Мастер сновидений - Ниоткудина Алинна (бесплатные версии книг .txt) 📗
— Поедешь со мной. Собирай вещи и закажи порталы, на воды на мое имя, а до Каравача …, ну сам придумай… На воды поедет мой двойник, а то завел, а не пользуюсь. Пусть порадуется, только чтобы много не транжирил, приставь к нему своего двойника. Да что я тебе все объясняю… Держи амулеты для двойников. И позови этого хама Пуэбло.
Антонин тихо удалился, оставив на столе бутылку, за дверью его материальное существование опять выдал скрип половиц. Не успел мэтр выпить очередной бокал своего любимого кьянто, как половицы опять заскрипели, только на этот раз скрип был ужасным, и в нем чувствовалась обида, и в комнату ввалился заместитель мэтра и его конкурент на предстоящих выборах Толстяк Пуэбло. Самым замечательным в заместителе главы гильдии был его размер. Пуэбло был, без преувеличения, круглым. Все у него было большим и толстым, а объем талии, или того места где у нормальных людей находится талия, был равен его росту. Этим его заместитель гордился больше всего. И не смотря на свой огромный вес и объем двигался Пуэбло много и очень мягко, как большой толстый и сильно ядовитый меховой шарик.
«И как под ним пол еще не проламывается» подумал про себя мэтр.
«И как его еще терпит его печень, при таком то количестве горячительного» — подумал Пуэбло.
— Пуэбло, друг мой как я рад тебя видеть! — «Чтоб ты лопнул, обжора».
— Здравствуйте, шеф! — «Чтоб ты подавился своим кьянто»
— Друг мой, у меня для тебя есть дело. — «Не лопни только от радости раньше времени»
— Я весь внимание… — Пуэбло просто светился оптимизмом и желанием исполнить любое желание шефа.
— Мой врач посоветовал мне на несколько дней съездить на воды. Я прошу тебя остаться на несколько дней за меня в конторе. Не большой опыт ведения дел зачтется тебе на выборах. Справишься? — «Может обожрешься и подохнешь»
— Конечно, шеф, я буду стараться, можете ехать, ни о чем не переживайте. — «Наконец–то печень взбунтовалась, чтоб она у него совсем отвалилась»
— Тогда приходи утром, примешь дела. — «А деньги я переложу в другой тайник, и ты их не найдешь, и не рассчитывай»
— Я готов хоть сейчас. — «Хорошо, что я купил новый амулет для снятия защиты, покопаюсь в сейфе и деньгами разживусь за счет шефа»
— Я уезжаю утром, так что и дела примешь утром. — «Как ему не терпится»
— Хорошо шеф, можете во мне не сомневаться, все будет в лучшем виде… — «Чтоб ты там совсем упился»
— Иди, отдохни, придешь на рассвете. — «Только бы не лопнул на радостях»
Утром из неприметного трактира на окраине Ричелита столицы Союза Великих вышли два человека, толстый, пожилой, хорошо одетый, носатый мужчина и маленький слуга, тащивший за ним большой саквояж. Почти в то же время из не приметной калитки в заборе на параллельной улице тоже вышли двое мужчин, но уже совсем не приметной внешности, и тоже с саквояжем. И те, и другие отправились к разным платным порталам, первая парочка заказала портал на модный в этом году курорт целебных вод, а вторая тихо пошепталась со старшим магического круга и отбыла в неизвестном направлении.
Глава 2.
Хмурое осеннее утро, идет дождь, опять дождь, в Караваче почти всегда дождь, что делать, если в вольном городе такой климат, что дождь идет почти постоянно, только летом во время ярмарки дождей нет, совсем нет, и светит жаркое солнце. Летом Каравач процветает, кто только не приезжает суда на ярмарку. Пройдя по улице можно увидеть и орков и эльфов и, конечно гномов, а людей со всех концов Лари и не сосчитать. Гоблинов только нет, но оно и понятно, они от моря, ни на шаг. А сейчас осенью, после сезона ловли лягушек совсем тихо.
Владелец лавки «Сладкие сны» асса Одрик аль Бакери ап Оуэн, маг пятого уровня, с самого утра не знал чем себя занять, а все этот дурацкий сегодняшний сон. Никак он не шел у него из головы, а тут еще опять дождь и еще один длинный, скучный день. Хоть бы покупатель какой зашел, или лучше вообще закрыть лавку и пойти к соседке гадалке Шооре? У нее в салоне всегда вкусно пахнет выпечкой и ароматическими палочками, можно посидеть в уголке и поговорить или послушать очередное гадание. Нет, не стоит туда идти, последний раз она нагадала чего–то совершенно непотребного, совсем старуха из ума выжила. И нечего даже голову ломать над ее бреднями, она к старости все больше врет. Лучше посидеть в тишине и порисовать, надо зарисовать этот сон, пока дождь и заботы не развеяли хрупкий мираж.
Все как–то навалилось одновременно и сон, и гадание, надо что–то менять в своей жизни, а страшно. Да и зачем? Зачем менять? Ему и тут, в вольном городе совсем неплохо живется. Есть своя лавка, досталась по наследству он матери, хорошо, что мама была такой предусмотрительной и заранее переехала в вольный город, а останься она в столице, не видать Одрику наследства как своих ушей. Все, что тяжелыми трудами нажито, перешло бы к дальней родне, ЗАКОН. Закон запрещает мужчинам в Великом Союзе иметь в собственности земли и предприятия, все может принадлежать только женщинам. А мать не смогла родить дочь, как ни старалась, рождались только мальчики, хилые и слабые. Из пяти детей выжил только самый младший — Одрик. Вот и пришлось матери и, тогда еще живой бабке, продавать все в столице и переезжать в вольный город. Здесь, в городе, он мог не стыдиться, что родился именно мальчиком, хоть и не таким как все. В Караваче люди жили по другому, у его сверстников были и мать, и отец, и никто особо не стенал, не таскался по магам, не приносил непомерные воздаяния богам за ребенка конкретного пола. И вообще немыслимое для западных или восточных столиц непотребство: детей невинного возраста не разделяли во время их игр и развлечений, и сам Одрик к этому быстро привык, ко всему хорошему быстро привыкаешь…
Ему всегда казалось, что с ним что–то не так, сам факт, что он единственный из детей выжил, уже казался неопровержимым доказательством. Хотя, как поговаривала, тихо злобствующая, дальняя родня, уже и с его бабкой ассой Ветелой было что–то не так, а с Алкеной, его матерью, и подавно, даже спорить с этим утверждением не приходилось. Ну, скажите пожалуйста, что за каприз, держать при себе всего одного мужа, да еще такого хлипенького? Неудивительно, что родившиеся дети не выживали. Можно было подобрать себе парочку крепкошеих здоровячков из дворцовой стражи: и породу бы улучшили, и грубая мужская сила в хозяйстве еще никому не мешала. Но ведь нет, ассе Алкене все бы книжки читать, и длинные беседы было б с кем вести. И родня уже было перевела дух, когда слабый здоровьем супруг непутевой кузины отправился вслед за своими сыновьями, а Алкена так и не выказала ни крошечного интереса к гренадерам из дворцовой стражи, но кто бы мог предполагать, она решиться «скрестить пальцы» с каким–то чужаком, да за пределами столицы. Родня, до самой дальней, находилась в возмущении и негодовании; как возможно смешивать пусть жиденькую, но благородную кровь невесть с кем?!?! Но мольбы родни, видимо, были услышаны: родившийся ребенок вновь оказался мальчиком, на свою голову… Но и его мать умела возносить молитвы не хуже, он выжил….
Сказать, что Алкена его любила, это не сказать ничего, на наследниц правящих домов не дышат, так как на Одрика. Работала асса Алкена в лавке целыми сутками, лишь бы скопить деньги на экзамены для получения магических аттестатов, и на учителей, для обожаемого сыночка. И смогла, скопила, оплатила и обучение и экзамены, и патент… И Одрик как мог пытался оправдать надежды обожаемой мамочки, но выше головы не прыгнешь и сколько он не старался, сколько не изводил себя медитациями, бесконечными тренировками и зельями, усиливающими магические способности, ничего у него не получалось, пришлось матери и самому Одрику смириться, что пятый уровень для него потолок.
После сдачи экзамена на этот уровень он три месяца не мог колдовать, настолько вымотали его экзамен и, главное подготовка к нему. Сколько раз ему пришлось переделывать подготовленные для экзамена плетения, знает только Пресветлая богиня. А все из–за его невнятной, постоянно меняющей цвета магии. У всех магов есть свой цвет магии, а у него вместо чистых красивых цветов, все какая–то серость и блеклость, только найдется нить нужного, даже не цвета, оттенка, только ее вплетешь в узор, а она возьмет, да и изменит свой цвет, и все плетение приходится переделывать заново. И записали ему чиновники от магии в патент голубой цвет, все ближе к его серости, надо же было что–нибудь записать в патент и аттестат. Обидно… И в двойне обидно, когда и скорость и уровень накопления магической энергии тянут на повыше.
