Пасынки Гильдии - Голотвина Ольга (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
– Верно, – отозвался Уншис. Не выпуская толстушку-наррабанку и обернувшись к старшему брату, он с удовольствием слушал его. Бедная Тхаи, сжавшись, боялась пошевелиться в его объятиях и молча молилась всем богам, которых могла припомнить.
Девочка судорожно глотнула воздух пересохшим ртом. Ах, почему на ней дурацкие мягкие башмачки, а не сапоги с ножом за правым голенищем? Ух, она бы тогда…
А негодяй продолжал с той же обстоятельностью:
– Визжать и звать на помощь не советую. Вон как в переулке кричат. – Он кивнул в сторону забора, из-за которого и впрямь неслись вопли, сливаясь в вой. – На выручку никто не прибежит, у этих дурней своих забот хватает. А я послушаю визг, да и осерчаю…
И снова поднес ко рту широкогорлый кувшин.
И тут Нитха с яростью и отчаянием ударила в глиняное дно!
Голова негодяя метнулась назад, края кувшинного горла впились в лицо, ломая переносицу и круша зубы.
Ручищи взметнулись к разбитому лицу, кувшин упал к ногам хозяина, горлышко отбилось. Нитха поспешно подняла разбитый кувшин – хоть по башке насильника ударить…
Из глотки хозяина вырвался вой, который захлебнулся в вине и превратился в хриплый кашель. По ухоженной бороде на чистую рубашку хлынуло вино пополам с кровью.
Одновременно с воплем старшего брата раздался крик младшего.
До сих пор тот, обернувшись, слушал умные речи. Но когда брат произнес слово «поменяться», Уншис не выдержал: крепче сграбастал пухленькую гостью – пока еще не надо меняться! – и приблизил усатую похотливую рожу к ее помертвевшему личику.
Тут наррабанка очнулась и забарахталась в крепких объятиях. Отбивалась она молча – голос отказал от ужаса. А когда совсем обезумела от смрадного дыхания на своем лице – вцепилась зубами насильнику в нос!
Уншис, не ожидавший такого отпора от робкой толстушки, взвыл (тут-то его голос и слился с воплем брата) и, выпустив жертву, закрыл лицо руками. Тхаи не стала ждать, пока этот ужасный человек опомнится. Она завизжала и припустила наутек.
Поминая всех демонов, Уншис кинулся вслед за ней. Нос его побагровел и кровоточил, глаза тоже налились кровью – от злобы. Перед глазами металась по женской спине длинная черная коса. Намотать эту косу на кулак…
Бедная толстушка с немыслимой для себя ловкостью полезла на высокую поленницу – единственное место, которое казалось ей спасением.
И тут же сильная мужская рука поймала ее за левый башмачок, потянула вниз…
Вот это Уншис сделал зря. Ой, зря!
Наррабанка истошно завопила, забарахталась, вырываясь… и на голову стоящему внизу незадачливому насильнику хлынула штормовая дровяная волна! Накрыла, опрокинула, повергла навзничь!
На поленнице спал, пригревшись на солнышке, громадный серый котяра, раскормленный так, как нельзя разъесться на мышах, – дело явно не обошлось без молока, сметаны и прочих хозяйских припасов. Хвостатый лодырь так разоспался, что даже ухом не повел на поднявшуюся во дворе суету. И пробудился лишь тогда, когда из-под него посыпались поленья.
Кот шмякнулся на раскатившиеся дрова, почуял под когтями что-то мягкое (щеку и плечо хозяина), от потрясения это мягкое крепко разодрал и с дурным мявом дунул через двор к бане.
Оглушенный неожиданным градом тяжелых поленьев и резкой болью, Уншис тупо заворочался, попытался сбросить с себя дрова и сесть… и тут на него рухнула Тхаи. Прямо на голову – своей увесистой задницей.
Это зрелище так потрясло Нитху, обернувшуюся на крик, что она едва не упустила момент, когда ее собственный враг, пересилив боль, протянул к ней окровавленные лапищи, дрожащие от ненависти.
Замахиваться и бить мерзавца кувшином по голове было поздно. Охотница резко, снизу вверх выплеснула врагу в рожу то, что еще уцелело в кувшине.
Крепкое вино обожгло глаза и свежие раны, негодяй пошатнулся. Нитха метнулась прочь. Пробегая мимо разворошенной поленницы, девушка схватила за руку Тхаи:
– Живо! Бежим!
Обе наррабанки не перебежали – перелетели двор! Но у калитки их ждало страшное разочарование: на крепких петлях висел тяжелый замок.
Братья основательно защитили свое хозяйство от царящего снаружи беспорядка!
В запале Нитха рванула замок… глупо, конечно же, глупо…
– Сзади! – прокричала по-наррабански Тхаи.
Охотница обернулась.
На нее надвигался старший из насильников-братьев. Страшный, окровавленный, с разбитым лицом и багровыми глазами. В руках он держал топор, прихваченный у поленницы.
Шла месть. Шла смерть.
Тхаи, прижавшись к калитке, молилась вслух.
Нитха быстро огляделась. У забора, ближе к грядкам, стояла оставленная кем-то лопата с налипшими комьями земли. Охотница бросилась к ней, схватила с тем же чувством, с каким воин перед битвой выхватывает из ножен меч.
Топор взлетел и опустился. Нитха увернулась от удара и нанесла свой. Она целила в голову ребром лопаты, она била, чтобы убить!..
Рукоять крутанулась в ладонях, непривычное оружие ударило плашмя. Впрочем, и плашмя по сломанной переносице… о-о, это не было нежной лаской!
Насильник без чувств грохнулся к ногам юной наррабанки.
– Второй! – пронзительно крикнула Тхаи, прервав молитву.
Нитха сама уже видела, что через двор к ней бредет Уншис – с распухшим носом, с расцарапанной рожей.
Это зрелище не казалось девочке забавным. Что за дрын в руке у гада? Оглобля, что ли? Да, от этого лопатой не отмашешься!
И тут юную Охотницу осенило: она приставила лопату к горлу лежавшего без сознания насильника:
– Шаг сделаешь – и у тебя нет брата!
На миг обожгла ужасная мысль: а если младший мерзавец обрадуется случаю стать единственным хозяином дома и двора?
Но, похоже, братья жили дружно. Младший остановился и прохрипел с черной злобой:
– Не трожь, сучка наррабанская! Я за него тебя в клочья порву и свиньям скормлю!
– Обойдемся без крови, – жестко сказала Нитха. – Принеси ключ. Мы отопрем калитку и уйдем.
Уншис чуть помешкал, затем молча швырнул оглоблю наземь и направился к дому.
Тхаи тихонько заплакала.
– Держись! – сердито сказала Нитха. Она догадывалась, что сейчас рабыню нельзя жалеть. – Разнюнишься – косу выдеру!
Тхаи перестала хлюпать носом.
Ждать им пришлось недолго. Уншис спустился с крыльца, подошел к калитке, швырнул под ноги «гостьям» ключ. Тхаи поспешно подняла его, загремела замком.
Когда калитка распахнулась, открывая путь к свободе, Тхаи осмелела настолько, что выдала гневную фразу по-наррабански и зло плюнула себе под ноги.
Нитха с наслаждением перевела:
– Да отвиснут ваши мужские причиндалы жалко и бессильно, подобно раздавленным жабам, и да станут они посмешищем для той, которая не побрезгует разделить ваше ложе!
3
Когда над лесом гремит гром и клокочут потоки дождя, кто расслышит писк пичуги, укрывшейся в ветвях?
Когда город берется за оружие и бредит огнем и кровью, кто расслышит крик женщины, донесшийся из-за ставни каменного дома?
Однако услышали!..
Шенги с учеником шли в условленное место встречи с потерявшимися друзьями – в таверну «Лепешка и ветчина».
– Как рука, не болит? – на ходу заботливо спросил учитель.
Дайру сжал и разжал пальцы:
– Ноет, но слушается… я все думаю про рукопись. Зачем она им понадобилась? Домой вернемся – погляжу повнимательнее.
– Погляди, – рассеянно кивнул учитель, которого сейчас больше беспокоило другое. – Как бы Нургидан не влез в заваруху…
– Зачем ему? – быстро отозвался Дайру. – Король ему ничего не сделал, до кораблей ему дела нет…
Утешение прозвучало неубедительно. Охотник и его ученик знали: для Нургидана не требуется серьезной причины, чтобы влезть в драку.
– А Нитха-то, глупая девчонка! – сокрушался Шенги. – Говоришь, убежала от Рахсан-дэра?
– Он ее наверняка догнал! Может, оба ждут нас в трактире… Нам прямо или свернуть?
– Свернуть. Это улица Старого Менялы… На миг от вас нельзя отвернуться. А тут еще эта шайка на наши головы. Рукопись им подавай…
