Вокзал потерянных снов - Мьевиль Чайна (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Что, если не спешить с помощью? Это ничего не изменит. Рано или поздно Айзек поможет Ягареку взлететь, и это будет означать, что Айзек счел поступок гаруды оправданным.
«А ведь я так не считаю!» – сказал он себе с отвращением и злостью.
Он медленно сложил бумаги с незаконченными расчетами, с выведенными кривым почерком формулами и спрятал их за пазухой.
Когда вернулась Дерхан, солнце висело низко, небо было в кровавых пятнах облаков. На частый условный стук Айзек отворил дверь. Дерхан прошла мимо него в комнату.
– День просто чудный, – печально сказала она. – Я разведала по-тихому все вокруг, есть кое-какие идеи...
Она повернулась к Айзеку и сразу умолкла.
На его темном, покрытом шрамами лице было необычное выражение: сложная смесь надежды, возбуждения и крайней беспомощности. Как будто у Айзека не осталось ни капли сил. Он ерзал, словно по нему ползали муравьи. На нем был длинный нищенский плащ. У двери стоял мешок, набитый чем-то тяжелым, угловатым. «Кризисную машину разобрал», – сообразила она. Комната без разложенных по полу деталей казалась совершенно пустой.
Дерхан ахнула, увидев, что Айзек завернул Лин в грязное, дырявое одеяло. Лин нервно хваталась за его края, жестами говорила всякую чушь. Заметив Дерхан, радостно дернулась.
– Пошли, – глухо, напряженно произнес Айзек.
– Ты о чем? – рассердилась Дерхан. – Что происходит, Айзек? Где Ягарек? Что на тебя нашло?
– Ди... – прошептал Айзек и взял ее за руки, и у нее закружилась голова, столь сильным было его волнение. – Я прошу тебя, идем. Яг до сих пор не вернулся. Я это ему оставил.
Он вынул из кармана записку и швырнул на пол.
Дерхан хотела что-то сказать, но Айзек замотал головой:
– Я не могу... не хочу... не буду больше работать для Яга. Ди... я расторгаю договор с ним. Я тебе все объясню потом, обязательно, но сейчас надо уйти. Ты была права, здесь нельзя оставаться. – Он махнул рукой на окно, за которым шумела вечерняя улица. – За нами гоняется правительство и главный гангстер континента... и Совет конструкций... – Он легонько встряхнул ее руки. – Пошли. Втроем... Надо убираться.
– Айзек, что случилось? – упрямо повторила она и тоже встряхнула его руки. – А ну, выкладывай.
Он отвел взгляд на секунду и снова посмотрел ей в глаза:
– У меня был гость...
Дерхан охнула, у нее округлились глаза. Но он медленно покачал головой, мол, это не то, о чем ты подумала.
– Нездешний, из Цимека. – Айзек закрыл глаза и сглотнул. – Я теперь знаю, что там совершил Ягарек. – Он помолчал; в течение паузы на лицо Дерхан вернулось холодное спокойствие, – и знаю, за что он наказан. Ди, нас здесь больше ничто не держит. Я тебе все объясню... клянусь, все! Но – по пути. Тут нам уже нечего делать.
Несколько дней им владела крайняя апатия. От тягостных раздумий отвлекала только кризисная математика да еще исступленная, изнурительная забота о Лин. И только сейчас он вдруг снова осознал, насколько опасно их положение. Оценил спокойствие и выдержку Дерхан. И понял, что надо уходить.
– Вот же черт... – тихо проговорила она. – Вы с ним считанные месяцы, но вы – друзья... Что, разве не так? Мы же не можем просто бросить его? – Дерхан посмотрела в глаза Айзеку и изменилась в лице. – Что, неужели... так плохо? Так плохо, что все остальное уже не считается?
Айзек смежил веки.
– Нет... да. Все не так просто. Я по пути расскажу. Не буду я ему помогать! Не буду, и все. Не могу, Ди, не могу! И видеть его не могу! Не хочу! Так что нечего нам здесь делать. Надо уходить.
«Нам и в самом деле надо уходить», – подумал он.
Дерхан спорила, но недолго и не горячо. Даже пока отговаривала его, уложила в небольшой мешок свою одежду, записную книжку. На оставленной Айзеком бумажке добавила от себя, не разворачивая ее: «Мы встретимся. Прости, что так неожиданно исчезли. Ты знаешь, как выбраться из города. Ты знаешь, что делать». Она помедлила, размышляя, стоит ли прощаться, а затем написала просто: «Дерхан». И положила бумажку на пол.
Накинула шаль, позволила черным волосам разлиться, точно нефть, по плечам. Шаль терла рубец на месте пропавшего уха. Дерхан выглянула в окно, за которым уже сгустился сумрак, отвернулась и бережно обняла одной рукой Лин, чтобы помочь ей идти.
Втроем они медленно спустились по лестнице.
– В Дымной излучине есть одна шайка, – сказала Дерхан. – Баржевики. Они нас на юг отвезут, вопросов задавать не будут.
– К черту! – буркнул Айзек, зыркая из-под капюшона.
Они стояли на улице, в том месте, где недавно повозка служила воротами игравшим в мяч детям. Теплый вечерний воздух полнился запахами. С параллельной улицы доносились обрывки громких споров и истерический хохот. Бакалейщики, домохозяйки, лудильщики, мелкие жулики болтали у перекрестков. Искрили лампы, питаемые сотней разных видов топлива и тока. Из-за матового стекла выплескивалось пламя самых разных цветов.
– Не годится, – пояснил Айзек. – Не надо нам в глубь материка. Давай к морю... в Паутинное дерево. Пошли в доки.
И они побрели на юг, затем на запад. Пробрались между Соленым репейником и холмом Мог; необычная троица всем бросалась в глаза. Высокий, грузный нищий со скрытым под капюшоном лицом, яркой внешности черноволосая женщина и закутанная в плащ калека с неуверенной, спазматической поступью, поддерживаемая и ведомая спутниками.
Каждая конструкция, минуя их, резко поворачивала голову. Айзек и Дерхан не поднимали глаз, если переговаривались, то шепотом и кратко. Только проходя под воздушными рельсами, поглядывали вверх, как будто их могли опознать с большой высоты милиционеры. С агрессивного вида мужчинами и женщинами, бездельничавшими у входов в здания, путники старались не встречаться взглядами. Часто ловили себя на том, что идут, затаив дыхание, – поэтому идти было тяжело. Мышцы дрожали от адреналина.
То и дело они оглядывались на ходу, стараясь все фиксировать, словно не глаза у них, а камеры. Айзек замечал лохмотья оперных афиш на стенах, витки колючей проволоки, обсаженный битым стеклом бетон, арки ветки, что отходила от Правой линии, пролегая над Сантером и Костяным городом, и тянулась к Паутинному дереву.
Он посмотрел на возвышавшиеся справа колоссальные Ребра и постарался в точности запомнить их очертания.
И с каждым шагом слабела душная хватка города.
Они уже чувствовали, как спадает его тяжесть. Просветлело в голове, отлегло от сердца.
Чуть ниже облаков за ними лениво плыло темное пятнышко. Когда их курс стал понятен, оно развернулось и сделало несколько головокружительных витков в воздухе. А потом, прекратив заниматься воздушной акробатикой, понеслось прочь, за черту города.
Появились звезды, Айзек шепотом попрощался с «Часами и петухом», с Пряным базаром и Корабельной пустошью, со своими друзьями.
Воздух не свежел. Трое беглецов продвигались на юг, тем же курсом, что и поезда, по широкой равнине, застроенной промышленными сооружениями. Расползшиеся с пустырей сорняки росли на бетоне, цепляясь за ноги и провоцируя на брань пешеходов, что еще заполняли ночной город. Айзек и Дерхан провели Лин через окраины Эховой трясины и Паутинного дерева, к югу, к реке.
Впереди лежал Большой Вар. Река изящно играла отсветами неоновых и газовых фонарей, ее грязь пряталась под бликами. Доки были забиты высокими кораблями с зарифленными тяжелыми парусами, пароходами, сливающими потихоньку в воду радужный мазут, торговыми судами, чьи бурлаки, скучающие морские вирмы, жевали свои массивные уздечки; шаткими плавучими платформами с кранами и паровыми молотами. Все это были гости Нью-Кробюзона, остановившиеся на одну ночь.
В моем родном Цимеке маленьких спутников луны называют комарами. А здесь, в Нью-Кробюзоне, – дочерьми.
