Первая исповедница - Гудкайнд Терри (книга регистрации .txt) 📗
Войдя в огромный зал с куполообразным потолком перед палатой Совета, Магда заметила небольшие группки беседующих людей, рассредоточенные по огромному помещению и, без сомнения, обсуждавшие вопросы, которые собирались представить на рассмотрение Совета. Голоса, эхом отдающиеся по залу, стихли; люди молча наблюдали за тем, как она пересекает зал, а за ней – Лорд Рал из Д’Хары и два его огромных телохранителя.
Проникая сверху через высокие окна вдоль нижней границы золоченого купола, лучи утреннего солнца омывали ярким, жестким светом колонны из красноватого мрамора, возвышавшиеся по краям помещения. Между колоннами у каменной стены стояли внушительные статуи былых вождей.
Магда не сомневалась, что однажды статуя Бараха займет почетное место в этой комнате, ведущей к главному залу Совета.
Эта странная мысль, отозвавшаяся в ней гордостью, вместе с тем послужила напоминанием, что Барах неумолимо соскальзывает в прошлое.
Совсем скоро Барах станет достоянием истории. Люди уже не смогут узнать, какой он на самом деле, а будут помнить что-то одно, или другое, или третье. Магда гадала, будет ли история, какой она предстанет людям в будущем, иметь что-то общее с действительностью, с тем, что она сама знает о Барахе. История, как и воспоминания, склонна с течением времени искажать факты или, хуже того, теряет достоверность в зависимости от намерений того, кто ее пишет.
Как бы ей ни хотелось, чтобы все было иначе, Магда никак не могла изменить прошлое или воскресить Бараха. Он теперь был в руках добрых духов. А жизнь продолжалась. Он хотел, чтобы Магда продолжала жить.
Огромные двери красного дерева, ведущие в палату Совета, были, как обычно, распахнуты. Эти двери, высотой в три ее роста и толщиной с бедро, были испещрены с обеих сторон замысловатыми узорами, якобы заклинаниями, хотя на самом деле они заклинаниями не были. Как говаривал Барах, начертание настоящих заклинаний – дело опасное. Здесь задачей было напоминать каждому, что магические способности – их главное подспорье.
Распахнутые двери должны были создавать ощущение открытости и доступности Совета, но Магда знала, что это лишь иллюзия. Когда дело касалось Совета, все оказывалось вовсе не так просто, как мнилось.
Стражники по обе стороны огромных дверей, державшие свои пики строго вертикально, увидели, что она не думает останавливаться. Пики наклонились, и стражники нерешительно сошли со своих мест, ступив на огромную печать, вырезанную в каменном полу перед дверями.
Один из стражников подал Магде руку, думая, что ей нужна помощь.
– Госпожа Сирус, вы ранены. Позвольте вызвать помощь.
– Спасибо, но всем нам могут помочь только члены Совета.
– Боюсь, у них сейчас заседание, – предупредил он.
– Отлично, – сказала она, оттолкнув пику, чтобы пройти.
– Госпожа Сирус, – сказал другой стражник, – боюсь, что повестка дня на сегодня расписана и Совет не станет рассматривать еще одно дело.
– Станет, – сказала она, проходя внутрь.
Стражники не вполне понимали, как поступить. Они хорошо знали, что это жена Первого волшебника, которая часто говорила перед Советом. И все равно не привыкли, чтобы женщины с короткими волосами входили в палату Совета и обращались к нему. Более того, Магда была вся в крови – почему? Если на Цитадель напали, им, несомненно, следовало знать об этом. Но и Совету тоже.
Другие стражи, внутри палаты Совета, двинулись к Магде, готовые задержать ее, чтобы разобраться в происходящем. И увидели Лорда Рала и двух воинов за его спиной. Озадаченные видом окровавленной жены Первого волшебника, которую вдобавок сопровождал правитель Д’Хары, они в конце концов расступились, полагая, по-видимому, что попытка остановить Магду выльется в большие неприятности и проще дать ей пройти. Свою роль тут сыграло не только высокое положение Лорда Рала, но и то, что в конечном счете Совет сам решал, кому дозволено говорить перед ним.
Магда порадовалась, что велела Лорду Ралу оставить его маленькую армию ждать в коридорах, не на виду. Попытка вооруженной группы войти в палату Совета лишь осложнила бы ситуацию.
Миновав двери и второй отряд стражников, Магда повернулась к Альрику Ралу и положила руку ему на грудь, заставляя остановиться.
– Почему бы вам не подождать тут? Боюсь, ваше присутствие только внушит им мысль, что я выступаю от вашего имени.
Морща от досады лоб, переминаясь с ноги на ногу и засунув большие пальцы за пояс, он уставился в глубину зала, где на возвышении сидел Совет. Наконец взгляд его голубых глаз обратился на нее.
– Как угодно.
Магда коротко улыбнулась ему и лишь затем обратила свое внимание на зал, где бывала много раз. Его делила пополам золотисто-голубая ковровая дорожка, ведущая к Совету. По краям высокие арки соединяли каннелированные колонны из красного дерева. Витражи над арками пропускали полосы приглушенного света. Балконы под этими окнами предназначались для зрителей. Сейчас они были переполнены, и это подсказало Магде, что вопросы на обсуждении не представляют военной тайны.
Под балконами из-за отсутствия окон было довольно сумрачно. Окна наверху символизировали свет Создателя, а полутьма внизу намекала на вечную тьму загробной жизни в преисподней. Это исподволь напоминало о природных явлениях, которым следовало оставаться в равновесии. Самыми значительными из них были жизнь и смерть.
Люди, прибывшие в Совет на прием, толпились поодаль вдоль стен, в тени под балконами. В основном это были военные в мундирах, с группами сопровождающих; официальные лица в прекрасных одеяниях с цветными нашивками, указывающими их чин и положение; просто одетые волшебники и колдуньи и пышно наряженные знатные дамы с компаньонками. Как и повсюду в Цитадели, здесь попадались дети, пришедшие с родителями.
Косые солнечные лучи, падавшие из высоко расположенных окон на правой стороне, высвечивали легкую дымку над курительными трубками и пыль, поднятую людьми, перемещавшимися по залу. Магда прошла по золотисто-голубой ковровой дорожке к ярким пятнам света, падавшего из окон, нарочно устроенных так, чтобы он падал в центральный проход, и все могли хорошо рассмотреть, что ее платье пропитано кровью. Она знала и другое (поскольку видела свое отражение в зеркале): на ее лицо и волосы было страшно смотреть.
Несмотря на относительную тишину и спокойствие в этом зале, в мире бушевала война. Барах рассказывал об ужасающих битвах. Люди тысячами гибли в ожесточенных боях, их разрывало на части во время безумных атак и стойкой обороны. Ярость, паника, кровопролитие, вопли и отчаяние превосходили все мыслимые пределы.
Огромный зал, где Совет занимался делами государственной важности, напротив, был величественным царством спокойствия, где все вопросы решались обстоятельно и неторопливо. Паника, кровь и неприкрытое отчаяние, казалось, были здесь совершенно неуместны.
Магда знала, что это иллюзия. Хотя все очень старались сохранять видимость того, что зал Совета – противовес безумию войны, каждый здесь думал об этой войне.
Как и чуть ранее в коридорах, люди, вполголоса обсуждавшие свои дела, затихли, увидев, как Магда решительно идет по длинной ковровой дорожке, тянущейся по середине зала. Большинству присутствующих она была знакома. Когда она стояла возле пламени, пожиравшего тело ее мужа и их любимого руководителя, многие узнали ее. Многие тогда подошли к ней выразить соболезнования.
Совет заседал на возвышении за длинным, богато украшенным полукруглым столом. Члены Совета и их помощники сидели на одной стороне этой «подковы». Напротив разместились все прочие. Тот, кто выступал перед Советом, всегда стоял в центральной части возвышения: впереди и с боков стол, сзади зрители.
Магда узнала женщину, которая стояла там, обращаясь к Совету со страстной речью. Она замолчала, когда, посмотрев через плечо, увидела подходившую сзади Магду.
Эта женщина сначала быстро оценила длину волос Магды и лишь потом угрюмо прошлась взглядом по ее окровавленной одежде.
