Цена недоверия (Два шага в Бездну) (СИ) - Тюрина Екатерина Александровна (читать хорошую книгу txt) 📗
Мать усмехнулась:
- Говори уж сразу - будущие консорты.
- Потенциальные будущие консорты.
- А, неважно, - махнула рукой. - Прибыли и обустроились. Я хотела, чтобы ты встретилась с ними еще вчера, но, увы, непредвиденные обстоятельства перечеркнули все мои планы. Сегодня ты в состоянии?
- Смотря в каком виде пройдет это... мероприятие.
- Небольшой прием "для самых близких". Твоего соль-терро я попросила с утра кое-что сделать, так что на его отсутствие вполне можешь надеяться. Не беспокойся, Съерра, все ведь хорошо. Не спеши, присмотрись, время у нас еще есть.
- Меня не радует сам факт этих смотрин, если честно. Я не хочу нового консорта, мне и Дарсана за глаза хватает.
- Слышал бы он твои слова!
Я передернула плечами:
- Нет уж, ему и своего гонора хватает.
Омаэль бродил по комнате, задумчиво теребя пальцами свой подбородок, и изредка посматривал на меня и портниху, подгоняющую платье по фигуре. Девушка недовольно поджимала губы, подкалывая ткань все новыми булавками. Их было уже так много, что я ощущала себя подушкой для иголок, измятой множеством мелких острий.
- Исхудали-то как, соль-арэо! Да разве ж так можно? Все платья перешивать теперь...
Я могла бы сказать, что все это не является проблемой, что все мимолетно... Не сказала.
На столе сиял гарнитур. Золото и жемчуг - совсем не броско и не роскошно. Но мне нравится жемчуг, нравится смотреть, как отражаются в гладких боках огни и цвета. Дарсан однажды принес мне светлого бесскверного жемчуга, целую горсть: они с Андарраном летали к морю, ныряли за ракушками. Специально для меня. У меня рука не поднялась оправить их в золото или серебро; больше нравилось перекатывать в руках и любоваться, а потом прятать в отдельную шкатулку, устланную изнутри шелком, и знать что они там, представлять иногда, как отражается в жемчужинках ткань...
- Соль-арэо, вы слышите? - окликнула Адда.
Я очнулась, тряхнула головой, прогоняя излишне яркие видения и обернулась к служанке:
- Да, конечно.
- Присядьте, я заплету вам волосы.
Я послушно опустилась на мягкий стул. Платье от обилия на талии вышивки и булавок плохо гнулось, не давало расслабить плечи. Ох, ну и устану же я в нем к вечеру...
Адда больно дергала пряди, пытаясь собрать мои непослушные волосы в подобие прически, я только морщилась, опасаясь, что вернется настырная головная боль, с большими усилиями изгнанная лекарствами.
Омаэль отстранил Адду и взялся за гребень сам.
- Иди, я управлюсь.
Девушка нерешительно бросила на меня взгляд, испрашивая одобрения. Я кивнула. Хлопнула, закрываясь, дверь.
- Вы не выглядите радостной, соль-арэо. Да и, - гребень вернулся на стол, - да и здоровой тоже. Что я могу для вас сделать?
Я благодарно улыбнулась помощнику через зеркальное отражение.
- Спасибо, Омаэль. Наверное, я еще не отошла от операции... Все так плохо?
Он дернул плечом.
- Будь я вашей матерью, отправил бы вас в Дальнее поместье на отдых, а не рауты устраивал.
Я внимательно вгляделась в выражение его лица, в полоску сжатых губ, и внезапно подумала, что он должно быть сильно злиться на мою мать, раз позволил себе подобные слова.
- У нее нет выбора, Омаэль, и у меня его нет. Ей тяжело жить, зная, что состояние Амори отчасти и ее вина. Но Амори не нужно скрывать, про меня же знают немногие, она даже своим консортам сказать не может. Моя мать правильно делает, что пытается от меня отстраниться - я все равно умру, а так ей будет проще это пережить. Нет, подожди, не спорь. Подумай, желал ли бы ты, чтобы твой ребенок наблюдал твое угасание? День за днем, год за годом, и зная, что конец предопределен?
Омаэль отмолчался, как делал это часто, но я с сожалением поняла, что мнения своего он не изменил. Упрямство мне всегда в нем нравилось, однако наблюдать их грызню с мамой, я не хочу. С другой стороны, она все реже допускает наши личные с ней встречи, не хочет смотреть как мне тяжело, и свою боль тоже не желает показывать.
Я скучаю по ней. Наверное, это и глупо, по-детски, но я скучаю. И по отцу, и по ней.
Последняя шпилька нашла свое место в моих волосах; Омаэль отступил, опуская руки:
- Все, соль-арэо.
- Спасибо, - я покрутила головой, осматривая мудреное сооружение из подколотых тонких косиц и осталась довольна: не броско, но и достойно соль-арэо. Будь моя воля, я бы не стала мучить свою несчастную голову еще и этими конструкциями, но статус обязывает, не может ведь дочь правительницы явиться в домашнем платье и простоволосая.
Так что терпим молча и с улыбкой.
- Пойдем, Омаэль, нам с тобой тот еще вечер предстоит.
Мой верный помощник вел меня по коридорам дворца в полном молчании, хотя ему не мешало бы снабдить меня всей нужной информацией о гостях, прибывших на 'смотрины'. Но то ли он понимал, что от меня сейчас толку не добьешься, то ли решил подсказывать на ходу - а этой небольшой передышке перед прыжком со скалы я была рада.
Прием 'для самых близких' по выражению матери, на деле все же обрел несколько больший размах, чем на словах. В зале играла негромко музыка, тихо журчали многочисленные фонтанчики, ловко сновали в толпе слуги с закусками и напитками. Гостей хватало - явно больше пятидесяти человек, и как бы не втрое. Все разряжены по последней моде, наряды так и блещут цветами и драгоценностями, на головах дам, да и некоторых кавалеров тоже, изящные сложные прически.
Омаэль открыл рот что-то сказать - я заметила краем глаза - но промолчал, и по этому молчанию я поняла, что это был очередной нелестный комментарий в сторону моей матери, который он решил оставить при себе. Ничего, я и сама ей выскажу как-нибудь после... Иногда мне кажется, что ее интересует только дела государственные, и она совсем растеряла чувства; неужели неясно, что я не в состоянии выносить весь этот фарс, да еще и на больную голову?
Впрочем, что теперь возмущаться... В моей власти уйти раньше, но только выбрав нужного соль-фламме или же не выбрав никого, но тогда мать неминуемо устроит допрос по поводу каждого мужчины в этом зале и качеств меня в нем не устроивших.
Порой у меня возникают крамольные мысли: что было бы столкнись лбами моя мама и Дарсан? В ней я не сомневаюсь, но соль-терро все же опасается демонстрировать при мне свои наихудшие качества, в этом я уже успела убедиться. Да, я хорошо его знаю, но понятия не имею, что он сделает, как может поступить, если его загнать в угол.
О моем прибытии не объявляли, так как собрание все же было далеким от официального. Но я не сомневалась, наше с Омаэлем прибытие заметили все, кому это нужно, и, разумеется, не подали вида.
Вот одна из дам, словно случайно, заметила нас и бросилась навстречу:
- Соль-арэо, как вы чудно выглядите!
И пошла пляска реверансов и учтивости. Лица мелькали калейдоскопом - Омаэль еле успевал шептать мне на ухо кто передо мной, если видел, что лицо мне не знакомо. А таких, незнакомых, было много: не иначе мать решила не тратить мое время на придворных красавчиков и собрала тут тех, кто не жил постоянно во дворце или же просто редко его навещал.
Интерес ко мне угас достаточно быстро, и виной тому во многом моя немногословность. При дворе я слыла чудачкой, но и только. Многие считали, что стану старше и уж тогда почувствую вкус к интригам, может и были правы, не знаю. Да и не узнаю теперь, что уж там.
И, разумеется, Суэст тоже был тут, и одной своей улыбкой разжег во мне пожар раздражения:
- Что же вы, не пригласили Ену сюда, ей бы понравилось! - ответила я на его приветствие. Красавчик растерянно захлопал глазами, не зная, что ответить и явно сбитый с толку обращением. Согласиться? За приставание к дочери Аметистового дома, к которому питаю более чем нежные чувства, по головке я не поглажу. Отрицать? Еще более глупо, можно и в консорты к этой самой Ене, будь на то ее желание, угодить. Что-то мне подсказывает, что кем-кем, а консортом кого бы то ни было Суэст стать не стремится.
