Схимники. Четвертое поколение - Дорош Сергей Васильевич (читать книги без регистрации .txt) 📗
– Тебе ли не знать? Часть жизни до схимы я был разбойником.
– Нет, я про другое. Убивал ли ты прикоснувшихся к схиме? Учеников, когда сам учеником был.
– Да. – Улыбка сбежала с моего лица. – Из третьего поколения подобным можем похвастаться только мы с Атаманом.
– Вы были тогда вместе? – оживился Самота.
– Мы дрались рядом и взяли по одной жизни.
– Вот теперь я все понял, – кивнул чуб. – Атаман никогда не доверял тем, кого не испытал в бою. А ты, Искатель, был единственным, кому он смог бы подчиниться. Это удивляло меня раньше. Да что говорить, он считал, что схиме я обучусь у тебя лучше, чем у него.
– Это давно было. За полгода до того, как мы с Экспериментатором ушли от людей, чтобы начать второй этап обучения. Наш учитель был весьма зол на Охотника за смерть Псеглавца. Считал, что брат погорячился, можно было решить все словами. Они не встречались, переговоры велись через нас, учеников. Посланцем Экспериментатора был Атаман, как лучший наездник. А кто из кузенов приносил вести от Охотника, я уже и не помню. Их тогда трое у него было – все, кто выжил в бою с Псеглавцем. А нас уже восемь, и схиму так или иначе постигли, насколько тогда могли. Только вот боевой опыт наш был из прежней жизни. А значит это что-то или нет – откуда мы знали? Я и сейчас не могу рассудить окончательно.
– Когда как, – пожал плечами Гордец. – На моей памяти среди обычных людей встречались бойцы, долго сопротивляющиеся псеглавцу.
– Так или иначе, а договорился Атаман о встрече учеников. Мы думали, что, лишившись послушников, Охотник не рискнет напасть на учителя, ну а они, видать, надеялись сократить наше количество.
– А Экспериментатору про то и не сказали, – хмыкнула Малышка. – Видать, не только в нас много лишнего своеволия. Ваше поколение таким же было.
– Сложно спорить, – согласился я. – Но у нас прямого запрета на это не было. Заспорили мы, кто с Атаманом пойдет. Он сразу сказал, что возьмет лишь одного. Трое на трое дети Охотника могли и не рискнуть. Не знаю, почему брат выбрал меня. С Мятежником, который считался вторым клинком среди нас, они не особо ладили. А Книжник сам отказался. Не нравилась ему эта затея, хоть Атаман и представил все как простые переговоры, а все понимали, что быть бою. Вот и отправились мы вдвоем. Их тоже двое приехало. Один вышел навстречу Атаману без оружия, как заведено было. Ну и брат саблю свою мне оставил. Говорили они, говорили. Ерунда, в общем. И так все понимали, к чему дело идет, но о чем-то спорили, кого-то обвиняли. И вдруг заметил я третьего краем глаза. В траве он заранее притаился, выждал момент – и попытался в спину Атаману выстрелить. А брат мой вдруг поворачивается ко мне, за голову хватается и кричит: «Ну все, понеслись кони в степь!» А я вижу – стрела вот-вот с тетивы сорвется. И двое других кузенов насторожились, подобрались. Тот, который с оружием, уже не скрываясь, руку на меч положил. Я Атаману саблю его бросил, сам наперерез стрелку кинулся. А брат оружие поймал так, словно только этого и ждал, и своему противнику одним взмахом грудь раскроил. Лучник выстрелил, да только перехватил я стрелу его самым острием сабли. Сам своей ловкости поразился. Налетел на стрелка. Недолго мы с ним дрались – зарубил я его. Атаман попробовал третьего догнать, да тот ушел. Быстро бегал, хоть, казалось, и был хромым. Бродяга это был. Вот с тех пор они с моим братом и не ладили. А Атаман потом еще спросил: «Ты откуда эту игру знаешь?» «Какую игру? – говорю. – Лучника я заметил. Стрела в спину – это не игры». Атаман тогда меня по плечу хлопнул и усмехнулся так странно… Вот только после этого, когда бою на саблях нас обучал, больше всего мне внимания уделял и в остальном рассказывал много разных воинских хитростей, которыми с другими не делился. А про игру он мне потом поведал. Да вон, если интересно, у Самоты спросите, он знать должен.
После обеда Самота и Абрек ушли подальше от лагеря. У них возник спор, кто лучше стреляет. Вскоре тишину нарушили звуки выстрелов. Не знаю, кто победил, но Самота отдал иверу одно из чубовских ружей. Может быть, проиграл, а может, просто поделился. Я же лег спать. Не сказать чтобы сильно устал, но перед боем телу следовало дать отдых. За лагерь я не беспокоился. Кем бы этот убийца ни был, а сунуться сюда среди бела дня он не решится. Три схимника с учениками – не та сила, которую стоит игнорировать.
Проснулся от чужого прикосновения. Рванулся. Напрасно. Двое держали меня за руки, двое за ноги. Схимники, не иначе. Простых людей я стряхнул бы, как щенят. Вокруг темно. Костер горел еле-еле. Почувствовал, как в рот мне засовывают кляп.
– Это – прежде всего, брат, – услышал голос Мятежника. – Голос – твое самое страшное оружие.
Стальная маска коснулась лица. На затылке щелкнул замок. Теперь от кляпа мне не избавиться. Из чего он, я так и не понял. Что-то мягкое, но достаточно плотное, чтобы даже схимник не смог сжевать. Кандалы плотно обхватили руки и ноги. Потом три обруча прижали руки к телу, еще два обхватили бедра и голени. Очень плотно обхватили, лишая малейшей возможности пошевелиться, вырваться. Сквозь прорези для глаз я наконец-то разглядел державших меня: Барчук и Гордец. Не оставалось сомнений, что остальные – тоже мои ученики.
– Вот так, брат, – усмехнулся Мятежник, глядя мне прямо в глаза. – Теперь ты не скажешь, что ни одно мое восстание не увенчалось успехом. Есть чем гордиться: я поднял учеников против схимника.
Хотелось выругаться, хотелось разорвать путы и отбить кое-кому голову. Да что толку?
– Не дергайся, Искатель. Это – те самые кандалы, которые Мечтатель готовил для Атамана. С умом придуманы.
Стервецы! В Золотом Мосту, значит, оставили кандалы! Значит, еще вчера братья это задумали, а то и раньше. Усыпляли бдительность показным согласием на мое участие в бою. Да, так провести Искателя могли только родные братья во главе с самым любимым, Мятежником, интриганом, мать его так!
– Я до конца не верил, что у нас получится, – прозвучал сзади голос Мечтателя. – Не спускайте с него глаз! Искатель на многое способен.
– Не волнуйся, дядюшка, присмотрим, – ответил ему Зануда.
Я лежал бесполезным тюком. Меня оставили недалеко от костра. Спиной ощущал жар огня, а на лице – дыхание приближающейся осени. Здесь, в горах, она наступала раньше. А вот в чувствах к братьям и ученикам я все никак не мог разобраться. Ярость и негодование прошли. Никогда не умел я долго злиться. Легкая досада на Мятежника. Именно на него, извечного бунтаря, сумевшего направить против меня тех, кому я доверял. Не верилось, что задумывалось все мне во вред. Хотели бы избавиться – нет ничего проще. Сейчас достаточно простой пули в затылок или кинжала в горло. И все равно чья рука будет его сжимать. Я беспомощен, как младенец. Крохи возможностей, которые у меня остались, позволяли только разгонять кровь по телу, не давая мышцам онеметь.
Кто-то подкинул дров в костер. Стало жарче. Все послушники сейчас собрались вместе. Сидели, ждали, переглядывались и молчали. Да и какие слова могли выразить происходящее? Схима поднялась на свою защиту. Схима наконец решила ответить ударом на удар. А я лежу здесь бесполезным куском мяса. Не то чтобы у меня были сомнения в братьях. Они, конечно, справятся. И все же меня отстранили от последнего боя. Решили все сами, не спросив, словно не схимником я был, а неразумным учеником.
– Мы после этой ночи разойдемся все, – услышал вдруг я голос Недотроги. – Как знать, увидимся ли еще. Брат, я не хотел бы, чтобы мы расстались врагами.
– А я на тебя зла давно уже не держу, – ответил Барчук. – Оставим прошлое прошлому. Мы теперь ученики схимников.
– И еще, брат, Вилецкое княжество – оно все-таки наша вотчина.
– Не поздно ли вспомнил об этом?
– В самый раз. Неизвестно, что дальше будет с Империей. Но мы – последние из правящего рода. И если Империя распадется, нам, а не кому другому предстоит позаботиться о наследии отца.
– Это – дело не завтрашнего дня.
