Тонкая Стена:Крушение - Козуляев Алексей (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗

- Так, Эссен! И чем я буду в следующем бою стрелять из своего любимого самострела? Желудями?

Ганс ворвался в комнату советника подобно вихрю.

- Прикажешь объявить всем, что Ганс фон дер Хонник прекращает Великий поход? Мол, всем спасибо, можете расходиться? Эссен, я тебя спрашиваю! Мы с тобой несколько месяцев говорим о том, что надо искать запасы "огненных стрел! И что? И ничего! Ты прикрываешь свою беспомощность разговорами о стратегии. Не спорю. Берлин мы взяли без единого выстрела. Зигфрид Берлинский сначала прислал ко мне депутацию, а потом позорно бежал, показав свою трусость. Хотя, честно говоря, я и не хотел его казнить. Он бы еще мне пригодился. Но что ж, такова судьба. Дюссельдорфские тролли-купцы вынесли мне ключи от города на золотом блюде, а их барон сам покончил с собой, избавив меня от проблем. Но мы не можем, не имеем права постоянно надеяться на везение. Пора действовать, Эссен. Действовать!

Эссен даже не успел открыть рта, чтобы возразить своему повелителю, как за молодым герцогом грохнула дверь. Так Ганс с ним еще ни разу не разговаривал. И Эссен вынужден был признать, что в словах сюзерена есть серьезный резон. Война уже слишком долгое время шла на тех запасах, которые удалось взять в первом схроне. "Огненные стрелы" перед каждым боем выдавались под счет. Хуже всего было то, что практически деградировали традиционные магические рода войск.

Да, герои фюрстваффе, атакующие противника на спинах огнедышащих драконов, стали объектами обожания восторженных барышень. Да, бой под Гамбургом, где для разложения боевого духа противника впервые был применен "кровавый морок", изучали в Академиях боевой магии всего Лагенвельта.

Но опытный глаз любого начальника разведслужбы армии потенциальных противников не мог не заметить, что в последних боях в приграничных районах все чаще армия Ганса сбивалась на знакомую, веками отточенную тактику ведения магической войны. Еще несколько боев - и все увидят, что Гансовы метатели огненных шаров, лишенные боевой практики, не способны попасть в цель с десяти локтей, что "холодные стрелы" боевых магов войска фон дер Хонников, не в состоянии заморозить даже конское дерьмо в холодный ноябрьский вечер.

Эссен подошел к столу. Там лежали сложенные аккуратной стопкой ночные записки. С того дня, когда пришло первое послание, их накопилось очень много. Он откладывал день проверки настолько долго, насколько мог. Но сейчас под угрозой оказалась его честь.

Он смутно сознавал, что одной честью дело не ограничится, и его юный воспитанник наверняка приберег где-то нож в спину и лично для него. Что-что а Ганса он уже успел узнать за это время очень хорошо. Его бывший воспитанник сильно изменился, и сейчас не походил на прежнего разбитного парня, устраивавшего кутежи с кем ни попадя.

Надо было идти. Идти без охраны, одному. Идти, чтобы убедиться в истинности коротких полуприказов-полупросьб, взывавших к нему с каждой записки.

Эссен выглянул в окно. Ночной город казался абсолютно незнакомым, чужим, несмотря на то что они жили здесь уже почти три месяца. Эссен не захотел жить во дворце, сразу же показавшимся ему каменным гробом. На его взгляд, дворец был построен крайне неудачно. Гулкие коридоры, сырые, узкие комнаты, головоломные лестницы. А самое главное - огромное количество потайных комнат и комнатушек на каждом этаже. Каждая из них напоминала маленький склеп - без окон, с низкими дверными притолоками и низкими потолками. Как-то раз Эссен даже заметил Гансу, что в этом дворце ощутимо витал дух предательства, вырождения и страха. Любой властитель, поселившийся здесь, был обречен на наушничество, боязнь громких звуков и интриги придворных.

Но, если Ганса положение обязывало большую часть дня и ночи проводить во дворце, то Эссен предпочел находившийся рядом с ним особняк, который немного перестроил и окружил высокой каменной стеной, создав таким образом своеобразную крепость. Вдобавок он создал целую роту охраны, жившую на территории особняка, и денно и нощно охранявшую покой ближайшего советника Ганса дер Хонника Великого.

Поначалу эти шаги вызвали неудовольствие Ганса, но Эссен сумел отстоять право жить не во дворце, а рядом с ним. И теперь он наслаждался покоем в широких просторных комнатах, обставленных по его вкусу.

Эссен хотел было закрыть окно, но услышал звуки драки. В одном из близлежащих переулков, судя по всему, кого-то сосредоточенно били. Хотелось верить, что это была охрана, схватившая очередного голодранца, приближавшегося к резиденции советника.

Конечно, можно было придумать себе очередной повод, очередное срочное дело и никуда не выходить, предоставив ситуации развиваться самостоятельно. Но Эссен чувствовал где-то в глубине души - сейчас на кону не просто его честь. И даже не жизнь.

То, что за последние несколько месяцев произошло в Лагенвельте, было началом чего-то нового, невиданного. Это понимали все - и тролли-купцы, деловито, но с неслыханным энтузиазмом осваивавшие с помощью невесть откуда взявшихся армий приказчиков новые рынки, и полусумасшедшие маги - создатели новых заклинаний, десятками напрашивавшиеся на аудиенции к Гансу и Эссену.

Все они просили покровительства и, конечно, денег для доведения до ума новых заклятий и нового магического оружия. Все это выходило далеко за рамки простой войны. То, чему положило начало битва под Гамбургом, двигалось подобно горной лавине. Неотвратимо и быстро. Еще год, может быть, два - и империя фон дер Хонников станет могучей торговой и магической державой, неуязвимой для внешнего вторжения.

Эссен начал торопливо одеваться, не переставая размышлять. Зачем лично ему, сластолюбцу и эгоисту, весь этот новый, великий Фатерлянд? Эссен ощущал, что знает ответ на этот вопрос, но просто не мог его сформулировать. Здесь и сейчас было ясно одно - от того, выйдет ли он в эту стылую, страшную ночь, в которой охранники бьют людей, зависело - получит ли его и Гансово неслыханное детище возможность по настоящему заявить о себе на весь Лагенвельт. Да что заявить. Под угрозой находилось само существование новой империи, которая пока зависела от найденного оружия, служившего единственным инструментом подчинения и убеждения врагов.