Собственность короля - Хауэлл Морган (лучшие книги TXT) 📗
— Почему ты лаяла? — спросил Ковок-ма.
— Я не лаяла. Я смеялась.
Дар зашипела, подражая оркской манере смеяться.
Ковок-ма улыбнулся.
— Ты… — Он помедлил. — Не знать слово, как говорят вашавоки. Га нат гуша.
— Я — гуша? Что это значит?
— Ты делать странные поступки, такие поступки, которые делать меня хиссав.
Ковок ма зашипел, изображая смех.
— Так я смешная?
— Может быть, это верное слово.
— Я рада, что развеселила тебя.
Если Ковок-ма и уловил насмешку в тоне Дар, он этого не показал.
— Не умно есть идти одной.
— Я иду одна, потому что не могу поспеть за остальными. Зна-ят мне чуть не оторвал ногу.
— Ложиться, — распорядился Ковок-ма.
— Зачем?
— Нат тва гуша.
«Не будь смешной?» — подумала Дар и догадалась, что слово «гуша», наверное, означает не «смешная», а «глупая».
Она растерялась, постояла немного, но все же улеглась посреди дороги. Ковок-ма опустился рядом с ней на колени и приподнял подол ее юбки. Дар забеспокоилась и попыталась помешать ему, но Ковок-ма, похоже, даже не заметил этого. Дар перестала сопротивляться. Лежала и надеялась на то, что ее тело для орка не обладает привлекательностью. Руки у Ковока были здоровенные, с длинными когтями, но пальцы прикасались к распухшей лодыжке Дар бережно, нежно. Мало-помалу Дар расслабилась.
— Ничего не порваться, — заключил орк, внимательно осмотрев девушку. Затем он вытащил из поясной торбы только что сорванное растение с большими листьями, покрытыми пушистыми волосками.
— Это найимгат. Пожевать этот листок, но не глотать.
Дар взяла у орка растение и понюхала. Листок издавал сильный приятный аромат. Дар взяла его в рот и стала жевать. На вкус листок оказался горьким, у Дар выделилось много слюны. Язык у нее онемел, и она с трудом сглотнула слюну.
«А вдруг те травы, которые орков лечат, человека могут покалечить? — подумала она. — Ну да ладно, поздно уже переживать…»
Онемение начало охватывать все ее тело. Когда она выплюнула листок, у нее сильно кружилась голова.
— Пойдем, — сказал Ковок-ма. — Отдыхать в тени.
— Я не могу отдыхать. Я должна идти дальше.
Но, произнося эти слова, Дар уже сомневалась, что сможет идти. У нее все плыло перед глазами, ей даже встать было трудно. Попробовала сделать шаг — и пошатнулась, и едва почувствовала, как орк поддержал ее.
Когда Дар открыла глаза, начинало смеркаться. Она лежала в придорожной березовой рощице, но не в том месте, где Ковок-ма дал ей целебный листок. Она почувствовала запах дыма и услышала мычание волов и голоса людей. Дар села.
Ковока рядом не было.
«Наверное, он меня сюда принес, — подумала Дар. — Но почему? Он отвечает за то, чтобы никто не отстал от строя?»
Она в этом сомневалась. Ребра у нее болели — как будто ее побили.
«Наверное, он меня на плечо забросил и так нес», — решила она.
Раненая нога побаливала, но могла сгибаться. Дар встала. Боль не отдалась выстрелом в бедре.
Лишь едва заметно прихрамывая, Дар пошла в ту сторону, откуда доносились голоса. Дорога повернула — и перед ней предстал лагерь. Нена и Кари возвращались к кухонному шатру после того, как отнесли еду оркам. Тарен увидела Дар и поспешила ей навстречу.
— А мы думали, ты уже не вернешься. Как ты добралась сюда?
Дар решила не рассказывать про Ковока.
— Я отдохнула, и боль в ноге почти прошла.
— Это Карм сберегла тебя, можно не сомневаться. Пойдем, поешь чего-нибудь. Проголодалась небось.
Дар села есть кашу и поймала на себе удивленный взгляд мерданта Тига. Она сделала вид, будто не замечает, что он смотрит на нее. Потом она пошла к спальному шатру. Там лежала Лораль. Она тихонько стонала.
— Тебе нехорошо? — спросила Дар.
— Просто спина побаливает, — ответила Лораль. — Я уж думала, больше не увижу тебя.
— Я здесь. Добралась.
— А я весь день думала про то, как я с тобой обходилась, — призналась Лораль. — Прости меня. Не твоя вина, что ты нравишься Колю.
— Я ему не нравлюсь, — покачала головой Дар. — Просто он меня хочет. Это не одно и то же.
— Не отталкивай его ради меня.
— У меня на то есть другие причины.
— Нельзя злить мерданта! Тиг тебя и пальцем не тронул, а ты ведь едва не погибла. Ты должна…
Лораль охнула и застонала.
— Повернись на бок, — посоветовала ей Дар. — У моей матери тоже были такие боли. Я знаю, это помогает.
Лораль легла на бок, Дар опустилась на колени рядом с ней.
— Я рада, что мы с тобой снова подруги, — сказала Дар и стала поглаживать спину Лораль. — Полегче?
Лораль вздохнула.
— Да.
— Хорошо. Такие боли обычно проходят. А если боль не пройдет и станет сильнее, это значит, что тебе пришла пора рожать.
— А если это случится, ты знаешь, что делать?
— Нет, — честно призналась Дар.
11
Дождь начался до зари. Струйки разыскали дырочки в потрепанном полотнище шатра, на Дар стали падать капли и разбудили ее. Вставать вообще-то было рано, но и лежать под дождем не хотелось. Дар села и пошевелила ногой. Боль, похоже, почти совсем прошла. Заворочались другие женщины.
Дождь пошел сильнее, и скоро все промокли. Когда черное небо начало бледнеть, женщины вышли из шатра под проливной дождь. Сих губ слетали облачка пара. В унылом настроении женщины принялись за работу — нужно было подать мужчинам раскисшую кашу.
Потом тронулись в путь. Копыта волов и ноги людей увязали в расквашенной глине, все шли медленно, и Дар не отставала. Из-за отвратительной погоды людям не хотелось разговаривать, все поскучнели, и каждый, похоже, думал о том, какой он несчастный. А Дар месила ногами липкую глину, но думала не о замерзших ступнях и не о плаще, промокшем до нитки. Она размышляла о своем положении.
Она понимала, что загнана в угол. На ее лбу красовалось клеймо, значит, побег стал бы самоубийством. Но и жизнь в полку казалась ей лишь медленной дорогой к смерти. Дар видела, как быстро служба истощала женщин — даже Неффа не была намного старше нее. Женщин было легко заменить, потому и ценили их соответственно. В такой обстановке «щедрость» и «опека» мужчин были пустыми обещаниями. Как Дар ни ломала голову, выхода она найти не могла. И вдруг ее осенило.
Дар стала отставать и дождалась момента, когда ее со всех сторон окружили орки. Увидев в самой последней шеренге Ковока, Дар зашагала еще медленнее. Через некоторое время Ковок-ма поравнялся с ней.
— Тава, Ковок-ма.
Ковок-ма не ответил ей. Он даже головы не повернул.
— Тава, Ковок-ма, — произнесла Дар громче.
Орк посмотрел на Дар. Его голову до бровей покрывал железный шлем, и его зеленые глаза глядели, будто глаза зверя из норы. У Дар сердце ушло в пятки. Она вдруг остро почувствовала, насколько они разные, и собственный замысел показался ее рискованным и обреченным на неудачу. И все же Дар решила не отступаться.
— Ковок-ма, мы можем поговорить?
Орк промолчал, но замедлил шаг. Наконец они с Дар отстали от колонны. Ковок-ма ничего не говорил, и Дар сообщила ему:
— Я хотела бы выучить ваш язык.
— Кам?
«Это, наверное, означает „почему“», — подумала Дар и ответила с легким сердцем:
— Даргу нак гуша («Хорек глупая»).
— Хай. Гуша.
«Не так надо было», — решила Дар.
— Даргу нак мут («Хорек — мать»).
Ковок-ма остановился.
— Зачем вашавоки хочет говорить, как уркзиммути?
— Тва вашавоки («Не вашавоки»), — возразила Дар. — Даргу нак мут.
— Ты не отвечать на мой вопрос.
Дар указала на клеймо у себя на лбу.
— Видишь? Меня пометили, чтобы я не смогла сбежать. Мне придется до самой смерти жить среди уркзиммути.
— И что? Тут и твой сородичи есть.
— Вашавоки не уважают матерей.
— Много уркзиммути говорить, что вашавоки — не матери.
— Но ты думаешь иначе.
