Пыль Снов (ЛП) - Эриксон Стивен (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Мужчина осклабил зеленоватые зубы под огромной бульбой красного носа: — Приветик, Майхб. Выпить будет что? Да ладно! — Он поднял в темной руке глиняную фляжку. — Любимый мой сосуд. Чаши найдутся?
Багг поморщился. — Аквитор, это Урсто Хобот и Пиношель.
— Мне чаша не нужна, — сказала Серен обыскивавшей буфет женщине.
— Как скажешь, — брякнула Пиношель. — Но от тебя проку в нашей компашке не будет. Типичное дело. От брюхатых проку нет. Вечно носятся с пузом словно с божьим даром. Но красивая ты корова…
— Хватит этой чепухи. Багг, прогоните их. Сейчас же.
Урсто подошел к Пиношели и ударил в висок: — Веди себя, ты! — Затем он улыбнулся Серен: — Она завидует, понимашь? Мы пробвали и пробвали. Да только она старая мощинистая кошелка, да и я ж не лучше. У меня отвисает похлеще ее титьки, да и похоти давно нет. Все, что могу — капать и капать и капать. — Он подмигнул. — Конешно, если б мы с тобой, тогда другое дело…
Пиношель фыркнула: — Ну, от такого приглашения любая скинет, брюхатая или нет!
Серен сверкнула глазами на Багга: — Вы что, пошутили?
— Аквитор, это остатки древнего пантеона, которому поклонялись первоначальные жители здешних мест, селения которых погребены в иле под Летерасом. На самом деле Урсто и Пиношель — самые первые, Господин и Госпожа пива и вина. Они явились к бытию как результат появления сельского хозяйства. Пиво предшествовало хлебу, было первым продуктом земледелия. Оно чище воды и очень питательно. Первые виноделы пользовались дикой лозой. Эти существа — стихийные силы истории человечества. Были и другие: приручение животных, первые орудия из камня, кости и рога, рождение музыки, танца, сказительства. Живопись на каменных стенах или на коже. Критические, глубочайшие моменты развития.
— Тогда, — фыркнула она, — что с ними случилось?
— Благоразумное и благоговейное причастие к их дарам сменилось бездумными излишествами. Уважение к их дарам утеряно, аквитор. Чем хуже злоупотребляли дарами, тем ниже опускались дарующие.
Урсто рыгнул. — А мы не в обиде. Хуже ж было бы, если бы нас запретили. Мы стали бы злыми, а мы не хотим быть злыми, правда ведь, моя сладкая Овсянка?
— Мы всякое время под осадой, — сказала Пиношель. — Вот, я разлила по чашам. Старший?
— Половину меры, прошу.
— Извините, — сказала Серен Педак. — Цеда, вы только что описали этих пьяниц как древнейших богов на свете. Но Пиношель назвала вас старшим.
Урсто хихикнул: — Цеда? Мятныйпряник, ты слыхала? Цеда! — Он отступил к Серен. — О круглая, о благая Майхб, мы можем быть старыми, я и Пиношель, в сравнении с подобными тебе. Но против него мы все равно что дети! Старший, о да. Старший Бог!
— Пора веселиться! — заорала Пиношель.
Скрипач остановился прямо на пороге. И уставился на воина-летерийца, обнаружившегося около громадного стола. — Адъюнкт, он тоже приглашен?
— Простите, сержант?
Скрипач ткнул пальцем: — Королевский Меч, Адъюнкт. Он в вашем списке?
— Нет. Тем не менее он остается.
Скрипач уныло поглядел на Бутыла, но ничего не сказал.
Бутыл оглядел собравшуюся группу, быстро подсчитал головы. — Кого недостает? — спросил он.
— Банашара, — ответила Лостара Ииль.
— Он уже в пути, — пояснила Адъюнкт.
— Тринадцать, — пробормотал Скрипач. — Боги подлые, тринадцать!
Банашар помедлил в переулке, подняв взор к небу. Из окон зданий, от различных ламп и фонарей исходил свет, слишком слабый, чтобы скрыть россыпь звезд. Ему так хочется уйти из этого города! Найти холмик, мягкую траву, чтобы прилечь, держа в руках восковую табличку. Недавно взошедшая луна вселила в него тревогу. Но новое созвездие вызывает в нем еще больший трепет. Фигура, напоминающая лезвия мечей, слабо-зеленая, взошла с юга и словно перечеркнула привычные очертания Дороги Искателя. Он не может быть уверенным… но он думает, что вскоре мечи станут больше. Приблизятся.
Тринадцать — по крайней мере, так он подсчитал. Может, там больше мечей, еще слишком неярких, чтобы пробиться сквозь огни города. Он подозревает, что точное число очень важно. Судьбоносно.
Тогда, в Малазе, небесных мечей еще не было видно. И все же…
«Мечи в небесах, вы отыщете себе горла на земле?»
Он оглянулся на Странника. Если кто и знает ответ, это он. Самозваный Владыка Плиток. Бог неудачи, игрок судьбами. Презренная тварь. Однако, нет сомнений, могущественная. — Что-то не так? — спросил Банашар, видя, что лицо Странника стало бледным, покрылось липким потом.
Единственный глаз мельком скользнул по нему. — Твои союзники меня не заботят, — сказал бог. — Но пришел еще один, он поджидает нас.
— Кто?
Странник скривился: — Меняем планы. Ты войдешь прежде меня. Я буду ждать полного проявления сил вашей Колоды.
— Мы согласились, что ты просто помешаешь им начать. Вот и все.
— Не могу. Не сейчас.
— Ты уверил меня, что ночь не увидит насилия.
— Должно было быть именно так.
— Но сейчас кто-то встал на твоем пути. Тебя перехитрили, Странник.
В глазу бога сверкнул гнев. — Ненадолго.
— Я не приемлю пролития невинной крови. Крови моих товарищей. Забери своего врага, но не касайся других, понял?
Странник оскалился: — Тогда убери их с пути.
Вскоре Банашар двинулся ко входу в штаб. В десятке шагов снова встал, сделал несколько глотков вина и вошел.
«В том и проблема с Охотниками, не так ли.
Никто не сможет убрать их с пути».
Неподвижно стоя в тенях улочки — оставшись один, когда беглый жрец вошел внутрь — Странник выжидал.
В игру ночи вошел тринадцатый игрок.
Знай он заранее — сумей он проницать туман, сгустившийся вокруг опасной комнаты и точно подсчитать присутствующих — он повернулся бы кругом и отказался от всех планов. Нет, просто сбежал бы в холмы.
Но бог выжидал, лелея в сердце убийство.
А снабженные песочными часами или мерными фитилями колокольни города — бесчувственно равнодушные ко всему, кроме неумолимого течения времени — готовились звонить.
Возвещая о наступлении полуночи.
Глава 2
Он стоял среди гнилых обломков корабельных снастей, высокий и сутулый. Если бы не шевелящиеся на ветру рваные одежды и длинные волосы, он мог бы оказаться статуей, вещью из старого мрамора, упавшей с города мекросов на столь чудесно оказавшийся здесь бесцветный лесс. Сколь долго ни смотрел на него Удинаас, одинокий мужчина не шевельнулся.
Шелест гравия возвестил о приходе из деревни еще кого-то; через миг к ним подошел Онрек Т’эмлава. Воин заговорил не сразу, но его молчаливое присутствие ощущалось очень сильно.
