Серое братство (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович (бесплатные версии книг .txt) 📗
— Теряешь хватку, Поэт, — сверкнул глазами Егерь. — Мне интересно твое мнение о безопасных проходах к Драконьим Зубам.
— Ааа-а! — Поэт закивал головой, но что-то уж страдальчески переглянулся с Мастером, словно вышеназванная горная гряда вызывала у обоих благоговейный ужас. Я не понимал, почему. Ведь Драконьи Зубы представляли собой просто нагромождение камней, пусть даже очень высоких, перекрывающих путь в таинственные земли, где, по рассказам редких очевидцев, правит сильное государство. Кроме Грика Лунного мало кто мог рассказать что-либо вразумительное. Морские торговцы опасались пиратов, блокирующих водные пути к Аламу, и торговые отношения из-за этого сильно страдали. Точнее, их почти не было. Земли к востоку от Драконьих Зубов для многих были терра инкогнита.
— Можно прикинуть, как быстро и безопасно проникнуть в горы, — почесал затылок Поэт. — Что за дело будет?
— Расскажу на досуге. Предстоит долгое путешествие, и я хочу быть уверен, что ты все правильно поймешь. Прогуляешься, навестишь старых друзей.
— Когда выходить? — деловито осведомился Поэт.
— Завтра утром. Я думаю, что Гай не даст тебе заскучать.
— Он идет вместе со мной? — недоверчиво спросил Поэт.
— Есть причины отказать ему в этом удовольствии? — излишне спокойно Егерь посмотрел на своего соратника.
— Ну, сей молодец очень сообразительный и весьма чуток в искусстве разговора, — осторожно ответил Поэт, словно шел по тонкому льду.
Вдруг очнулся Мастер. На его глазах Егерь явно отказывал в праве участвовать в каком-то тайном деле. Этого мой палач вытерпеть не мог.
— Егерь! Ты, кажется, забыл, что Поэт мой напарник! Как ты можешь посылать с ним мальчишку, о котором никто толком не знает! Мы здесь занимаемся делом, а не шутки шутим! Ты подумал о последствиях?
— Для тебя я нашел другое задание, не менее интересное, — Егерь встал на ноги, подошел к Мастеру и взглянул в упор на его разгневанное лицо. — Ты отправляешься в Готу, а оттуда — в Паунс. Захватишь письмо и передашь его в лично руки тому, чье имя я прошепчу тебе на ушко. Понял?
— Ты не имеешь права! — побагровел Мастер. Такие дела решает Большой Сход! У тебя нет таких полномочий!
— Со вчерашнего дня — есть.
— Что? — Мастер потерял дар речи.
— Со вчерашнего дня, — терпеливо повторил Егерь, — Сход учел сложную обстановку в Андальских землях и оторванность от Головного Штаба, и дал мне такие полномочия. А посему, мой друг, слушай приказ: возвращайся в Паунс продолжать то, от чего я оторвал тебя год назад! Там не хватает людей. А Гай уходит с Поэтом. Поверь, дружище, в этом походе тебе действительно делать нечего. Только помешаешь.
— Да он же все провалит! — кипел Мастер. — Без опыта, без знаний, которыми мы обладаем, он станет обузой для Поэта! Если ты хочешь принять его в Братство — подумай хорошенько! Я отвечать перед Сходом не намерен!
— Ты все сказал? Я два раза не повторяю свои слова. И постарайся понять одну вещь: Братству могут служить не только мужи, но и зеленые юнцы. Лишь бы голова быстро соображала! Если Магван имеет здесь кучу осведомителей и знает каждый наш шаг, то мы можем использовать мальчишку как козырь в рукаве. Он расколол тебя без всякой магии и подсказок только лишь по твоей дурацкой привычке, подхваченной в кабаках Паунса! Сколько раз я должен повторять, чтобы вы не вздумали перенимать стойкие особенности того или иного места, где живете больше одного месяца!
Егерь снова рухнул в кресло и сердито закачался, не обращая внимания на визг несчастной мебели. Кажется, я отомстил Мастеру, да уж слишком жестоко. Но в этом не было моей вины. Мастер сам стал жертвой своего самолюбия и ненависти к людям. Иногда нужно быть милосердным.
Алам, степи. Боевые действия, 2431 г. Обновленной эпохи
Нас обнаружили в тот момент, когда мы оставили позади себя цепь холмов, и уже думали, что все слаживается удачно, и заметили группу из десяти-пятнадцати всадников слишком поздно. Впрочем, такая оплошность мало что могла изменить. Бежать по ровной, далеко просматривающейся местности не имело смысла. Догонят. И вступать в бой — значило обречь себя на поражение. Отбиться от верховых степняков, не рискуя потерять собственную жизнь — такое мало удавалось даже опытным воинам. Поэтому мы остановились и всем своим видом показали свою покладистость и покорность. Впрочем, такая умильная картина не обманула степняков. А то, что это были степняки — у меня не вызывало никаких сомнений. На всадниках были добротные кожаные одежды из шкур каких-то животных, огромные луки, короткие мечи, пусть даже из плохого железа, но от этого не менее опасные в ближнем бою, на головах остроконечные меховые шапки, из-под которых выглядывают настороженные глаза.
Один из всадников набрался смелости и подъехал к нам, обдав запахом давно не мытого тела, к коему добавился лошадиный, оглядел нас со всем прилежанием и что-то спросил. Такого языка я не знал, тем более Лодочник. Мы одновременно покачали головами. Степняк понял, что от нас ничего не добиться, махнул рукой своим напарникам, нас взяли в плотное кольцо, отобрали все оружие и погнали по сухой жесткой траве к своему месту кочевки. Они даже не связали нас, словно давая понять, что попытка бегства — верная смерть. Пока мы в сопровождении всадников бежали под горячим солнцем, обливаясь потом, я лихорадочно вспоминал, с кем нас свела судьба. Я читал Грика Лунного о загадочных землях, в коих сейчас находился, но там речь шла о хессах, Союзе Трех и прочей мелочи, вроде Сангарского святилища и каких-то скуртах. О степных народах — ни слова. Или Грик все выдумал, или сидел безвылазно в каком-нибудь городе Алама и собирал байки пьяных посетителей кабаков.
К вечеру мы добежали до большого поселка, состоящего из полусотни шатров, возле которых дымились костры. По всей большой площади степняцкой стоянки были расставлены нелепые крытые шкурами телеги огромного размера. Воздух был наполнен запахом жареного мяса и каких-то острых специй. Остервенело залаяли собаки, увидев нас. Какая-та мохнатая шавка норовила цапнуть меня за пятку, и я смешно дрыгал ногой, чем вызвал дружный смех всего населения. Голопузая ребятня с радостным визгом кидала в нас высохшие комки навоза. Нас бросили в глубокую, в два наших роста, яму, прикрыли сверху решеткой из деревянных жердей. Чумазый воин, приставленный для бдения за нами, радостно оскалился и стал потрясать мечом, потом плюнул в яму. Лодочник что-то беспрерывно бормотал.
— Ты можешь помолчать? — не выдержал я. Если проявишь чуточку терпения — я соображу, что делать дальше.
Я лукавил. Ни одной дельной мысли так и не пришло в голову. Ясно, что из ямы нам не убежать, если только о нас забудут. Я на такую щедрость степняков не рассчитывал. Значит, придется терпеливо ждать развития событий. Лодочник с надеждой смотрел на меня. Он ожидал от меня чуда, но я не святой Доминик, чтобы одним движением руки вызволить нас из заточения. Лодочник — хороший боец, сдерживал я свое раздражение, но его не готовили к тому, через что прошел я. И в который раз приходила гадкая мысль: лучше бы он остался на поле боя вместе с Лентяем и Бугаем. Одному было легче выпутаться.
Всю ночь я просидел в забытьи, изредка поглядывая на решетку, сквозь которую светила яркая луна. На ее поверхности четко выделялись какие-то линии, темные пятна, и мне казалось, что именно там поселились все сказочные персонажи, которыми меня пугала Брюнхильда в детстве. Лефуц меня возьми! — что же делать? Я и так наворотил дел, от которых не поздоровится ни Поэту, ни Егерю. Сход не прощает подобных вольностей, которых я натворил с избытком. Под удар поставлена вся операция Серого Братства. Если я не найду союзников на Аламе — худо дело.
Мысли перекинулись на будущее нашего положения. Что могло с нами произойти? Степняки могут использовать нас в качестве рабов, могут продать кому-нибудь из знатных лиц, если таковые здесь водятся. Должны быть: Алам — не просто огромные земли. Здесь есть города, большие города, — уверял я себя. Это было лучшим исходом в нашей истории. Но был и худший конец: нас принесут в жертву какому-нибудь их поганому идолу. Терзаемый мрачными мыслями, я заснул.
