О чем поет вереск (СИ) - Зима Ольга (книги онлайн .TXT) 📗
А спустя час башенные часы пробили уже три раза…
Мидир дунул, меняя платье на легкое блио и теплую, расшитую серебряными ромбами, накидку. Вернул свежесть телу и упругость растрепавшимся темно-рыжим завиткам. Одну прядку так и оставил спускаться вдоль лица. А вот обувь…
— О, разрешите вернуть вам! — достав из-за спины серебряную туфельку, излишне вежливо обратился Мэллин к Этайн. Бросил быстрый взгляд на Мидира. — Как это мило! Мой брат одел вас в цвета нашего дома!
— Вы очень внимательны, — удивилась она.
— Кое-кто вчера произвел впечатление не только на нашего владыку, — ехидно заулыбался. — А туфелька… Обронили, когда играли в догонялки с нашим королем.
Мидир мысленно помянул старых богов. Опасная памятная веха!
— Мой брат никогда не упускает своего, — небрежно добавил Мэллин, словно обращаясь к Мидиру, но не глядя на него. — И чужого тоже. Всегда отнимал мои игрушки.
— Потому что ты их ломал! — Мидир выдохнул, еле сдерживая бешенство и поражаясь, как брат умудряется всегда найти слова, чтобы задеть его.
Надо признать, что одну игрушку, подаренную Синни, Мэллин хранил до сих пор. А остальные, допущенные Хранителем и опекунами до младшего принца, были столь страшные, что их стоило сломать. Игрушки волчьих принцев зачаровывали на совесть, чтобы выдержали и зубки молодых волчат, и первые проявления магии, спонтанные и опасные.
— Некоторые играют до сих пор, — хмыкнул Мэллин.
Мидир не ответил. Значит, брат вчера подсматривал и подслушивал! И вещь, принадлежащую Этайн, вернул только сейчас!
Пока волчий король прятал когти и клыки, Мэллин присел и протянул женщине туфельку.
Мидира разрывало от желания оттолкнуть брата, в то же время не хотелось лишаться доверчивых касаний Этайн. Она, неуверенно глянув на Мидира и получив утвердительный кивок, осторожно надела ее и, одернув юбку, вновь запрятала ногу:
— Как это произошло? Я вчера… Я так смутно все помню!
— Ты упала на балу, моя красавица, — чуть быстрее, чем следовало, пояснил Мидир. — Я уж боялся, что забудешь меня.
— Как я могу забыть тебя, мое сердце? — ласково ответила она, отпустила его пальцы и провела ладонью по змейке. — Все, что угодно. Только не тебя.
Луч солнца задержался на лице женщины, зрачки сузились, обозначив ясное золото среди чистой зелени. На миг стылой болотной водой проявился магический морок — и тут же исчез окончательно.
— Вы помните, как познакомились с нашим королем? — осторожно спросил Джаред.
Лицо Этайн осветилось.
— Год назад, в прошлый Лугнасад! Нет-нет, я же видела тебя гораздо раньше, в свите нашего короля! Короля галатов. И даже чуть раньше, на поле вереска… Прости. На миг показалось, что это было вчера! — Джаред и Алан переглянулись. — И я…
Этайн слабо порозовела, и Мидир кивнул подбадривающе.
— Я еще тогда полюбила тебя. Но ты нравился слишком многим! А прибежала, когда Эохайд…
Этайн на миг запнулась, Мидир всмотрелся и вслушался внимательнее. Ни отзвука любви, ничего, кроме уважения, на имя супруга.
— Наш король прибыл к отцу подтвердить право на трон. Меня решили обратить в друидку, когда я отказалась выходить замуж за нелюбимого. Я ни на что не надеялась, а ты… Ты спас меня, заключив вересковый брак. Мы провели год на земле, в Манчинге, подле короля, а вчера… что же вчера? — обрадовалась. — А вчера спустились к тебе, спасаясь от моей родни. Бабушка разыщет меня где угодно! И вот мы в твоем доме.
— Какая красивая легенда, — бормотнул Мэллин и смолк под взглядом Мидира.
Этайн всхлипнула и прижалась щекой к руке волчьего короля. Слеза обожгла кожу.
— Что, моя дорогая? Что беспокоит тебя?
— Сегодня второе? Второй день осениЁ — глаза Этайн заблестели. — Ты не отдал меня! Нет-нет, не возражай, я видела твои сомнения. Ты… Мы теперь муж и жена?!
— Разреши же поздравить тебя, брат мой, с прекраснейшим браком! — изрек Мэллин и согнулся в нижайшем поклоне.
— Как бы вы ни относились ко мне, нельзя терять уважение к вашему королю, — не обвиняя, а словно стесняясь его выходки, негромко вымолвила Этайн.
И Мэллин выпрямился, притих виновато.
— Я знаю, меня считают колдуньей, укравшей сердце вашего короля, — прикусила губу Этайн.
Джаред тяжело вздохнул.
— Разве самую малость! — хохотнул брат. — Ну что? Нельзя украсть то, чего нет!
— Я отпустил тебя на время Лугнасада, не подумав. Еще слово — и ты останешься в своих покоях навечно, — монотонно выговорил Мидир.
Он медленно выдохнул и лишь потом обратился к Этайн:
— Да, моя дорогая.
Присел рядом.
— Мы теперь муж и жена.
Это не обман, успокаивал он сам себя. Муж и жена — на время Лугнасада! Ни слова лжи, недопустимой для высшего мага.
«И ни слова правды», — сказала бы Этайн. Однако его вересковая супруга произнесла иное:
— Мое сердце!
— И я никому тебя не отдам.
Что, без обозначения времени, тоже не было ложью. Впрочем, Мидиру тут же стало не до Слова, писаного еще Нуаду.
Алые губы приоткрылись…
Как пропал Алан, волчий король не различил. Краем глаза заметил упиравшегося Мэллина, которого за локоть вытащил Джаред — тот все никак не мог отвести глаз от Мидира, целующего Этайн.
Снежный мыслеслов советника: «А придется» истаял в сладком запахе вереска, в хризолитовых глазах Этайн, в лучах солнца, осветившего Черный замок.
И все же Мидир успел разобрать слова Мэллина:
— Ему что, гостевых спален мало? Зачем он притащил ее к себе?.. Ну Джа-а-аред! Хватит уже! Отпусти! Скажи лучше, она ему быстро приестся, да? Она ведь всего лишь женщина!
— Как и наши матери, мой принц, — ответил советник.
Глава 10. Вереск живой и мертвый
— Моя дорогая, — с неохотой отстранился Мидир от губ и разжал руку, сжимавшую ягодицы. Огладил волны огненно-рыжих волос. — Тебе нужно поесть.
— Как… чудесно…
Этайн глубоко вздохнула и провела пальцами по влажным губам, которые только что нежили его губы, словно желая запомнить его поцелуи. Легко розовеющая кожа еще держала румянец, глаза были подернуты поволокой — словно земная женщина побывала в стране еще более волшебной, чем та, в которой очутилась.
А биение ее сердца Мидир ощущал на расстоянии.
— Без тебя? — вздохнула Этайн, приходя в себя. — Невозможно.
— А лишиться чувств, пока я буду показывать мой дом?
— Невозможно тем более.
Эта женщина будет держаться до последнего, и Мидир взял кусок с червленого серебряного подноса. Этайн, глядя на него, начала есть — как и все, что она делала, очень изящно. Мидир отвел глаза, не желая смущать ее.
— Какой странный вереск в этой кадке, — проследив за его взглядом, удивилась Этайн.
— Тут было что-то древнее и засохшее, еще со времен старых богов, — пожал плечами Мидир. — Мне показалось проще вырастить твой любимый цветок, чем выбрасывать. Я готовился к твоему появлению.
Этайн обвела глазами все покои.
— Спальня кажется тебе невместно большой, моя королева?
— Нет, конечно! Хотя… Да. Да! Где-то же должно обитать твое величие! На инкрустации, — она указала на каменный пол, прищурилась немного, — кстати, изумительной, можно принимать послов нескольких стран, в постель уложить с десяток стражников, в шкафу играть в прятки, в сундуках — жить! В комоде хватит одежды для половины Манчинга, а на полках, видимо, живут все книги дома Волка?
— С того, что мне не хотелось возвращать в библиотеку, я сделал копии, — ровно ответил Мидир, не решив, рассердиться ему или рассмеяться.
— Сколько же лет этим вещам?
— Несколько тысяч.
— Как и тебе? — шутливо произнесла Этайн.
— Мне — чуть меньше.
— Ты не потерял интерес к жизни!
— Мы — не люди. Ши хранят воспоминания, они не меркнут, не размазываются в памяти. Мы всегда можем вернуться памятью в прошлое и воскресить его.
— Сначала я решила, ты очень молод! Может, потому что так невозможно прекрасен?
