Инквизитор. Божьим промыслом. Книга 14. Пожары и виселицы - Конофальский Борис (читать книги онлайн без регистрации txt, fb2) 📗
Волков задыхался от жары; он отбросил топор и попытался поднять забрало шлема, но что-то острое царапало ему переносицу и левую бровь прямо рядом с глазом, и он, побоявшись попортить себе глаз, позвал:
– Хенрик! Фон Готт!
– Что? – тяжело дыша, отозвался фон Готт. Он, кажется, осматривал великана.
– Я тут, генерал, – откликнулся старший оруженосец.
– Вы живы? Не ранены? Шлем нужно снять, что-то царапает глаз…
– Пойдёмте наверх, – сразу отозвался Хенрик, – тут света мало.
– Я тут останусь, – говорит фон Готт, что-то ища впотьмах, – на всякий случай, вдруг попробуют сломать дверь.
А генерал и Хенрик поднялись на второй этаж башни, тут было намного светлее чем внизу. И Хенрик, осматривая Волкова, удивлялся:
– О! Это наконечник болта застрял у вас в шлеме. Присядьте.
Волков присел на ту самую скамеечку, где сидела маркграфиня; он сразу подумал:
«А где же она?».
Генерал решил с этим разобраться, как только оруженосец поможет ему снять шлем. Но шлем просто так сниматься не хотел, даже когда Хенрик ему стал помогать; забрало шлема не поднималось, и что-то острое продолжало впиваться ему в кожу возле глаза. Оруженосцу пришлось постараться, чтобы освободить голову своего сеньора. Но как только он стянул шлем с генерала и как только тот смог наконец вздохнуть свободно, он увидел её.
Маркграфиня, аккуратно придерживаясь за стену, спускалась с верхней площадки башни и смотрела на него. Волков, опираясь на стену, не без труда встал и заговорил, выражая озабоченность или даже упрёк:
– Ваше Высочество, вам нужно быть осторожной, вам не следует выходить наверх, любой арбалетчик-злодей может поранить или убить вас.
– Я была осторожна, барон. Я выглядывала из-за зубцов, да и не до меня было злодеям-арбалетчикам, они вас погубить желали, – отвечала принцесса. И тут же спросила с испугом: – Как вы себя чувствуете? У вас кровь на лице! Я видела, что оружие врагов добиралось до вас. Вы ранены, барон?
Волков начал ощупывать лицо и вытирать почти засохшую кровь рукою.
– Благодарю вас за участие, принцесса. Ничего. Бывало и хуже, – он потихоньку приходил в себя, но всё ещё изнывал от жары, да и, признаться, бок, в который угодила пика алебарды, болел изрядно. – Доспех у меня хороший.
– Да, хороший, – замечает маркграфиня, – узор на нём великолепен, и… Вот я вижу на плече вашем скрещённые ключи, то знак престола Петра, ключника Господа нашего. А ещё архангелы с трубами…
– Этот доспех подарил мне архиепископ Ланна. Он с его плеча, – не без гордости заметил Волков.
– Ах вот как? Вы знакомы не только с курфюрстом Ребенрее, вы знакомы ещё и с курфюрстом Ланна? – удивилась принцесса.
Волков – к чему тут слова – только поклонился в ответ.
– Вы весь взмокли, я видела, схватка была тяжела… Вот, – женщина второй раз протянула ему флягу с вином, – прошу вас, выпейте вина, я знаю, вам там было очень жарко.
– Знаете? – удивился генерал, принимая флягу.
– Конечно, я всё видела… Вы дрались прямо на краю пламени, почти в огне, как лев против десятка гиен, – она прикоснулась к фляге, которую генерал держал в руке. – Прошу вас, пейте же.
«Она знает про львов и гиен? Видно, начиталась рыцарских романов про походы в Святую землю!».
Тем не менее он с огромным удовольствием припал к фляге и сделал несколько глотков. Он выпил бы сейчас и половину вина, что содержал сосуд, но в башне были и другие люди, а среди них и женщина, принцесса. Волков закрыл и передал ей флягу.
– Благодарю вас, Ваше Высочество.
И тут оруженосец наконец разобрался с его шлемом; он протянул генералу наконечник болта и сказал:
– Вот, попортил забрало. Ремонтировать придётся.
Волков взял у него наконечник и, почти не поглядев на него, отбросил острый кусочек железа, потом взял у оруженосца шлем и осмотрел его, с усилием опустил и потом поднял забрало.
«Да, придётся ремонтировать. Сколько будет стоить ремонт? Отремонтируют ли так, чтобы сохранился узор? Бог его знает… Попробуй ещё мастера хорошего сыскать».
Маркграфиня, кажется, собиралась ему ещё что-то сказать, но он заговорил сам:
– Хенрик, я там внизу где-то бросил свой меч, найдите его.
– Да, генерал, – обещал оруженосец.
– И не забудьте зарядить пистолеты, – напомнил ему Волков и начал подниматься наверх.
– Конечно, генерал.
Маркграфиня подумала пойти за Волковым наверх, но он, замерев на ступенях, остановил её жестом:
– Ваше Высочество, курфюрст Ребенрее прислал меня сюда, чтобы я нашёл и освободил вас. Как вы думаете, что мне скажет мой сеньор, если вас при этом ранят или убьют?
Она ничего ему не ответила, и он с лёгким поклоном продолжил:
– Благодарю вас за понимание, Ваше Высочество.
Барон надел подшлемник и шлем и, не закрепив и не опуская забрала, продолжил подъём на верхнюю площадку.
Глава 10
Генерал поднимается наверх, а там, у одного из северных зубцов башни, притаился Кляйбер. Он наблюдает за тем, как дворня и солдаты тушат пожар. Кавалерист присел на колено, выглядывает из-за стены, на его лице интерес: потушат – не потушат? А внизу и вправду большая суета, сено уже догорает, сложенные в поленницы дрова растащили, они валяются повсюду, дым, дым застилает весь двор, а люди с вёдрами бегают через весь балкон второго этажа, носят от колодца вёдра с водой, льют на полыхающий навес для дров и уже загоревшуюся лестницу, что ведёт на балконы.
«А ведь могут и потушить! – Волков смотрит на всю эту суету с сожалением. – Эх, простоять бы мне там ещё хоть пять минут, нипочём не потушили бы!».
А Кляйбер, понимая сожаления генерала, говорит ему:
– Они, поди, уже весь колодец вычерпали. Если, конечно, к нему водовода нет.
– Думаешь, не потушат? – с надеждой спрашивает барон.
– Если дождь прямо сейчас не соберётся, наверное, не потушат, – предполагает кавалерист.
– Дождь? – не понимает генерал.
– Так вон же… – Кляйбер указывает на восток. – Вон он, собирается.
Генерал смотрит туда и видит, как с гор на востоке, похожие на чёрную, грязную шерсть-сырец, клочками начинают сползать тучи.
«Ах вот почему такая духота стоит!».
– Ливень будет, – уверенно заявляет кавалерист. – Сюда всё ползёт.
Волкову становится немного тошно. Может, от удушающей духоты и дыма, может оттого, что в доспехе на солнце стоять невыносимо, а может оттого, что у него не вышло сжечь этот ведьминский замок. Есть, правда, у него утешение одно.
«Ладно, зато солдат у этой колдовской шайки сегодня поубавилось».
Это да, скольких он и его люди сегодня убили и ранили? Пятерых? Семерых? Генерал уже и посчитать не мог, не помнил. Но он точно знал, что когда сюда придёт Брюнхвальд, убитые и раненые колдунам уже помочь не смогут. На стены не встанут.
«Ну, и то не зря, значит, дрался!».
Не зря, вот только бок у него болел, и шлем попортили ему сильно, а так – точно не зря. Он отворачивается от наползающих с гор туч.
– Кляйбер, раз уж будет дождь, так хоть воды нужно набрать. Ещё не известно, сколько нам тут сидеть придётся.
– Э… Генерал! Истинно! Истинно!– обрадовался солдат. – Вот уж вы правильно заметили, а то я от жажды умираю тут сижу. Фляга-то у седла осталась, – он делает паузу и глядит на Волкова. – Разумею, что ни конька, ни седла, ни фляги моих мне уже не видать.
Хитрый солдат думал: поплачется сейчас, в тяжкий час опасностей и испытаний, и генерал пообещает ему, что если выберутся они отсюда, то и коня, и седло ему справит за свой счёт. Но нет, Волков на эти хитрости не ведётся; во-первых, если Карл Брюнхвальд придёт вовремя, то, может, и коней они своих ещё вернут, а во-вторых, конь барона раз эдак в пять дороже солдатского, а седло так и вовсе в десять, так что неизвестно, кто из них больше потерял, и посему генерал замечет:
– Там внизу всякого хлама кучи, и кувшины битые, и ещё что-то… Ты сходи погляди, может, найдёшь, куда воду собрать, не всё же шлемы под дождь подставлять.
