Мертвый Легион - Миротворцев Павел Степанович (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Вернувшись к своему десятку, я уселся в сторонке и принялся ждать, когда та бурда, которую готовит Лирт (сегодня его очередь кашеварить, завтра будет моя, наконец, соизволит дойти до кондиции. Наверное, зря ждал. Скорее, не наверное, а точно зря ждал! Проглотив пару ложек непонятной субстанции, я этим и ограничился - даже несмотря на тренировки Карста и просто немыслимую трату сил на них, я так и не сподобился привыкнуть к здешней пище. Нет, вернее, я не сподобился привыкнуть к тому, как готовят некоторые индивидуумы нашего десятка. Пара человек вполне и вполне умели пользоваться выданными им продуктами, но такие, как Лирт, заставляли мой желудок судорожно подкатываться к горлу в попытке освободиться от той бурды, которую я в него закинул. Остальные служили уже не первый месяц, а многие больше года, и поэтому успели привыкнуть, но у меня создалось впечатление, что я быстрее загнусь от местной пищи, нежели привыкну к ней. Вообще, странно меня как-то распределили. Большинство новичков были организованы в отдельные десятки под управлением кого-то из "старичков", который их и гонял. Меня же, наоборот, запихнули в полностью сформированный десяток, уже продержавшийся в таком составе не один бой, и вдобавок делали "многоруким" - явно берегут, но почему? Если Арвард местный генерал, то какого демона он так задушевно разговаривал со мной? Почему он выбрал именно меня? Чем я отличался от всех остальных? Или где-то прокололся до этого? Узнали, кто я, или тут замешано нечто другое? Почему Арвард сразу посвятил меня в свою "мечту"? Да и вообще, даже если все это опустить, то, по мне, вполне можно было распределить меня с другими новенькими. Карст попросту мог меня забирать из моего десятка и тренировать, но нет, распределили целиком и полностью под его командование. Также мне было крайне интересно, почему из прибывших со мной людей и после отбирались группы и отправлялись куда-то дальше? Куда они отправлялись? Куда уезжали отобранные группы? И по какому принципу отбираются эти группы? Проверяют? Как? А меня проверяли? Нет? Или проверяли? С чего я тогда так откровенничал с Арварлом? Или все же не проверяли? Ведь под всеми известными мне "зельями дознания" наступает полная апатия, а тут я вполне адекватно соображал… хотя… нет… да… или нет?
У меня чуть мозги не задымились от напряжения. Прокрутив ситуацию со всех сторон, пришел к выводу, что зелье вполне могли усовершенствовать. Кто? Глупый вопрос. Я сам сегодня помогал двум Видящим с новым видом зелья, более мощным, так кто тогда поручится, что они уже не проделали схожую работу с тем же зельем Дрига, "зельем правды", как его принято называть? Вот только какой-то дурак кричал, будто такое попросту невозможно, вроде как зелье уже совершенно. Идиотизм? Вполне. Нет предела совершенству и нет ничего невозможного… в приемлемом смысле этого слова. Что-нибудь такое эдакое я придумать смогу, но вот если смотреть на вещи реально, то невозможного просто не существует, есть лишь такие понятия, как "мало знаний" и "недостаточно энергии". Под эти два понятия можно подогнать все "невозможное". Ведь когда-то и Видящие считались легендой, а теперь у этой легенды есть своя Гильдия и свой Совет.
Анализ. Итог.
Отступление третье
В самом сердце Акарнии, там, где уже несколько тысячелетий не ступала нога человека, медленно брели две фигуры. Обе фигуры были закутаны с ног до головы в плащи, белые, со странной черной орнаментальной вязью, которая по краям плащей поднималась снизу до капюшонов. Палящее солнце и раскаленный песок под ногами им, казалось, ничуть не мешали. Фигуры неторопливо брели по месту одного из величайших сражений человечества, месту, ставшему за минувшие века обыкновенной пустыней.
- Сс`аргас! И почему Первый для этой миссии выбрал именно нас? - неожиданно и недовольно вопросила одна из закутанных в одежды фигур.
- Тимс, ты опять начинаешь? Я тебе когда-нибудь из-за твоего нытья голову оторву - глухо, отозвалась вторая фигура. Голос был какой-то… нереальный. Казалось, вместо прямых слов слышится эхо, причем в которое вписаны гулкие удары по металлу. Совершенно невозможное сочетание для обычного человека.
Если одежды у этих двоих были одинаковые, то внешне они сильно отличались. Тот, кого назвали Тимсом, возвышался над своим спутником на добрый аршин, хоть и имел пусть и высокий, но вполне человеческий рост, а вот второй, несмотря на свою почти карликовость, чуть ли не на целую сажень был шире в плечах. И если Тимс еще вполне подходил под определение "человек", то о его спутнике такое и близко нельзя было сказать.
- Господин Листер, это ведь так скучно! - уныло протянул Тимс. - И почему Акарнии все так боятся? Глупые людишки.
- Ты тоже человек, - без каких-либо эмоций произнес Листер.
- Не будем о грустном, - хмыкнул Тимс. - Вот завершим это задание, и я опять вернусь к своим картинам, пусть следующее выполняет кто-нибудь другой.
- Картины? Что - картины? Я продолжу свои эксперименты! - слова были произнесены все тем же глухим голосом, но в них прорезались хоть какие-то эмоции.
- Все бы вам эксперименты ставить, истинная красота запечатлена в произведениях искусства!
- Совершенно бесполезная вещь.
Последующие полчаса показали, что спор об искусстве между этими двумя возникал не в первый и, видимо, далеко не в последний раз. Лишь когда на границе видимости появилось странное, сильно перекореженное строение, спорщики замолчали. Остановившись, они некоторое время разглядывали здание, после чего вновь зашагали, но уже без слов.
- Снизу, - произнес Тимс.
- Он твой, - безразлично отозвался Листер.
- Хорошо.
Тимс остановился, и в ту же секунду перед ним появилась легкая дымка, а затем из нее резко проступила энергетическая печать, представлявшая собой невообразимо сложное сочетание линий, наложенное на пентаграмму. Стороннему человеку она могла показаться неким хаосом линий и странных букв. Мягко пульсируя синим светом, печать опустилась на песок, а вслед за ней опустился и Тимс. Встав на одно колено рядом с печатью, он дотронулся ладонью до ее центра. Секунду-две ничего не происходило, а затем от печати во все стороны устремились цепочки символов и десятки линий, а еще через пару мгновений на песке пульсировала печать радиусом более двух десятков саженей.
- Как глупо, - равнодушно произнес Листер, стоя рядом с Тимсом, - глупо и расточительно.
В следующую секунду из-под руки Тимса вырвался поток синего света, через полсотни саженей вонзившийся в землю. Едва это произошло, как окружающую местность сотрясло ужасающим грохотом. В месте, где поток скрылся под землей, единым разом, к небу устремились острые каменные пики, поднимая в воздух тучи песка и не только песка. Пронзенный насквозь, подвешенный в воздухе, на пиках извивался огромный червь. Жуткий рев разносился по пустыне, хвост, который не попал под удар каменных пик, раз за разом оглушительно бил по земле, наполняя воздух песком.
- Да заткнись ты, - поморщился Тимс и, повинуясь взмаху его руки, каждая из пик разъединилась на четыре части, разорвав огромного червя на куски.
- Глупо и расточительно, - повторил Листер. - За такое бы расточительство, будь ты моим учеником, я бы тебе голову оторвал.
- Мне скучно, - тяжко вздохнул Тимс. - Да и не так уж расточительно, хотя, не спорю, глупо. Пыль поднял, да и эту тушу теперь придется обходить.
Еще раз вздохнув, Тимс неспешно двинулся в обход останков мертвого червя.
- Довольно крупный экземпляр, добрая сотня саженей точно есть, - произнес Листер, и в его голосе опять зазвучали эмоции, легкий налет сожаления.
- Да зачем он вам? - удивился Тимс. - Жалкий и ни на что не годный червяк.
- Знания необходимы для моих экспериментов, а чтобы получить знания, иногда приходится заниматься совершенно безынтересными вещами. Например, такими, как этот червь.
- Вот поэтому картины и лучше ваших экспериментов, - довольно произнес Тимс, радуясь очередному аргументу в свою пользу.- Найдя нужные кисти, краски и пейзаж, я просто рисую и наслаждаюсь. И даже в поисках редких по качеству кистей и красок тоже есть своя прелесть и свое наслаждение.
