Дева и Змей - Игнатова Наталья Владимировна (книги без регистрации .txt) 📗

– Как?

– Как этот.

– Да ладно! Кстати, а вы не проверяли, еще откуда-нибудь его можно увидеть, или только из-за алтаря?

– Только отсюда. Вильям, это как раз мой дядя-пастор, объяснял, что об изображении не знает никто, кроме отправляющего службы священника. Да и тот встает за алтарь не каждый день. У них тут свой календарь праздников. Элис, а у Драхена уши нормальные?

– Понятия не имею, – перед дверью они, не сговариваясь, остановились и бросили последний взгляд на бессмысленную цветную россыпь мозаики, – вы же видели: у него волосы уложены так, что не разглядишь. А вот серьги утром были в точности такие же. Да, и знаете, заостренные кончики ушей – это просто генетическое отклонение. В Средневековье, правда, за такое можно было и на костер попасть, но сейчас достаточно одной операции, чтобы все исправить. Вы говорили, вам что-то кажется?

– Да. Не здесь. – Курт открыл дверь, и они вышли на улицу. – Знаете что, Элис, пойдемте к нам, или к вам, попьем чайку и все обсудим.

– Чай? – она слегка растерялась. – Курт, у меня нет чая. Может быть, кофе?

– Разберемся. Главное, чтобы горячий.

…Только на обратном пути Элис заметила, что в спящем городке стоит абсолютная, какая-то неестественная тишина. Ни одна собака не залаяла на чужаков, бродящих ночью по улице. Ни одна кошка не перебежала дорогу. Летучие мыши, правда, пищали, носясь между фонарями: в лучах белого света тучами толклись светлячки и ночные бабочки, а больше – ничего. Не мычали коровы, ни звука не издавали овцы, которых – Элис видела вечером – целое стадо прогнали на расположенный за городом скотный двор.

Зато когда они с Куртом дошли до конца улицы, из близкого леса прилетела россыпь ночных голосов. Птиц на Змеином холме, по всему судя, водилось предостаточно.

Потом Элис варила кофе, а Курт, как и обещал, убрал остатки пиршества со стола на террасе, и даже перемыл всю посуду. На чистенькой просторной кухне было уютно и безопасно. Пригодился и пирог. Поздний ужин после прогулки по холодным улицам пришелся как нельзя кстати. Только молоко оказалось скисшим. Но молоко в кофе – не главное.

– Так вот, – Курт вилкой чертил невидимые узоры на столешнице, время от времени поглядывая на Элис, – о чем я начал говорить в церкви. Мне кажется, человек, которого вы встретили, так или иначе, знает о мозаике. Скорее всего, он видел ее. И зачем-то взялся копировать Змея-под-Холмом. Получается у него, надо признать, достаточно убедительно. Я-то видел этого типа лишь мельком, но вы провели с ним гораздо больше времени и, тем не менее, узнали на мозаике безошибочно. Личность он, похоже, незаурядная. Может быть, в самом деле – артист, дрессировщик, гипнотизер, что вы там еще упоминали? В общем, еще тот фрукт. С другой стороны, с другой не потому, что в противовес изложенному, а потому, что – с моей, мои многочисленные родственники относятся к легенде о Змее очень серьезно. При том что в иных вопросах они, как я успел понять, люди здравомыслящие, с более чем широким кругозором, и далеко не суеверные. Мне, словно бы невзначай, раза три за сегодняшний день сообщили о некоем пророчестве, где говорится, что старший Гюнхельд уничтожит Змея-под-Холмом. Буквально там сказано: “сотрет память о нем, и никто из живых более не вспомнит о Змии-под-Холмом, чудище премерзостном”. Старший, как выяснилось, это я и есть. И у меня такое впечатление, Элис, что родня всерьез надеется удержать меня в Ауфбе вплоть до исполнения пророчества, – Курт улыбнулся и положил вилку. – Вы понимаете? Мозаику мы с вами быстро сложили, просто взглянули с нужной точки и – ап! – получили картинку. А вот то, что происходит здесь, для меня пока ни во что не складывается. Зачем Драхену притворяться Змеем? Что ему нужно от вас? Как это связано с пророчеством Гюнхельдов, и… они, понимаете ли, представления не имеют о том, что на холме кто-то живет. Ну, пусть даже не на самом холме – где-то в окрестностях, все равно этот Драхен фигура заметная. Однако же, нет. Никто его не видел. Никто о нем не слышал. Никто ничего не знает. А самое странное даже не это, – Курт стал серьезен. – Я не склонен к фантазиям, я даже в детстве не любил сказки, я практически не внушаем и, тем не менее, Элис, я видел то, чего не могу объяснить. Я видел, как достаточно высокий человек на большой лошади галопом ускакал в заросли, через которые и пешком-то не пройти. Я видел, как он проехал сквозь деревья.

– Там не было зарослей, – вмешалась Элис.

– И это я тоже понял, – кивнул Курт. – Для вас там был лес, даже без подлеска, чистый, как парк. Элис, извините, если то, что я скажу, покажется вам грубостью… Я не знаю, как и от чего вас лечили, но у меня есть подозрение, что лечили напрасно. Нет-нет, я не к тому, что не вылечили. Мы с вами… как бы это сформулировать… вы не видите того, что вижу я, и наоборот, однако кто из нас видит то, что есть на самом деле, я не знаю. Очень может быть, что как раз вы.

– Я понимаю, – Элис напряженно улыбнулась, – я понимаю, что вы хотите смотреть с обеих точек зрения. Вам нужно, чтобы я, пользуясь словами Драхена, “поверила в сказку”. Потому что в противном случае, мы с вами станем видеть одно и то же.

– Я еще и беспокоюсь, – вставил Курт недовольно, – говорю же, этот тип чего-то хочет от вас.

– Угу, – Элис покачала чашкой с остатками кофе, – это само собой. Мне, мистер Гюнхельд, неясно другое: как это так вышло, что комсомолец и атеист, да еще и не любящий сказки, вдруг допускает хотя бы мысль о том, что на свете есть нечто, не укладывающееся в рамки материального мира?

– Я допускаю, – Курт чуть задумался перед тем, как ответить, – я допускаю, Элис, что рамки намного шире, чем принято считать. А уж как это вышло… Знаете, наука умеет много гитик. Советская же наука умеет гитик раз в десять больше. М? Я объясню вам, – пообещал он, – но не сейчас, ладно? Когда-нибудь.

ГЛАВА III.

2-Й ДЕНЬ ЛУНЫ

Эйтлиайн

Глубокой ночью я отдал сэйдиур футляр с посланием для Владычицы. Я убил злосчастного пленника, чья кожа пошла на письмо, забрал его кровь и был настолько доволен и благостен, что даже позволил гонцам Сияющей уйти в Лаэр [12] через Зеркало Неба.

Еще не зная о том, какую чудесную посылку доставят своей госпоже, сэйдиур искренне благодарили меня за оказанную любезность. До замка они добирались почти полный день, и им совсем не улыбалось провести в седлах еще и целую ночь, летя при этом во весь опор, чтобы успеть пройти через врата до рассвета.

Убедившись, что гости уехали, я отпустил свиту, взлетел на крышу замка и устроился между зубцами, дымя сигаретой.

Курт Гюнхельд с моей серебряноголовой Элис, скучно проводили время в бесплодных кухонных разговорах. Я не стал подслушивать. К чему? Ничего интересного эти двое не придумают, пока Элис не начнет видеть мир открытыми глазами.

Я глядел на запад. За горизонт. В белесое небо над туманной, зубчатой полоской лесов. Принцу Темных Путей не позволено любоваться закатами и рассветами, но опасную и завлекательную игру со смертельными в эти часы солнечными лучами я люблю до умопомрачения. Сколько раз доставалось мне от батюшки за подобные забавы – не сосчитать, однако даже розги не отбили охоты до последних минут, до розовеющего неба на рассвете, до свернувшегося в оранжевый шар солнца на закате – смотреть. Ждать… чтобы за миг до того, как солнечный огонь охватит тело, исчезнуть в темноту, в надежные черные подземелья.