Панцирь (СИ) - Гардеев Андрей (чтение книг .TXT, .FB2) 📗
— Мы слабы, — пояснил ему.
Он удивленно поднял бровь:
— Ничего нового. Но он семнадцатый. Не думаю, что таких прям много. В ресурсной гонке, в конкурентной среде, подобные сильные твари будут неизбежно убиваться друг об друга.
— Может и так.
— К тому же он достаточно дружелюбен, братец, ты не находишь?
— Нет. Как-то не удалось найти его дружелюбность, — пробивалось раздражение. — Я оказался занят сражением. Понимаю, что у тебя было полно времени оценить все его личностные качества из лежачей позиции.
— Ты съел мою удачу, Танцор, — засмеялся Звездочёт. — Кому-то все везение Гаата и достойные развлечения, а кому-то тараном по морде и баиньки.
***
Пришлось встать лагерем на холме нашего позора до следующего утра. Требовалось прийти в норму.
Разум жгли вопросы: Кто такой, хади его раздери, Странник, который просил за нас? Как он связан с Былыми Владыками? Что это вообще значит — кто для этого проклятого хата Былые Владыки? Чатуры? Королевская кость? Запертые Боги?
Внятные ответы не появлялись, а логические цепочки рушились под своей же тяжестью; слишком я был избит для сложных размышлений.
Костер помог. Тепло дарило надежду и даже казалось становилось в физическом плане как-то легче.
Последствия давления на голову: тягучая мигрень, забившая фон, — ушла ближе к вечеру, однако левое ухо определенно стало хуже слышать.
Звездочет предпочел какое-то время вообще не двигаться; лишь через два часа он вправил себе нос. Еще через час попытался распрямить нагрудную пластину панциря, но без инструментов и с одной действующей рукой — это оказалось пустой тратой времени и выглядело скорее смешно, чем полезно. Я постоянно ловил себя на том, что морщусь, слыша его тяжелое дыхание.
Что это — раздражение?
Пытался с ним бороться. Получалось плохо.
Его слабость задевала?
Подсознательные иерархическиезакладки бурлили?
Похоже.
Следующие полчаса Звездочет выискивал оружие в снегу, а я глядел как собрат, шатаясь, блуждал из стороны в сторону.
Зрелище удручающее.
У обглоданной жертвы Амтана мне удалось урвать относительно-чистую штанину; остальная одежда превратилась в месиво из рванья, перепачканного всем чем когда-то было это сломанное тело.
Инструментов, оружия или личных вещей, конечно же, не нашлось да я и не рассчитывал на это; проверял скорее рефлекторно.
Левое плечо Звездочет вправил мне сразу же как нашел меч. С одной рукой далось это дело трудно, но он добавил усилие ноги в ботинке и, спасибо Матери, мы привели меня в боеспособный вид.
Из полосы ткани я смастерил импровизированный бинт, им и перетянул рану на правом плече.
В идеале, оставалось поесть. Четыре дня уже и нитки корня в желудке не было. И до этого крайне жалкий рацион отравлял слабостью.
Учитывая, как нас отделали — все паршиво. Мы просто не сможем восстановиться. Мой хтон еще потянет время, а вот к боеспособности Звездочета уже сейчас возникали вопросы. Несмотря на бойкую горделивую речь и проскакивающую иронию, он был полон слабости, фатализма и отчётливо виднелась сбивчивость поведенческих паттернов в обыденных движениях. К тому же выглядел Старший крайне болезненно. Хоть кровь с лица и оттер снегом, но нос опух, тощее лицо пошло черно-синими пятнами. Со сломанной кистью он так ничего делать не стал, на попытки помочь ему отмахивался. И тяжелое дыхание из-за искорёженного панциря никуда не делось.
Поздним вечером грелись у костра. Я пытался думать о нашем положении и как все это решать, выходило плохо.
Сигул не появилась. Значит сияла вчера, пока спал.
Ну и хорошо. Лучше бы ей нас такими не видеть.
— Что дальше, Старший?
— Чувствую еще одно тело Идола, вновь на севере, — с горечью сказал он.
— О, Всетворец.
— Да. Удача бы не помешала.
— Удача — это единственное что может нас спасти.
— Твоя правда, братец. Но что с того?
Я задумался, а затем позволил себе улыбнуться.
А, действительно, что с того?
***
Еще десять километров пути, и мы вышли к старой мощенной дороге, между каменными булыжниками которой проросли сиреневые и ржавые сорняки. Первое желание съесть их подавлено конкретной мыслью — они ядовиты.
Двигаться стало проще. Так мы шли по дороге четыре дня. Теплело, снегопадов не было.
После стычки хтон в панцире начал опасно мигать оранжевым, жужжание усилилось. Звездочет пояснил, что заряда осталось совсем мало. Запасных хтонов нет — проблема. Я спросил какие сложности могут возникнуть, он ответил:
“Ты и сам знаешь. Панцирь перестанет работать. Сейчас он решает проблему с холодом и токсинами, братец. Сейчас он твой лучший друг, а после не будет. Я уже привык, а как ты к такому привыкать будешь — тот еще вопрос”.
Встреча с кентавром серьезно подкосила настрой, однако успешные поиски еды за эти дни добавили и оптимистических ноток в общий расклад. Не сказать, что мы много чего разнообразного нашли, но и те питательные крохи — радовали безмерно, как бы сообщая: “еще не все потеряно дхалы; барахтайтесь, цепляйтесь за жизнь”.
Водяные колонки все так же отмеряли наш маршрут пятикилометровыми отрезками.
Нам повезло дважды: в конце первого дня и утром второго — вокруг железных конструктов вились плотные и колючие канат-корни алого цвета. Эти казались съедобными, нужно было только срезать колючки. Сок корней давал горький привкус; часть умяли сырыми, другие, пытаясь выпарить горечь, подкоптили на огне. Вышло неплохо, особенно после того как Звездочет, ругаясь, обильно засыпал их специями. После пира мы вновь позволяли себе шутки и редкие улыбки.
На третий день наткнулись на скрюченное деревцо, практически лысое. Собрали с него редкую и волосистую бурую кору, срезали немного сочного подкорья, хорошенько забили карманы. Рассудили, что идеально из нее сготовить похлебку или кашу, но котелка у нас все еще не было. Мечты остались мечтами. Питались по дороге, на ходу, до боли в челюстях от часов нескончаемого жевания. В общем жить можно было.
Никаких зверей не видели. Падаль никто не оставлял. Если местные хищники и ловили что-то, то обгладывали и кости, оставляя только костяные щепки. Периодически видели и такое, однако самих следов не находили. Впрочем это ни о чем не говорило: следопыты из нас паршивые.
Редкие птицы пролетали к северу, чтобы свернуть и отправиться на запад или же вернутся обратно туда, откуда прилетели. Они высоко-высоко — наглые темные черточки.
Оглядывали степь из любопытства? Вряд ли им здесь нашлось бы чем поживиться.
Звездочёта уже шатало от нашего пути, а я пока еще болевые приступы был способен игнорировать.
— Так каков план, Старший? Мы добираемся до Идола, убиваем его и съедаем труп, чтобы не подохнуть?
Звездочёт качал головой, улыбаясь:
— Не шути так.
Похоже хорошего плана у него не имелось. Убить тело Идола и умереть — план прямо скажем отвратный, в некоторых моментах недоработанный.
Я начал допускать вариант, что он уже не соображал.
— Твои предложения? — спросил Звездочет.
— Ищем цивилизацию.
— Хочешь я тебя обрадую, Танцор?
— Радуй.
— Цивилизация, какая здесь есть, она дальше на север. Севернее точки Идола.
— Откуда знаешь?
— Знаю. Идола я чувствую и так. Но про поселения мне встречные дхалы объяснили все.
И какой задницей, он вообще чувствовал тела Идола: что это было — внутренняя способность? Специальный модуль? Последствия пораженческого отступления?
Гадать — пустое…
Кивнул.
Пока ответ удовлетворял, но чувствовал, если все пойдет так и дальше, и провалы будут преследовать нас, я оспорю его старшинство. И так мы и помрем: в крысиной склоке за власть — вернее, за управление группой из двух вонючих калечных бродяг.
