Покрывало ночи - Раткевич Сергей (лучшие книги онлайн .TXT) 📗

«И что у этого проклятущего жреца за вино было?»

Голова болела. Очень.

«Может, это вообще не моя голова?» – сонно подумал Курт. – «Моя никогда себя так не чувствовала.»

– Мур! – простонал он.

Тишина.

«Ну вот, теперь еще и посох исчез!»

– Мур! – повторил Курт, стараясь вложить в свой голос всю глубину страдания по поводу несовершенства окружающего мира. Мир в котором существует такое спиртное, несовершенен. Это точно.

Никакого ответа.

«Кошмар!»

– Мур!!! – взвыл он во всю мочь.

– Чего тебе? – раздался заспаный голос посоха. – Мало тебе, что ты из меня всю душу вытряс, танцор несчастный, так ты еще и поспать не даешь!

– Мур, скажи, это моя голова? – перебил его Курт. Он вдруг и в самом деле испугался. С магами ведь еще и не то случается. Опасная, знаете ли, профессия.

– Какая голова? – не понял посох.

– Ну… та которая на мне! – нервно уточнил Курт.

Ему очень хотелось себя ощупать, но он боялся, что посох поднимет его на смех.

– А на тебе есть какая-то голова?! – и в самом деле развеселился посох. – Вот не замечал. Знаешь, лучше сними ее. Без нее ты гораздо симпатичней.

– Мур. Я серьезно, – чуть не плача, сказал Курт. – Та голова, которая на мне – моя?

Вместо ответа Мур увесисто треснул его по лбу.

– Ой! – вскричал Курт хватаясь за голову. – Больно же!

– Твоя, – констатировал Мур.

– Изверг, – простонал Курт. – Убийца. Она и без того болела! А теперь совсем отвалится!

– Отвалится – болеть перестанет. И вообще, будешь знать, как хлебать всякую гадость, – мстительно заметил посох.

– А тебе завидно… – простонал Курт. – Жадюга.

Тут он столкнулся глазами с чьим-то внимательным взглядом.

Рядом с ним сидел жрец. Вид у жреца был самый что ни на есть разнесчастный.

– Ты кто? – спросил он у Курта с этим самым видом.

– Я-то? – удивился Курт.

И тут же удивился еще больше.

«А и в самом деле – кто?»

Видно, вчерашнее вино вкупе с религиозными танцами и божественными песнопениями оказало на него слишком сильное действие. А может, Мур был прав, и вера этих людей и в самом деле была магией – кто знает? Магия, она такая. С ней никогда ничего точно не знаешь. Курт не мог вспомнить точно, как его зовут. Имена «Курт» и «Сиген» звучали одинаково достоверно. И, если так подумать, имя «Сиген» даже несколько перевешивало.

Если так подумать. Если так подумать. А если не думать? Лучше уж не думать. С такой головой много не надумаешь. Пусть лучше Мур думает. У него головы совсем нет.

– Мур, – просительно поинтересовался он, – ты не помнишь случайно, как меня зовут?

– Сиген тебя зовут, отец ты наш родимый! – ехидно ответил посох.

– Значит все-таки – Сиген, – самому себе уточнил Курт. – И никаких Куртов.

– Вот видишь, приятель, – вновь обратился он к жрецу, – все и разъяснилось. Меня, оказывается, зовут Сиген.

– Но Сиген – Бог, – почти пожаловался жрец. – Сиген – наш Бог.

– Значит я – ваш Бог, – пожал плечами Курт. – А в чем проблема? Может быть, ты против?

В этот миг для него казалось совершенно естественным быть чьим-то Богом. А, собственно говоря, кем же еще можно быть? Всегда приходится быть тем, кем рождаешься. Можно, конечно, в кого-нибудь превратиться. Например, в бабочку. Или в тигра. Но рожденный Богом всегда останется Богом, какие бы личины он ни принимал. У него так же нет выбора, как у любого другого существа.

– Так ты что, против? – еще раз спросил он у оторопевшего жреца.

– Нет! – испугался жрец. – Не приведи…

Он споткнулся и замолчал тараща глаза на Курта.

– Не бойся. Не приведет, – утешил его Мур. – Он добрый Бог. Ты только похмелиться ему раздобудь, и порядок. Смертные муки тебя минуют.

– С радостью повинуюсь! – ошарашено пробормотал жрец, выпученными глазами глядя на Божество, потирающее шишку на лбу. Он потряс головой, словно силясь избавиться от наваждения, а потом вскочил и опрометью бросился вон из храма.

– Курт, – позвал Мур, когда топот жреца затих.

Тишина.

– Курт! – недовольно воскликнул посох.

Никакого ответа.

– Курт!!! – взревел посох. – Чего молчишь?! Нимбом язык придавило?!

– Чего кричишь? – удивилось восседающее рядом с ним божество. – Кто это – «курт»?

– Курт – это ты! – возмутился посох.

– Сам такой! – обиделся Курт. – Я – Сиген. Наш Отец. А ты… ты этот… как его? Отцехульник, вот!

– Что? – не понял Мур. – Отце… чего?

– Отце… того! – передразнил Курт. – Как тебе не стыдно над Богом издеваться!

– А, вот оно что! – сообразил Мур. – Над Богом. Бедняга. Ничего, сейчас будем лечиться.

Очередной удар по голове был гораздо круче предыдущего. Курт даже побоялся за нее схватиться: а вдруг их уже две? А что – от такого удара очень даже может быть. Зато в голове сразу посветлело.

– Ну, все вспомнил? – устало поинтересовался Мур.

– Вспомнил! – радостно выдохнул Курт, и счастье обретения себя оказалось сильнее боли.

– Одна у тебя голова. Одна, – как маленького успокоил его посох. – Пока здесь нет этого дурака, давай посмотрим, что стояло на алтаре, до тех пор пока ты не изволил там приземлиться.

– Пойдем. Посмотрим, – покорно согласился Курт.

Он встал. Тело было как с чужого плеча: там жмет, тут болтается.

"Придется поверить, что все это хозяйство – мое, " – мрачно подумал он, шагая к алтарю.

За алтарем лежала лицом вниз каменная статуя.

– Подними ее, – предложил Мур.

– Тяжеленная небось, – вздохнул Курт. – Может жреца дождемся?

– Лучше бы нам разобраться, что к чему, до его прихода, – заметил Мур. – Да ты не руками, ты магией подымай.

– Магией? – удивился Курт. – А как?

– Обыкновенно, – отозвался посох. – Как все маги. Берешь и подымаешь. Что тут необычного?

– Но… я же не умею, – удивился Курт.

– Теперь умеешь, – поведал Мур. – Вера этих людей сотворила из тебя Бога Повседневных Мелочей. А он умеет, можешь не сомневаться.

– Но… я просто не знаю как приняться за дело…

– А ты принимайся, – посоветовал посох. – Начнешь делать – разберешься.

Курт наклонился над статуей.

«Я бы хотел поднять тебя.» – собирался проговорить он. Но его язык вместо этого, словно бы сам собой, выдал до того странно звучащую фразу, что Курт аж вздрогнул. Этаких словечек он отродясь не слыхивал. И не говаривал. Уж это точно. И не стал бы говаривать. Это все язык проклятый. Да за этакие словечки в любом денгерском трактире мигом по роже дадут, да так, что добавки уже не потребуется.

«Магия.»

Тут Курт вздрогнул еще раз – потому что статуя шевельнулась и стала медленно подыматься. А потому как он все еще оставался в согнутом положении, она неслабо треснула его своей каменной лбиной прямиком по башке. Курт взвыл и рухнул на задницу. Пол и не пытался прикинуться периной. Он был тверд, как и подобает подлинному храмовому полу, о который верующие поколение за поколением должны расшибать свои лбы, демонстрируя преданность и усердие в вопросах веры. Зато если божеству самому случается приложиться о собственные установления и порядки…

Курт взвыл еще раз и схватился за оба пострадавших места сразу. Мур хохотал.

А потом замолк.

– Что, ехидством своим подавился? – простонал Курт, потирая ушибленные места.

– Курт, посмотри на нее, – тихо попросил Мур.

– На кого? – не понял Курт.

– Да на статую, – вздохнул Мур. – На статую посмотри.

Курт посмотрел.

– Ой, – жалобно сказал он.

– Ага, – промолвил Мур. – «Ой» – и больше ничего… а что тут еще скажешь?

Статуя была точной копией Курта. Абсолютной.

– Послушай, Мур, – нерешительно начал Курт. – Но… ведь я – это не он? Ведь не он же?!

– Не он, – твердо ответил Мур. – Хотя доказать это будет трудно. Я бы даже не стал пытаться.

– Поклянись, что я – не он! – потребовал Курт.

– Клянусь, – вздохнул посох. – Не дури, Курт. Ты отлично знаешь, кто ты есть. Не дергайся, ладно?