Волшебный корабль - Хобб Робин (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
«Как бы то ни было, она — шлюха», — напомнил себе Кеннит. Несмотря на драгоценный блеск гладких, коротко остриженных волос, по которым скользили отсветы корабельных огней. Несмотря на изумрудно-зеленый шелк блузы, снабженной длинными рукавами, на парчу штанов, куда заправлена была блуза, несмотря даже на золототканый кушак, охвативший тонкую талию, — Этта оставалась просто его шлюхой. Хотя бы в мочке ее уха и мерцал крохотный рубин, а тело укрывал от ночного холода роскошный плащ, отороченный мехом…
— Я тут все думала о живом корабле, который сегодня от тебя ускользнул… — дерзнула подать голос она. И подняла на него глаза — слишком смелые, на его вкус. Кажется, она сама поняла что к чему, потому что тут же снова потупилась. Даже прежде, чем Кеннит рявкнул:
— Не смей напоминать мне об этом!
— Не буду, — смиренно пообещала она. Но очень скоро — такова уж женская природа! — нарушила свое слово. — Ходкость живого корабля, верно служащего владельцу, поистине легендарна, — негромко проговорила она. Она смотрела на кильватерную струю «Мариетты» и рассуждала словно бы сама с собой. — Я очень мало понимаю в пиратстве, можно сказать, не понимаю совсем ничего, — продолжала она. — Но я вот о чем думаю: не удастся ли это стремление живого корабля как-нибудь обратить против него самого?
Кеннит насмешливо фыркнул:
— Может, посоветуешь, как?
Этта облизнула губы, прежде чем отвечать, и на миг Кеннит забыл обо всем окружающем, полностью завороженный едва заметным движением влажного розового язычка. Он ощутил, как в нем весьма некстати начало разгораться желание. «Проклятье! Воистину, постоянное общество женщины вредно мужчине…» Кеннит тихо выдохнул и снова начал дышать.
Этта искоса на него посмотрела… Будь Кеннит точно уверен, что уголки ее губ шевельнула насмешка над ним, — точно пощечину бы ей закатил. Но она заговорила по-прежнему о пиратстве.
— Кролик находит свою гибель, со всех ног влетая в силок. Если бы кто-то разведал, куда именно направляется живой корабль… И если бы у этого кого-то было наготове несколько кораблей, а не один… Почему бы одному из этих судов не пуститься в погоню и не загнать живой корабль прямым ходом в засаду? — Она помолчала, разглядывая светящееся море. — Я так понимаю, разогнанный корабль очень трудно сразу остановить, даже если впереди по курсу замечена опасность. А в здешних водах так много узких проливов, где, чтобы избежать столкновения, ему пришлось бы выбрасываться на мель…
— Может получиться, — буркнул Кеннит. — Хотя и сдается мне, что в твоем плане слишком много всяческих «если». Слишком разные обстоятельства должны вместе совпасть.
— Ты, наверное, прав, — согласилась она. И чуть тряхнула головой, отводя волосы с глаз. Ее стриженые волосы были совершенно черны. Как ночное небо меж звезд. Ее можно было целовать безо всякой опаски: все эти дни он оставался ее единственным мужчиной. Она заметила, что он пристально за ней наблюдает. Ее глаза расширились, она задышала чаще и глубже… Кеннит одним движением прижал ее к себе и к фальшборту. Силой, потому что так ему захотелось, заставил раскрыть губы для поцелуя. Ощутил сквозь тонкий теплый шелк ее маленькие острые груди… Оторвался от ее губ.
— Никогда, — сказал он, — слышишь, никогда не учи меня моему ремеслу. Я сам знаю, как заполучить то, что хочу. И уж как-нибудь обойдусь без бабьих советов!
В ее глазах была ночь.
— Ты знаешь… ты очень хорошо знаешь, — хрипловато согласилась она.
…Он услышал их шаги, когда они были еще далеко. Он знал, что стояла самая что ни есть глухая ночь: последние вечерние птицы умолкли много часов назад. Все его тело каплями покрывала влага, из чего он заключил, что ночь была еще и туманной. Поэтому Совершенный не на шутку встревожился, заслышав шаги. С какой бы это стати двоим людям посреди ночи, да притом в густой туман, чуть не ощупью пробираться в его сторону?… А шли именно к нему; больше на пустом берегу просто ничего не было. Когда люди приблизились, он распознал запах масла, горевшего в ручном фонаре. Похоже, впрочем, пользы от фонаря было немного: люди то и дело ругались вполголоса, поскальзываясь и спотыкаясь. Так… Мингслея он уже узнал. Этот противный голос что-то часто стал раздаваться поблизости…
«А что если они идут меня поджигать?…» Даром ли он дразнил Мингслея, когда тот в последний раз здесь был. Вот возьмет и запустит в него своим масляным фонарем… Стекло разобьется, горящее масло растечется по его телу… и он будет долго-долго кричать, медленно и беспомощно погибая в огне…
— Недалеко осталось, — пообещал своему спутнику Мингслей.
— Третий раз ты уже это повторяешь, — пожаловался другой голос. Его калсидийский акцент был еще заметнее, чем джамелийский — Мингслея. — Я дважды падал и, кажется, колено себе в кровь рассадил! Надеюсь только, Мингслей, ты не зря меня сюда притащил!
— Не зря, ни в коем случае не зря. Погоди чуток, сам все и увидишь.
— Да что я смогу в таком тумане увидеть? Мы что, днем прийти не могли?
Померещилось ли Совершенному, или Мингслей действительно чуть помедлил с ответом?…
— В городе относятся к нашему делу… скажем так — отчасти неодобрительно. Старинным семействам очень не по ноздре, что кто-то со стороны, не из их числа, собирается завладеть живым кораблем. Если бы только они прослышали о твоей заинтересованности… Прямо тебе скажу: мне уже намекали, и притом очень прозрачно, чтобы я от этого корабля держался подальше. А когда я спрашивал почему, — отделывались лживыми отговорками. Они утверждают, будто только торговец из старинного семейства, и более никто, может обладать живым кораблем. Опять спрашиваешь почему, и они нагромождают новые увертки, одна другой лживее. Это-де противоречит всем их традициям. И больше никаких объяснений. А на самом деле все ой как непросто! Я ни о чем таком не подозревал, когда только взялся в этом деле посредничать… Ага! Вот мы и пришли! Видишь? Даже сейчас, когда он полуразрушен, заметно, насколько великолепен он некогда был…
Пока Мингслей держал свою речь, голоса придвинулись к Совершенному почти вплотную. Его успели одолеть самые черные подозрения, но, тем не менее, его голос прогудел зычно и грозно:
— «Великолепен»? В прошлый раз, помнится, ты меня жутким уродом назвал!
И, к своему немалому удовлетворению, услышал, как ахнули оба.
Потом Мингслей принялся болтать, только голос был почему-то не особенно тверд:
— Этого только следовало ожидать. Живой корабль, он, как ни крути, — живой…
Металл звякнул о металл, и Совершенный сообразил, что с фонаря сдвигают колпачок, дабы он ярче светил. Запах раскаленного масла сделался гуще. Совершенный беспокойно задвигался и скрестил на груди руки.
— Стало быть, Ферс, вот он перед тобой, — объявил Мингслей. — Ну и что ты о нем думаешь?
— Я… я попросту потрясен, — пробормотал его спутник. В его голосе звучал неподдельный благоговейный страх. Потом он откашлялся и добавил: — Но я по-прежнему не возьму в толк, зачем было приходить сюда ночью. Ну, то есть отчасти я понимаю твой интерес. Тебе нужна моя денежная поддержка. Но мне-то зачем помогать тебе втрое вздувать цену на брошенный корабль с изрубленным носовым изваянием? Хотя бы это изваяние и разговаривало…
— Потому, — словно раскрывая страшную тайну, отвечал Мингслей, — что он сработан из чистого диводрева.
— Ну и что с того? — парировал Ферс. — Все живые корабли из него делают.
— Делают. Но зачем? — Теперь Мингслей говорил точно посвященный в некое запретное знание. — Зачем строить корабль из диводрева — материала настолько чудовищно дорогого, что за него потом целыми поколениями расплачиваются? А?
— Все знают зачем, — буркнул Ферс. — Они оживают. И плавать на них легче, чем на простых.
— Ну да, конечно. И ради таких выгод, например, ты стал бы втравливать в неприятности три-четыре поколения своей родни — все ради того, чтобы обладать живым кораблем?
— Я — нет. Но торговцы Удачного — другое дело. Они все чокнутые. И это тоже всему свету известно.
