Осторожно, женское фэнтези - Шевченко Ирина (список книг txt) 📗
— Немного? — я вскочила. — Снова бросишь меня?
— А у меня есть выбор? Кое-кто, не буду показывать пальцем, придумал для Трайса единую мировую религию. Единую! Для людей, эльфов, гоблинов — для всех. И кто-то из них действительно верит. И молится. А молитву истинно верующего не услышать невозможно. Это как многоканальный телефон, и тебя вызывают сразу по всем линиям.
— А нельзя игнорировать звонки?
— Если какая-нибудь ерунда — можно. А если что-то важное…
— Я на полигоне тебя звала, — высказала я ответную претензию. — По-твоему, это было неважно?
— Важно, наверное. Но ты звала. А они, — он обвел рукой комнату, словно весь мир, — молятся. Они в меня верят по-настоящему.
— А я?
— А ты нет. Ты знаешь, что я есть. Когда в меня верят, я чувствую.
Повисло неловкое молчание.
— Трудно быть богом? — спросила я, первой не выдержав тишины.
— Привык уже, — улыбнулся он. — Да и родня помогает.
— У тебя есть родня? — удивилась я. — Получается, ты не единственный бог на Трайсе?
Он поглядел на меня и скорбно вздохнул:
— Ты же сама обо мне написала: «Верховный». А раз я верховный, должны быть и другие, не такие… верховные.
В памяти Элси всплывали смутные подсказки вроде мифов о заселении мира. Согласно этим мифам, эльфы и люди — это ожившие отражения богов, однажды подлетевших к планете, чтобы поглядеть, а что это тут вертится. И да, богов было больше одного. Восемь, если точнее. Мэйтин-Вершитель, Кирим-Воин, Лиджайя-Возлюбленная… Больше имен я не вспомнила, только прозвища: Пряха, Сказочница, Мудрец, Шутник… и еще кто-то…
— Аштоны не религиозны, — объяснил мое невежество Мэйтин. — Лорд Арчибальд поклоняется прогрессу и вместо свечей в храме скупает акции железнодорожных компаний. Леди Оливия посещает службы лишь по большим праздникам — это одна из ее светских обязанностей. А их дочь… ты лучше меня знаешь.
— Это плохо? — спросила я, уловив в его словах укор.
— Мы живем, пока в нас верят. — Он отвернулся к окну, а когда вновь повернулся ко мне, на его лице не осталось и тени печали. — Давай все же с магией разберемся.
А что с ней разбираться? Память о силе есть. Сила есть. Но сила эта, как и память, не моя, и, если воспоминания Элси мне еще удается вытягивать в нужный момент, с магией так не получалось и вряд ли получится.
Мэйтин не счел это достаточным основанием для отстранения меня от должности спасительницы мира. Сказал, что вариантов все равно нет. Я автор. Значит, придумаю что-нибудь. Оспорить это утверждение я не успела: послышался скрип открывающейся в общий коридор двери, и в комнату постучали.
— Войдите, — прокричала я, нырнув под одеяло.
В комнату заглянула женщина лет тридцати пяти, в которой Элси узнала Летти, свою горничную.
— Мисс Элизабет, к вам посетитель, — доложила она. — Ожидает в комнате для гостей.
— Мне нездоровится.
— Это инспектор, — извиняющимся тоном объяснила Летти. — Сказал, если вы не спуститесь, сам поднимется. А это не совсем прилично.
Что за инспектор?
— Вильям Крейг, — ответил на мысленный вопрос Мэйтин. — Шеф внутренней полиции академии. Студенты пропадают — ты же не думала, что это не станут расследовать?
Одевалась я быстро и уже через пять минут предстала пред светлы очи инспектора. Вернее, попыталась предстать, но ввиду того, что очи его, действительно светлые, выцветшие до блекло-голубого, жутко косили, удалось это лишь наполовину, и, когда одно око глядело на меня, второе высматривало что-то за моим плечом. Я даже обернулась, не Мэйтин ли там, но бог если и решил присутствовать при разговоре, то незримо.
— Мисс Аштон? — полицейский со свойственной пожилым людям медлительностью привстал с кресла, но, не успев подняться в полный рост, счел церемонию приветствия оконченной и опустился обратно. — Простите, что побеспокоил. Мистер Вульф сказал, что вы прихворнули, но дело важное.
Голос у него был простуженный, тон — донельзя виноватый, словно неловко ему не только за неурочный визит, но и за всего себя. За видавшее виды коричневое пальто, в которое он кутался, хотя давно должен был отогреться в тепле. За редкие, будто присыпанные пеплом волосы, давно не стриженные и оттого завивающиеся на кончиках в забавные не по чину и не по возрасту колечки. За исчерченные морщинками щеки со следами порезов после бритья и руки с неровными обломанными ногтями, которые он прятал в рукава. За взгляд, что при всем желании не мог сфокусировать на моем лице. Но все это в совокупности вызывало к мистеру Крейгу такое снисходительное расположение, что, явись он ко мне среди ночи, я не возмущалась бы, а вежливо ответила на вопросы и попрощалась, пожелав всего наилучшего.
— Хотел о сегодняшней тренировке расспросить, мисс. Вы на полигоне ничего необычного не видели?
Помимо пауков из костей, злобных деревьев, крыс размером с волков и еще пары десятков монстров?
— Нет, господин инспектор. Если что-то и было, я этого не заметила или восприняла как элемент задания. У нас ведь была тренировка с иллюзиями. Не уточните, о чем речь?
— Да что у нас тут, — вздохнул полицейский. — Письмена кровавые, знаменья тревожные… Наверняка ведь знаете.
— Кто-то еще пропал? — встрепенулась я.
Инспектор задумчиво кивнул:
— Знаете. Все уж знают. Говорил я милорду Райхону, шила в мешке не утаишь. — Он достал из кармана мятый клетчатый платок и, отвернувшись, утер нос. — Не видели ничего, значит? И не слышали?
Я покачала головой.
— Жаль, очень жаль.
Он оперся рукою о подлокотник, чтобы встать, но вдруг передумал.
— А ваши товарищи одну странность отметили, — обронил рассеянно.
— Какую же?
— Вас. Сказали, вели вы себя необычно, — инспектор с сомнением растягивал слова, словно сам не понимал, что же такого необычного было в моем поведении. — Вроде бы отказались в команду Мартина Кинкина пойти, хоть он вас и звал.
— И что тут странного?
— И правда, — он снова вынул платок, помял в руках и убрал обратно в карман. — Но товарищи ваши удивились чему-то.
— Тому, что я пошла в одну команду с Шанной Раскес, — сказала я, поняв, что этот человек не уйдет, не получив ответа.
— У вас с ней не очень хорошие отношения? — поинтересовался он тем же рассеянным тоном.
— У нас нормальные отношения. Здоровое соперничество. Но в соревновании команд этому соперничеству не было места, и я решила, что ничего не потеряю, если сыграю на одной стороне с Шанной против Мартина и его прихлебал.
— Мистер Кинкин вам не нравится? — закинул новый крючок инспектор.
— Мне не нравятся методы, которыми он пробивается на место старосты, и я не хочу помогать ему в этом.
— Ясненько, — теперь полицейский на самом деле поднялся и поправил воротник пальто. — Не буду вас задерживать. Отдыхайте, мисс. Отдых при любом недуге — первое дело.
— Вы так и не сказали, что случилось.
— Не сказал? — удивился он. — Так то и случилось. Студент пропал. Мистер Кинкин. Сразу, как тренировку прервали, не кинулись, а уж когда мистер Вульф стал задания раздавать, обнаружилось.
— Может, Мартин просто ушел, никого не предупредив? Не рано ли бить тревогу?
— Так метки же, — развел руками инспектор. — Метки на каждого ставят на полигоне. Считают, кто пришел, кто ушел. Мистер Кинкин вот не уходил…
Попрощавшись с полицейским, я вернулась в комнату, но от мысли снова улечься в кровать отказалась. Мэйтин говорил, что я что-нибудь придумаю, и я придумала.
Сибил напророчила перемены, начало которым положит недоразумение. По-хорошему, мое присутствие здесь — уже недоразумение, и перемены начались в тот момент, когда я влезла в панталоны Элизабет. Но если требовалось другое предзнаменование, мнимая беременность подходила идеально. А милорд Райхон подсказал мне решение проблем с практикой по боевой магии.
Прости, Элси. Не думала, на что тебя обрекаю, отправляя учиться именно на этот факультет. Но если, несмотря на трудности, тебе там нравилось, тоже прости. Потому что я тебя переведу. Займемся чем-нибудь не таким опасным и изнуряющим. Нет, не зоомагией. Я вышла из того возраста, когда мечтают выучить язык животных. Графу сказала бы пару ласковых при встрече, но он у меня и человеческий неплохо понимает. А мы, Элси, пойдем на целительский. Медицина у меня в крови. Дед это часто повторял. Неделю со мной не разговаривал, когда я документы на экономический подала. Забыл, как сам говорил, что в наше время рядовому врачу себя прокормить нелегко. Я нерядовым вряд ли стала бы. И тут в светила рваться не буду, лишь бы от полигона держаться подальше.
