Исповедь Стража - Некрасова Наталья (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗

Самое смешное, что, даже будь мы с Борондиром свидетелями всему, что описано в Книге, мы все равно не сошлись бы в толкованиях. Разные мы.

Значит, все напрасно?

Да нет. Нет.

Мы никогда не сойдемся в том, откуда что пошло и что лежит в самом начале, ибо время вспять не повернуть, а с богами, увы, мы встретимся лишь тогда, когда уже не будет смысла что-либо друг другу доказывать. Мы можем сойтись лишь во взгляде на то, что происходит сейчас.

А вот тут… кстати, что все же для них в жизни ценно? Что для них значат любовь, верность, дружба, честь? Если мы одинаково смотрим на эти понятия, тогда нет смысла погружаться в былое…

Я подожду, пока Борондир проснется. Подожду…

Как же тяжела бессонница…

Как же тяжелы мои думы…

А времени уже, почитай, нет. Догорит свеча — и все…

А господин Советник меня пытается купить… Теперь я понимаю, зачем я ему. Тем более он меня не получит. Да, господин Линхир верно говорил — любому порядочному человеку однажды приходится делать выбор. Приятно осознавать себя порядочным человеком.

Мне кажется, что это тоже испытание. Мне кажется, что мой наставник незримо следит за мной. И ждет моего выбора. Я почти уверен в этом. И мне кажется, что он тоже уверен во мне. Что я мог бы сделать?

Первый выбор — продать душу. Не хочу.

Второй — сделать вид, что я продался, остаться и выведать все, что смогу. Боюсь, мне это просто не под силу. Я не умею играть в такие игры. На такое были бы способны Линхир или Хальдор — но не я.

Третий выбор — уйти. Скрыться. Разыскать тех, кто когда-то выбрал меня — если это, конечно, не случайность. Найти союзников. Может быть, поговорить с Линхиром — если он уже не скрылся. Потом я сумею определить, что для меня сейчас самое важное, что я могу сделать и что вообще происходит.

Первый выбор самый легкий.

Второй — самый трудный.

Третий — тот, что подходит мне.

Хальдор остается. Я говорил с ним. Мы оба — ученики господина Линхира, нам ли не понять друг друга? Что же, я спокойно могу уйти. Здесь будет кому продолжить наше дело. Теперь мой уход — не бегство. Любопытно, сколько еще незаметных, незнакомых мне людей Линхира остается здесь, с Хальдором? Узнаю ли я их когда-нибудь? И — неужели он настолько ценил и берег меня, что далее от этого опасного знания оградил меня? И заслужил ли я это? Или… или у меня просто другое задание?

Я сидел над раскрытой Книгой и думал о том, как мало судьба отвела мне времени. О том, что на самом деле я просто человек, который хочет жить так, как считает нужным, которому больше всего на свете нравится копаться в старых рукописях и разгадывать древние тайны. Мне не хочется борьбы. Я люблю покой и уединение. Но я люблю свою страну и прошлое своего народа. И покой сейчас — непозволительная роскошь. Я должен выяснить, что происходит, и, если действительно возвращается Тень и я это понимаю и вижу, — я должен открыть глаза другим, а если не получится, противустать ей ради спокойствия тех, кто не видит ее.

Какие выспренние слова… Просто я должен сделать то, что смогу, вот и все.

А продать душу… Любопытно, как вообще такое возможно? Кто может назначить человеку такую цену, чтобы он продал душу?

Я подумал о себе — и не нашел такой цены.

— Ну-ну, — послышался насмешливый голос. Я поднял голову. Передо мной, по другую сторону стола сидел тот самый белокурый юноша из моих снов. Значит, я сплю. Что же, приятный сон.

— Будем знакомы, — сказал я. — Галдор.

Он улыбнулся.

— Мое имя вам ничего не скажет. Зовите меня… м-м-м… Странник. Да. Вполне подходит.

Я смотрел на него. Он был очень юн, лет двадцати, не более. Светлоглазый, хрупкий, очень красивый, с наивным восторженным лицом. Однако манера разговора настолько резко расходилась с его внешностью, что мне стало не по себе.

— Любопытно, наверное, спать и сознавать, что спишь и видишь сон?

Я кивнул.

— Вы тут размышляли о душе…

— А вы что, покупатель? — усмехнулся я.

— Нет, о нет! — воскликнул он, замахав руками. — Просто вы мне любопытны.

— Простите, а кто вы такой?

— Странник, — снова улыбнулся он. — Странник по дорогам снов. И вот — наткнулся на вас. Давненько уже слежу за вами, и, признаюсь, вы мне любопытны.

— Вы уже сказали, господин Странник. Но чем я вам так любопытен? Я обычный человек…

— Ну, не совсем обычный. Кроме прочего, обычные люди зачастую бывают куда любопытнее необычных, уж поверьте мне. Простите, а не выпить ли нам за знакомство?

Я развеселился. Встал — во сне, — подошел к шкафу. Во сне мой кабинет выглядел точь-в-точь как наяву. Достал было свои оловянные… ну, не бокалы, но мой гость рассмеялся и сказал:

— Позвольте уж мне этим озаботиться.

На столе перед ним уже стояли два замечательных стеклянных бокала, а с пояса он снимал серебряную флягу.

— Напиться во сне — такого еще со мной не бывало, — усмехнулся я. Мне нравилась эта игра, тем более что это всего-навсего сон.

— Может, и не напьетесь, — ответил он, разливая золотистый напиток по бокалам. — Ну, за знакомство!

Мы чокнулись. Я пригубил вино. Это было, скажу вам, нечто! Холодное, обжигающее, ароматное, неописуемо приятное.

— И где же делают такое?

— Куда не зайдешь по дорогам сна! Кстати, мне у вас во сне приятно.

— Бывает похуже?

— Не говорите. Бывает сущая мерзость, еле успеваешь ноги унести, право слово.

— А если вас во сне убьют?

— Ну, это же только сон. Хотя приятного мало. А вы никогда не умирали во сне?

Я задумался.

— Бывало. Но я просыпался потом.

— Это хорошо, что просыпались, — внезапно мрачно говорит он.

— Мог и не проснуться?

— Всякое бывает… Но я, собственно, пришел поговорить о душе.

— А зачем?

— Я люблю говорить. Последнее время этого как-то очень не хватает. Разговоров. Просто разговоров. О чем угодно. Но, конечно, в основном о чем-нибудь действительно значащем.

К примеру, о душе.

— И что вы хотели бы спросить? Или сказать?

— О! — Он еще немного отпил из своего бокала, поднял его и полюбовался игрой золотистой влаги в свете свечи. — Даже не знаю. Может, именно сказать. Или рассказать.

— Я вас внимательно слушаю. — Я откинулся на спинку кресла и потянулся.

— Вы размышляли о том, можно ли продать душу и за какую цену.

— Это не значит, что я намерен ее продавать.

— Конечно. Многие именно с этого и начинали. Дело в том, что мало кто знает, что такое продать душу. Иногда, продавая малое, они отдавали куда больше. Точнее, брали самую малость — а отдавали себя целиком. Душу можно продать сознательно — только уж не за пустяк. Правда, не всегда это понимаешь сразу.

— То есть?

— Ну, я знаю человека, который продал душу за спасение своего народа. С одной стороны, это жертва, с другой — он все же продал душу. Скажите, как вы думаете, возможно ли спасение для такого человека?

Я задумался. Я же не Владыка Судеб, не Единый, как я могу судить?

— Не стесняйтесь, смелее, это же только сон! — улыбнулся юноша.

— Если бы судил я, — медленно проговорил я, — то я сказал бы, что он, несомненно, достоин спасения. Если он понимал, на что и ради чего идет, то он и так, наверное, тысячу раз отстрадал свое деяние…

— А если — не страдал? Если то, что он получил взамен, оказалось куда большим, чем он ожидал?

— Но вы, господин Странник, говорили и о меньшем…

— Верно, верно…

— Я думаю, что мало кто способен продать душу, сознательно предавшись злу. Душу продают из благих побуждений. Мне так кажется.

— Ну… пожалуй, вы в целом правы. А вам не кажется, что любой выбор человека есть в каком-то смысле продажа души?

А ведь он прав. Я рассмеялся.

— Да. Только я продаю ее делу — не кому-то лично, кто станет ею распоряжаться. А дело выбираю я сам. Тут не продажа — тут служение. А служение, согласитесь, не требует продавать себя с потрохами. Это уж ты сам определяешь степень своей посвященности делу. И в этом мне никто не сможет приказывать.