Воин тумана - Вулф Джин Родман (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗

– Латро, твою книгу ветер унесет!

– Не унесет, – успокоил я ее. – Стиль достаточно тяжелый, а я его засунул под тесемки.

– Для нас очень важно, чтобы ты поскорее прочитал свои записи, – сказал мужчина. – Вот ты предложил принести нам воды, но воды нам дали совсем недавно, и пить мы не хотим. Лучше бы ты принес сюда свою книгу. Клянусь Светлым богом, никакого вреда я ей не причиню!

Я колебался, но девочка тоже попросила:

– Пожалуйста, господин мой! – В голосе ее было что-то такое, чему противиться я не мог, и я принес книгу, и мужчина взял ее у меня и написал на внешнем листе несколько слов.

– Так делать не следует, – сказал я ему. – Разверни лист, вот так, и можно писать на его внутренней стороне. Тогда, если книгу закрыть, написанное не сотрется.

– Но ведь иногда писцы пишут и на внешней стороне листа! – возразил он.

– Особенно когда хотят на что-то обратить внимание того, кто возьмет эту книгу в руки, но совсем необязательно откроет ее. Например, писец может написать здесь: "Свод законов такого-то полиса" – или что-либо подобное.

– Это верно, – согласился я. – Я об этом совсем позабыл.

– Ты очень хорошо говоришь на нашем языке, – сказал он. – А прочесть, что я написал, сможешь?

Я покачал головой:

– По-моему, я когда-то видел похожие буквы, но прочитать слова не смогу.

– Ну так напиши здесь сам, на своем языке: "Читай меня каждый день".

– А теперь раскрой книгу и сразу поймешь, кто ты такой и кто мы такие, – сказала девочка.

Приятный у нее был голосок, и я погладил ее по головке.

– Но здесь ведь так много уже написано, малышка! – Я уже достаточно развернул свиток, чтобы убедиться, что это так и есть, причем почерк был очень мелкий, писали свинцовым стилем, а не чернилами, так что буквы были серые, а не черные [60], и разобрать их, наверное, было бы нелегко. – А может, ты сама знаешь, что здесь написано? В таком случае расскажи мне, это будет куда быстрее, чем мне читать все сначала.

– Ты должен попасть в святилище Великой Матери-богини, – торжественно сообщила мне девочка. А потом прочитала какое-то стихотворение. Закончив, она пояснила:

– А вел тебя туда Пиндар.

– Пиндар – это я, – пояснил мужчина. – Жители нашего Светлого города назначили меня тебе в провожатые. Я знаю, ты сам не помнишь, но клянусь: все это правда.

Какой-то чернокожий человек, что спал на скамье вместе с гребцами, вскарабкался к нам на палубу. Мне он показался знакомым, да и выглядел он таким дружелюбным и веселым, что я улыбнулся при виде его.

Заметив мою улыбку, он торжествующе воскликнул: "Ха!", так что даже спящие гребцы беспокойно зашевелились, а те, кто бодрствовал, изумленно уставились на нас. Лучник, стороживший нас, тут же схватился за свой кинжал, висевший у него на поясе.

– Ты бы поменьше шумел, дружок! – заметил Пиндар.

Чернокожий в ответ лишь ухмыльнулся и радостно показал сперва на свое сердце, потом на мое, а потом снова на свое.

– Ты хочешь сказать, что он тебя узнает? – спросил Пиндар. – Да, возможно, ты прав. Немного помнит, похоже.

– Он что, моряк? – спросил я. – Он не похож на остальных.

– Он твой друг. Это он заботился о тебе до того, как Гилаейра, Ио и я познакомились с тобой. Может быть, ты спас ему жизнь во время сражения.

Однако, что очень дурно, он заставлял тебя попрошайничать, когда я впервые тебя увидел. – Пиндар обернулся к чернокожему и сказал ему:

– А ведь ты немало денег собрал тогда! Впрочем, вряд ли они у тебя сохранились.

Чернокожий покачал головой и изобразил, будто ему отрезают руку ножом и кровь льется ему в подставленную ладонь. Потом как бы пересчитал капли крови, как считают деньги, прищелкивая языком и изображая этим звон монет, которые якобы одну за другой клал на палубу. Закончив свое представление, он указал на меня. Девочка пояснила:

– Он отдал деньги тем рабам в лагере, пока ты, Пиндар, писал свои стихи и беседовал с Латро. Латро сперва убил нескольких рабов, а потом они сами решили убить его, когда доберутся до Лаконики.

– Вряд ли спартиаты позволили бы им это. Впрочем, не важно. Важнее то, что у меня было десять "сов", но их у меня отняли в Коринфе. А для нас даже Коринф был бы предпочтительнее Афин. – Пиндар вздохнул. – Ведь Фивы и Спарта – старинные враги [61].

Когда Гиперид рассказывал мне о победе военного флота афинян над варварами, он намекнул, что я тоже, возможно, варвар; и вот теперь я спросил Пиндара, насколько серьезна вражда между его родным городом и Афинами и серьезнее ли она вражды эллинов с варварами.

– Куда серьезнее! – горько рассмеялся он. – Ты все забываешь, Латро, а потому, наверно, забыл и то, что родные братья могут быть куда более злыми врагами, чем чужие люди. Наши поля богаты, а их бедны; поэтому они издавна завидовали нам и пытались отнять наше добро силой. Затем принялись торговать. Они выращивали оливки и виноград, обменивали масло, фрукты и вино на зерно, а также делали на продажу замечательные амфоры, вазы и кувшины. А затем Хозяйка Афин, которая в делах очень практична, показала им настоящую "золотую жилу".

Глаза чернокожего широко раскрылись, он даже наклонился вперед, чтобы не пропустить ни единого слова, хотя, по-моему, понимал рассказчика не слишком хорошо.

– Они к этому времени уже были богаты, но стали еще богаче, зато мы не проявили должной мудрости и попытались присвоить то, что принадлежало им.

Хотя вряд ли в нашем Светлом городе найдется хотя бы одна семья, не связанная с Афинами какими-нибудь узами, и вряд ли в Афинах есть хоть один человек – не считая иноземцев, – у которого в Фивах не было бы родственников. Итак, мы страшно ненавидим друг друга, однако эта ненависть раз в четыре года кончается – когда наши лучшие спортсмены посвящают свои успехи Зевсу-громовержцу; но стоит играм закончиться, как все начинается снова [62]. – По-моему, он хотел сердито сплюнуть, да передумал.

Я посмотрел на женщину. Глаза у нее были ясные, как вспышка молнии, и она показалась мне куда более красивой, чем та, что нарисована на нашем парусе. Я невольно подумал, что, если бы Пиндар был рабом, я мог бы как-нибудь выкупить его жену и дочку.

– А с тобой мы тоже друзья? – спросил я у женщины. – Ведь мы давно путешествуем вместе, верно?

– Мы познакомились на празднестве в честь бога-привратника [63], – сказала женщина. И улыбнулась – видно, припомнила что-то, чего я вспомнить не мог. Мне вдруг показалось, что она с удовольствием бросила бы своего мужа на произвол судьбы и стала жить со мной. – А потом появились эти рабы Спарты, и, пока Пиндар и чернокожий дрались со своими первыми противниками, ты успел прикончить троих. Но тут остальные вознамерились убить нас с Ио, и Пиндар остановил тебя, потребовав прекратить потасовку.

Я даже боялась, что ты и его прикончишь, и он, по-моему, тоже немного испугался, однако ты бросил свой меч и рабы связали тебя, а потом побили и заставили целовать землю у их ног. Да, конечно, мы с тобой друзья.

– Я рад, – промолвил я. – Рад, что не помню, как сдался.

– Мне бы тоже очень хотелось об этом забыть, – кивнул Пиндар. – Во многих отношениях твоей забывчивости можно только позавидовать, Латро.

Однако же, раз Светлый бог направил тебя к Великой Матери-богине, именно туда тебе и следует держать путь. Именно там, если это вообще возможно, ты будешь исцелен.

– А кто такая эта Великая богиня? – спросил я. – И что означает стихотворение, которое читала маленькая Ио?

И Пиндар поведал мне о великих богах и их обычаях. Я внимательно его слушал – в точности как Гиперида, уже не раз рассказывавшего мне о Саламинском сражении; и хотя я не знал, что именно надеюсь услышать от каждого из рассказчиков, я понимал, когда они умолкали, что никогда не слышал этого прежде.