди прижал, исторгнув тяжкий низкий стон.

— Тебе плохо, дорогой мой? — осторожно осведомился Аврелий Яковлевич и попытался князю лоб пощупать, но прикоснуться к себе старший актор не позволил. Спрыгнув со своего насеста, он с немалым проворством отбежал.

— Плохо! Ужасно!

— Что болит?