Роковые кости - Бишоф Дэвид (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Хиллари обращалась с ним как с равным. Ян досадовал на то, что она была единственной в этом отношении, и время от времени его недовольство выливалось на голову бедной девочке.
Кроме того, что она может понимать в жизни?! В пятнадцать лет-то!
Ян смерил свою приятельницу остекленевшим пьяным взглядом. Ее кудрявые рыжие волосы спутались и теперь падали лохмами на невысокий лоб, частично скрывая ее детское личико. Она была его подругой, доверенным лицом, сестрой и отличной спутницей в любых затеях. Но Яну хотелось большего… и не от нее.
— Мне бы надо вздремнуть, — проговорил он.
— Ну так вздремни, — отозвалась Хиллари и огляделась по сторонам в поисках одеяла, чтобы укрыть его. — Перед закатом разбужу, а то не успеешь домой к ужину.
Но Ян уже спал и не услышал ее слов.
Хиллари разыскала дырявое одеяло и заботливо укрыла измученного за день друга.
— Кто-то же должен о тебе позаботиться, Ян, — прошептала она, осторожно поглаживая его по жестким вихрам. — Хоть кто-то…
Улыбнувшись своим мыслям, она свернулась калачиком рядом с похрапывающим, дурно пахнущим, искалеченным телом и продолжила свое бдение.
Грач был черен, как самая черная тьма между небесными звездами. Словно клочок первозданной ночи, в поисках укрытия от полуденного солнца он перепархивал под деревьями в тени ветвей. На мгновение он замер, а потом уселся на низкую ветку вяза, высматривая себе пропитание.
Весь его крошечный желудок так и сводило от голода: грач ничего не ел с самого раннего утра, да и те червяки, которых удалось выковырять на рассвете из сырой земли, оказались слишком тощими. Птица склонила голову и вглядывалась сквозь высокую траву подлеска: не зазевается ли какой жучок или мясистый тараканчик?
Внимание ее привлек не столько вид добычи, сколько запах. Запах крови.
Свежей, парной кровушки! Грач отнюдь не брезговал падалью: он питался чем попало, а если мясо и пролежало какое-то время… что ж, чуток подвялиться пище не повредит. Встопорщив перья и нацелившись клювом на источник запаха, птица помедлила на ветке еще немного, размышляя, в какую сторону лететь.
Еда лежала там, под старым, странно покореженным дубом. На траве виднелось алое пятно. Что же это еще, как не кровь? А там, где кровь, — там кости и мясо.
Грач с клекотом снялся с ветки и перелетел на вывороченный корень дуба. Затем он предусмотрительно огляделся по сторонам: не крадется ли к добыче хищник покрупнее?… Не обнаружив ничего угрожающего, грач решился спуститься на землю и оценить обстановку поближе.
Долго искать не пришлось. Обед лежал прямо перед носом, и такой щедрой порции кожи и мяса грачу не доводилось видеть сроду. Птица заклекотала на радостях и вперевалку двинулась к пище. Правда, мясо оказалось зеленоватым, да и кровь тоже. Но что с того?… Все равно вкусно.
Грач нацелился клювом на длинную вену, размышляя о странной форме этого куска мяса: толстое туловище и пять отростков разной длины. Птица мысленно пожала плечами и приступила к обеду.
Отрубленная кисть пошевелилась.
Пару раз по ней прошлась дрожь, и, прежде чем грач успел отскочить или взлететь, рука изогнулась и цепко схватила черную птицу.
Грач почувствовал, как тело его сжимают сильные пальцы. Его глаза застлала красная пелена.
И птица провалилась в небытие.
В середине ладони открылся рот. Останки грача быстро исчезли.
Покончив с мясом, перьями, костями и клювом, рука сыто вздрогнула и поползла прочь на всех пяти пальцах — в поисках новой пищи.
Глава 8
Трудно быть молодым человеком эпохи средневековья, особенно если ты уродлив и косноязычен, да еще обитаешь в таких местах, где превыше всего ставят благородство происхождения.
Грогшир находился прямо по соседству с треклятым колдовским Кругом, а потому буквально кишел всякими легендами. Вынужденный по большей части молчать, Ян научился извлекать преимущества из умения слушать и со временем превратился в ходячую энциклопедию разного рода баек, сказок и слухов. Во многих из этих историй говорилось о других государствах и странах, где была иная, не феодальная форма правления.
Яну нравились такие истории. Он любил мечтать о далеких краях, где нет ни рыцарей, ни крепостных, ни баронов, ни королей. Ведь у него были причины чувствовать себя неуютно в том обществе, в котором жил.
Естественно, во Внешних — они же Расколдованные — королевствах феодализм был чуть ли не религией. Оно и неудивительно: этот строй подходил для здешних мест как нельзя лучше. Народ, по всей видимости, был доволен своей примитивной, беспокойной и, как правило, недолгой жизнью. Но Ян слыхал легенды о других странах, где люди не страдали от голода и грязи, где работа была приятной, а любви хватало на всех. Время от времени, уверяли рассказчики, жители тех краев устраивали средневековые праздники, играли в средневековые игры и складывали предания о славе и красе средневековья. «Что за дураки! — думал Ян Фартинг. — Нет ничего хуже средневековья».
Потому— то, как только у Яна появилась возможность хоть как-нибудь изменить свою жизнь, он решил ухватиться за нее. Однако на сей раз он не собирался глупить. Он больше не пойдет на поклон к грубиянам-рыцарям из «Голосистого петушка». Нет уж, он обратится сразу к высшим властям. Прежде чем Ян отправился домой накануне, он разработал с Хиллари план действий. Сегодня был первый день турниров, где все эти чокнутые рыцари собирались вышибать друг из друга остатки мозгов. И было известно, что такие спектакли очень по нраву барону Ричарду.
Первым препятствием к исполнению этого плана стал приемный отец Яна, Соме Фартинг. На рассвете, когда Ян в сладких сновидениях уже готовился схватить фортуну за загривок, старик ввалился в его комнату.
— Ну-ка, поднимай свою ленивую задницу, ты, мешок с дерьмом! — проорал он, склонившись над постелью приемного сына. — У тебя сегодня работы — на целый день! — От старого сапожника несло перегаром, как… в общем, как от сапожника: он только что вернулся с ночной попойки в одном из бедняцких трактиров. — Твоя мамочка уже сготовила какую-то дрянь на завтрак!
Когда Ян вышел к завтраку. Соме Фартинг уже храпел, уронив голову на стол.
Мать стояла у печки, помешивая варево в горшке.
— Ты должен съесть все до последней ложки, Ян. Это очень питательно, — заявила она. — Вчера-то ты плохо поужинал, хотя мог бы скушать и отцовскую порцию. Ведь его вчера не было дома.
— По-моему, его и до сих пор нет, — проворчал Ян, плюхаясь за стол. От толчка Фартинг-старший встрепенулся на мгновение, но тут же снова тихонько захрапел.
— Ну-ну, сынок, — примирительно проговорила пожилая женщина, накладывая Яну в чашку овсяную кашу, совершенно омерзительную на вид. — Лучше займи свой рот овсянкой, чем болтать глупости про отца. У него нелегкая жизнь, и время от времени он имеет право расслабиться за стаканчиком.
Желудок Яна так и не успокоился после вчерашнего, а потому даже кашу не смог бы переварить, но наш герой принялся самоотверженно жевать, чтобы не обижать мать: он сейчас нуждался в ее помощи.
— Мама, — сказал он, — помоги мне поговорить с отцом. Он плохо понимает меня, а я хочу кое-что ему предложить.
— Ну, если сможешь его растолкать, — ответила мать, вытирая о передник загрубевшие ладони. — Я все ему переведу, сынок, но только при условии, что ты подберешь весь завтрак до крошки. — Женщина уперла руки в бока, показывая сыну, что тверда в своем намерении: овсянка должна перекочевать из чашки в кишки.
Ян, давясь, проглотил еще несколько ложек, хлебнул воды и вылил остаток из кружки отцу на голову.
— Господь свидетель, отец, но иначе нельзя! Фартинг-старший невнятно забурчал, струйки воды побежали по его морщинистым щекам.
— Эх, Ян, сведешь ты меня в гроб своими выходками, — пробормотал он.
Но прежде чем старик снова успел задремать, жена схватила его за воротник и проревела ему прямо в ухо:
— Соме, Ян хочет с тобой поговорить!
