Ледяной клинок - Казаков Дмитрий Львович (читать книги без сокращений .txt) 📗
– И тем не менее, это будет, – проговорил эльф в белом, и в голосе его лязгнул металл, – если мы его не остановим.
Глава 4. Правда за правду.
Сколько они скакали, он сказать не мог. Сырые, заросшие ивами низины сменялись буграми, где копыта давили сплошной цветочный ковер. Оставались позади исполинские деревья, вроде тех, что Олен увидел, едва пройдя Засеку, и заросли кустарника, где все звенело от птичьего пения.
Когда солнце склонилось за деревья и начало смеркаться, Саттия натянула поводья. Олен повторил это движение и едва не вывалился из седла – настолько резко остановился эльфийский скакун.
– Самое время для привала, – проговорила девушка. – Перекусим, отдохнем, а затем поедем дальше. Ты не против?
– Нет, – ответил Олен, раздумывая, как бы помягче сообщить о том, что у него нестерпимо ноет то место, что пониже спины, и что дальше ехать он вряд ли сможет.
Слезал на землю, кряхтя и охая, точно древний старик. Саттия успела расстелить на траве небольшую скатерть из зеленой блестящей ткани, на которой выделялся узор из красных и желтых цветов. На скатерти появилась круглая фляга, куски жареной дичины и сухие хлебцы.
– Прошу к столу, – церемонно сказала девушка и проказливо улыбнулась. На гладких розовых щеках появились ямочки. – Надеюсь, что доблестный муж не откажется отведать моего угощения?
– Э… ну да… конечно, – за этот день Олен смущался больше, чем за несколько лет до этого.
Саттия мало походила на молодых крестьянок, с которыми он привык иметь дело. В ней не было заметно и следа робости, а бойкости хватило бы на пятерых. Да и внешне она отличалась от той же Алирны, как елка от березы, хотя выглядела очень даже привлекательно…
Устыдившись собственных мыслей, Олен подсел к «столу» и принялся за мясо. Оно оказалось хорошо прожаренным, отдавало тмином. Во фляжке обнаружилась простая вода, чистая и холодная, захрустели на зубах хлебцы.
– Ты ешь, – проговорила Саттия, откидывая со лба прядь светлых волос, – но не забывай рассказывать.
– О чем?
– Для начала – кто ты такой? Где научился так владеть оружием?
– Человек, – Олен удивленно глянул на нее. – Обычный селянин. Всю жизнь в земле ковырялся.
– Ладно придумывать, – девушка сердито махнула рукой. – Я тебе не верю! А ну встань! Руки разведи!
Прозвучало это настолько повелительно, что Олен мгновенно вскочил, поднял верхние конечности, словно решил изобразить огородное пугало. Саттия встала следом, принялась осматривать правое запястье.
– А ну сними рубаху! – приказала она без тени сомнения в голосе.
– Э… зачем? – как оказалось, предел смущения в этот день еще не был достигнут.
– Уж не думаешь ли ты, что я голых парней не видела? – бросила Саттия с вызовом, но щеки ее чуть заметно порозовели. – А ну снимай! Мне просто нужно проверить свои догадки!
Олен вздохнул и послушался. Саттия обошла его кругом, осматривая, как торговец лошадьми – породистого жеребца, после чего уверенно заявила:
– У тебя есть мышцы, какие не вырастают сами по себе, – тонкий пальчик коснулся его предплечья, – вот эти появляются, когда упражняешься с мечом, те, что на спине – при работе с большим луком. Такие плечи можно развить только регулярными упражнениями с боевым топором.
– Ерунда это, – Олен натянул рубаху и сел обратно. – Какие боевые топоры и мечи? Я оружия в руках до вчерашнего дня не держал.
– Тогда… – Саттия нахмурила тонкие брови, – тогда остается предположить, что твои предки на протяжении многих поколений были воинами. Тем, кто родился в семьях чистокровных таристеров, умение сражаться передается по наследству вместе с цветом волос и всем прочим…
Тут Олен не выдержал и расхохотался. Белобрысая девица оказалась сумасшедшей – этим объяснялось и то, что она пришла на помощь, и ее чудные речи. Откуда возьмутся предки-воины у уроженца Заячьего Скока, где веками только и делали, что пахли, сеяли и собирали урожай?
Но смех начал стихать, когда Олен вспомнил, как орудовал клинком во время схватки с эльфами, как ловко уходил от ударов, бил так, чтобы не убить, а оглушить. Остатки хохота вышли горловым хрипом, стоило из памяти всплыть моменту, когда маленький Рендалл впервые осознал, что мало похож отца и мать, смуглых, черноволосых и темноглазых.
«Ты вылитый дедушка», – сказал тогда отец, почему-то отведя взгляд. Олен остался доволен этим объяснением, и все мысли об отсутствии сходства гнал прочь. Но сейчас в душе зашевелились подозрения.
– Ты хочешь сказать, что мои родители… на самом деле не мои? – спросил он, дернув себя за мочку уха.
– Ничего я не хочу, – Саттия выставила перед собой ладошки, точно защищаясь. – Я лишь пытаюсь объяснить то, что вижу. Ешь, давай. Или больше не хочешь?
– Почему? – Олен сунул в рот еще один кусок мяса, принялся жевать и понял, что совсем не голоден. – А о себе ты не хочешь рассказать? А то…
– Нам пора ехать, – девушка вскочила так стремительно, будто ее подбросили. – Дожуешь на ходу.
Олен не успел и слова сказать, как она собрала оставшуюся снедь, свернула скатерть и убрала ее в сумку.
– Двинулись, – проговорила Саттия нетерпеливо. – Или на закуску у тебя будет застрявшая в брюхе стрела. Но для начала я кое-что должна сделать, чтобы запутать погоню…
Она отвязала троих эльфийских коней от седла и звонко хлопнула каждого по крупу. Скакуны дружно замотали белоснежными гривами и умчались в чащу.
– Вот так, – и девушка забралась в седло.
Олен подошел к белоснежному жеребцу, и не вздумавшему удрать, несмотря на то, что его не привязали. Пощупал ноющие бедра и полез скакуну на спину. Конь фыркнул с различимым презрением, но вытерпел, даже когда всадник начал вертеться в седле, чтобы устроиться получше. После толчка в бока неохотно сдвинулся с места, побежал за едва различимой в сумраке лошадью Саттии.
– Мы не заплутаем ночью? – спросил Олен, поглядывая на темнеющее небо, где между лиловых облаков выступили первые звезды.
– Я вижу в темноте, – отозвалась девушка, не поворачивая головы.
Последующая ночь стала одной из самых ужасных в жизни Олена.
Лошади рысью двигались через окутанный мраком лес. Усталость давила на плечи не хуже мешка с брюквой, боль пульсировала от пяток до копчика. Веки опускались сами собой, ныла спина. Каждый резкий звук – треск сучьев, крик ночной птицы – заставлял в испуге сжиматься и хвататься за меч.
Когда на востоке стали видны признаки рассвета, Олен чувствовал себя таким измученным, что готов был упасть прямо под копыта и заснуть на месте. Когда Саттия обернулась и что-то сказала, он не понял ни единого слова, лишь заворожено следил, как двигаются розовые пухлые губы.
– Эй, ты спишь? – девушка повысила голос.
– Нет, – чтобы ответить, пришлось приложить невероятное усилие.
– Остановимся ненадолго, передохнем. Наши «друзья» наверное освободились и роют землю в поисках следов.
– Почему они хотят меня убить? – Олен мешком сполз с конской спины и со стоном упал на живот. – Только лишь за то, что я забрел в эльфийские земли?
– Не знаю, – Саттия покинула седло куда более изящно. – Тех, кто без спросу суется в лес с оружием, уничтожает магия Засеки, а случайных, заблудившихся путников обычно просто выпроваживают. Но откуда случайный путник в этих местах?
– Я даже не знаю, где мы находимся.
– Хм, удивительно. Мы в угодьях ствола Радужной Росы, примерно в ста пятидесяти милях от границы эльфийских владений.
– О боги…
– Сомневаюсь, что они к этому причастны. Расскажи честно, как ты сюда попал? – девушка уселась на траву, скрестив ноги.
Она вовсе не выглядела усталой, словно бессонные ночи в седле были для нее не в диковинку. Или неутомимость давала эльфийская кровь, пусть не совсем чистая, что бы ни говорила по этому поводу Саттия, но заметная в точеных чертах узкого лица, мелких зубах и хрупком сложении.
Во время поездок на ярмарку в Танненг Олен несколько раз видел полукровок – детей человека и эльфа, и хорошо помнил, как они выглядят. Его новая знакомая походила на них во многом.
