Далекие твердыни - Онойко Ольга (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗

Жители Ллана успели разнести слухи по всем окрестным деревням, и несколько месяцев уаррским офицерам — тем, что были повыше ростом — то и дело приходилось отвечать на вопрос «не ты ли, добрый господин, Высокий Харай?» Рэндо стал одновременно героем и объектом для шуток, над которыми сам охотно смеялся.

Князь Нийяри, однако, расценивал случившееся иначе. Генерал-лейтенант заметил, как изменилось отношение к уаррцам. После того, как жителям Ллана возместили урон, который они понесли от действий уаррских солдат, прославления «могучих господ из-за моря» стали еще громче. Путь к тому, чтобы новая провинция вошла в состав империи не только на бумаге, но и на деле, значительно сократился.

Вскоре Хараи представили к повышению. Маи вслух и в шутку завидовал, подкалывая Рэндо за то, что тот обошел Ундори в чине.

Через две недели Рэндо получил первое письмо, подписанное кличкой «Моль».

Отсутствие настоящего имени, предмет письма и в особенности интонации госпожи Моли складывались в картину настолько странную, что Хараи встревожился. Начиналось письмо весьма легкомысленно: корреспондентка изящно льстила, уверяя адресата, что слава о его благородных подвигах распространилась шире, чем сам он, как она уверена, подозревает, просила не удивляться тому, что не называет своего настоящего имени, объясняя это просто тем, что «на то есть причины». Потом дама просила: «Расскажите мне о нравах и обычаях островитян, господин Хараи; предмет этот мне весьма любопытен, а те сведения, которые я могу получить обычным путем, весьма скудны и, как мне думается, искажены. Я знаю, что вы успели изучить туземцев во время своих поездок с полковыми священницами. Не утаивайте ничего. Я никак не ограничиваю вас в темах описаний, мне интересно все, чем жители архипелага отличаются от нас, жителей континента. Прошу вас также не слишком распространяться о нашей переписке, хотя секретной она, конечно, никоим образом не является». К концу письма тон госпожи Моли совершенно утратил легкомысленность, став почти приказным. В качестве обратного адреса была указана квартира в одном из доходных домов Кестис Неггела.

Рэндо решил навести справки.

Узнал он весьма немного — по сути, одни только слухи. Говорили, что госпожа Моль — высокопоставленная государственная дама, служащая, по всей видимости, в императорской канцелярии; разным лицам порой приходят от нее письма с требованиями отчета или некоторых сведений. О том же, кто скрывается под этой кличкой, можно было только догадываться. Назывались имена Старшей Сестры Мавы, Эррет, некоторых княгинь, занимавших высокие посты. Сходились все в одном: влияние госпожи Моли огромно.

Тщательно взвешивая каждое слово, Рэндо написал ответ, рассказав о верованиях и обычаях туземцев, которые изучил, сопровождая Ирмерит и Элневу.

Но второе письмо госпожи Моли пришло спустя долгие годы.

Как только фельдмаршал Эрдрейари отплыл в Экемен, Метеаль, столица архипелага, взбунтовалась.

Первый наместник островов, цесаревич Неи, был убит. По истечении суток после того, как мятежники захватили дворец Царя-Солнце, на Яннии и Тиккайнае не осталось ни одного живого уаррца.

Охваченный невероятным гневом, Эрдрейари пронесся по островам как смертоносный вихрь, завоевывая их вторично. На этот раз в бой шли Особые корпуса — поднятые магами мертвецы, не знавшие ни страха, ни жалости. Новые распоряжения командования страшно отличались от прежних: кары за малейшее неповиновение назначались жесточайшие, слово «помилование» было забыто, казнили за родственные связи, за сказанные когда-то слова, за независимый вид. Тюрьмы переполнились, на рудниках не было недостатка в каторжанах. После второго взятия Метеали поэт и воин Эрдрейари получил прозвище Вешатель. Массовые казни ужаснули даже императора Аргитаи, который потерял сына…

В это время пути Рэндо и Маи разошлись.

Ундори, до странности довольный и взбудораженно-веселый, умчался воевать, добывать себе ордена и чины; до Рэндо потом доходили слухи о невероятных зверствах, которые он чинил вместе со своим отрядом, но Рэндо предпочитал им не верить, списывая на людскую склонность преувеличивать. Сам Эрдрейари приказал: «не щадить», — так чему удивляться?

Хараи также подал прошение о переводе из тыла в действующие части — но получил отказ. Хетендерана оказалась самым мирным из островов; мятеж почти не затронул ее, только в Ниттае начались волнения, которые уаррцы подавили быстро и успешно. Генерал-лейтенант Нийяри нашел, что за послушание селян следует благодарить недавний случай с айлльу и добрую славу, которую офицер Хараи снискал уаррцам.

— Полковник, — сказал он, вызвав Хараи к себе. — Вы сами-то понимаете, что вы уже легенда? Сидите здесь, покой Хетендераны дорогого стоит в теперешние времена. Да, совсем забыл. Я решил назначить вас военным комендантом Ниттая.

Лицо у Рэндо при этих словах сделалось такое, что князь усмехнулся.

— Приступайте к исполнению своих обязанностей, — сказал он. — Если вас не убьют — будете генералом и губернатором.

Вступая в должность, Рэндо сознавал, что неожиданным возвышением обязан все тому же случаю в Ллане; сознавал он и то, что жители Хетендераны, невероятно преувеличивая его могущество, считают его высшим существом наподобие айлльу. Но о самих айлльу он и думать забыл; у военного коменданта большого города в стране, склонной к мятежу, хлопот в избытке.

Один раз только он вспомнил рыжеволосого демона, которого отпустил живым в лесу под Лланом, — когда, знакомясь с новыми распоряжениями командования, увидел приказ «О местных верованиях».

«Высочайшее дозволение жителям подвластных земель исповедовать веру, какую они желают, остается в силе, — говорилось в нем. — Однако исследователи сообщают, что во многих отдаленных областях практикуются ритуалы, включающие истязания людей и даже человекоубийство во имя веры, как в виде жертвоприношений, так и в виде непримиримой вражды с приверженцами других культов. Подобные суеверия должны быть абсолютно искоренены, при необходимости — насильственно. Отдельно следует сказать о культе живых богов, то есть существ, называемых айлльу. Мирные формы данных культов допускаются. Айлльу же как таковые, по многочисленным свидетельствам, представляют значительную опасность. Рекомендуется совершенно очистить от них населенные области».

Отложив письмо, комендант покачал головой. «Пускай туземцы молятся лесным духам, — перевел он про себя. — Но самих духов следует уничтожить».

Вечером он рассказал об этом Ллиаллау, и маленький вельможа встревожился.

— Я сам айлльу! — сказал он грустно, обхватив себя руками за плечи. — Пусть на весьма небольшую часть. Но мать моей матери — айлльу наполовину… Ужели по этому приказу следует очистить Ниттай от госпожи Коэке, которая никому не сделала никакого зла?

— Нет, — сказал Рэндо, притягивая его к себе; ниттаец спрятал лицо на его груди. — Я не допущу слепого исполнения этого приказа. Полагаю, тот, кто его составил, не знал даже, что айлльу и люди могут вступать в браки… Пожалуй, мне стоит написать несколько писем.

— Ты так добр, Рэндо… — прошептал Ллау, запрокидывая лицо. Он не доставал головой до плеча Рэндо, и даже встав на цыпочки, не мог дотянуться к его губам. Улыбнувшись, уаррец поцеловал его, и сказал:

— Я не добрый, Ллау. Я разумный.

— Это намного лучше, — лукаво ответил вельможа.

Ллиаллау не догадывался, что произойдет всего пару месяцев спустя; обладай он даром предвидения, вероятно, куда осторожней вымаливал бы у полковника Хараи милости к айлльу. Утром, поднявшись с его ложа, уаррский великан действительно написал и отправил полдесятка писем. Одно из них было адресовано госпоже Моли; хотя она не ответила на предыдущее письмо, Рэндо счел, что нужно использовать все каналы влияния. Он рассказал госпоже Моли об айлльу — об их облике и повадках, о легендах, связанных с ними, и о полукровках, которые нередко встречались на островах.