Корона мечей - Джордан Роберт (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
Во время одной из таких остановок Беслан неожиданно положил ладонь на руку Налесина и возвысил голос, стараясь перекричать шум толпы и какофонию музыки, несшейся по крайней мере из шести разных мест:
– Прости меня, тайренец, но не ему.
Оборванный нищий, настороженно озираясь, попятился в толпу; со впалыми щеками, костлявый, он растерял даже те жалкие перья, которые сумел найти и воткнуть себе в волосы.
– Почему? – с недоумением спросил Налесин.
– У него на мизинце нет медного кольца, – ответил Беслан. – Он не состоит в гильдии.
– О Свет, – воскликнул Мэт, – в этом городе человеку нельзя даже милостыню просить без разрешения гильдии?
Может, дело было в его возмущенном тоне? В грязном кулаке нищего мгновенно возник нож, и он бросился на Мэта, целясь ему в горло.
Мэт, не раздумывая, схватил нищего за руку и, резко развернувшись, отшвырнул его в толпу. Кто-то выругался в адрес Мэта, кто-то в адрес растянувшегося на мостовой нищего. Кто-то швырнул ему монету.
Краешком глаза Мэт заметил второго тощего оборванца, который, отталкивая Бергитте, тоже подбирался к нему с длинным ножом. Но он глупейшим образом недооценил эту женщину, – очевидно, его ввел в заблуждение ее наряд. Она вытащила откуда-то из-под перьев непонятно где спрятанный нож и вонзила его под мышку оборванцу.
– Берегись! – крикнул ей Мэт, выхватил из рукава нож и метнул его. Нож просвистел мимо лица Бергитте и застрял в глотке еще одного нищего, который едва не всадил ей клинок между ребер.
Внезапно их со всех сторон окружили нищие с ножами и утыканными шипами дубинками; раздались крики и вопли – люди в масках пытались вырваться из круга дерущихся. Налесин полоснул кого-то по лицу так, что тот завертелся на месте. Беслан заехал другому в живот, а его разряженные друзья яростно сражались с остальными.
Больше Мэт ничего толком не успел разглядеть; он обнаружил, что стоит спина к спине с Бергитте, лицом к противникам. Он чувствовал ее движения, слышал ее проклятья, но почти не осознавал всего этого. Мэт знал, что Бергитте сумеет позаботиться о себе, тогда как сам, глядя на двоих оказавшихся перед ним мужчин, сомневался, что это удастся ему. У одного из нападавших, громадного детины с беззубой ухмылкой, была только одна рука и морщинистая впадина на месте левого глаза, но в кулаке он сжимал дубинку длиной не меньше двух футов, окованную железными скобами и утыканную похожими на стальные колючки шипами. Его маленький приятель с хитрой физиономией сохранил оба глаза и несколько зубов. Несмотря на впалые щеки и руки, состоящие, казалось, из одних костей и жил, он двигался точно змея, непрерывно облизывая губы и перекидывая из руки в руку ржавый кинжал. Нож Мэта был покороче, но все же достаточно длинен, чтобы нанести смертельный удар. Мэт взмахивал им в сторону то одного, то другого, и так они, пританцовывая, кружились, выжидая, кто ударит первым.
– Старому Другу это не понравится, Спар, – проворчал тот, что покрупнее, и второй, с хитрой физиономией, рванулся вперед, по-прежнему перебрасывая из руки в руку ржавое лезвие.
Нападавший никак не ожидал, что в левой руке Мэта неожиданно появится еще один нож и полоснет его по запястью. Кинжал зазвенел по каменной мостовой, но хитролицый все равно бросился на Мэта. Когда другой нож вошел ему в грудь, он пронзительно взвизгнул, широко распахнув глаза и судорожно обхватив Мэта руками. Ухмылка громилы сделалась еще шире, он шагнул вперед, занеся дубину.
Ухмылка исчезла, когда двое нищих с рычанием навалились на него и принялись дубасить.
Удивленно взирая на происходящее, Мэт отпихнул от себя труп хитролицего. На протяжении пятидесяти шагов улица опустела, если не считать участников схватки. Повсюду на мостовой сражались друг с другом нищие, причем, как правило, двое, трое, а иногда и четверо били одного, действуя дубинками и камнями.
Беслан, с окровавленным лицом, ухмыляясь, схватил Мэта за руку:
– Пора удирать, пусть Братство Нищих само заканчивает выяснение отношений. Нет никакой чести в драке с нищими, кроме того, гильдия обычно не оставляет в живых тех, кто к ней примазывается. Держись за мной.
Налесин хмуро посмотрел на Беслана – тайренец тоже явно не считал для себя честью драться с нищими, – а потом перевел взгляд на его друзей. Костюмы у некоторых пострадали, а один потерял маску, и на его лбу был небольшой порез. Однако даже он ухмылялся. Бергитте, насколько мог судить Мэт, не получила ни царапинки, а платье на ней выглядело почти так же, как во дворце. Ее нож исчез; казалось невероятным, что его можно спрятать под перьями, и все же именно так и произошло.
Мэт ничего не имел против того, чтобы убраться подальше, но все же проворчал:
– Нищие всегда так бросаются на людей в этом... городе?
Беслану могло не понравиться, если бы Мэт назвал его город проклятым, как вертелось на языке.
Тот в ответ засмеялся:
– Ты – та’верен, Мэт. Вокруг та’верена всегда что-то происходит.
Мэт заскрежетал зубами, постаравшись изобразить на лице улыбку. Будь проклят этот дурак, будь проклят этот город, будь проклято его дурацкое та’веренство! Может, лучше бы нищий добрался до его глотки. Тогда не пришлось бы возвращаться во дворец, где Тайлин снимет с него шкурку, точно со спелой груши. Ха! Неплохая идея. Глядишь, скоро она и вправду начнет называть его своей маленькой грушей. Будь все оно проклято!
На улице между красильней и «Розой Элбара» тоже шлялись гуляки, хотя на них было чуть побольше одежды, чем на тех, которые встречались в центре города. По-видимому, нужно иметь кучу денег, чтобы позволить себе расхаживать почти нагишом. Хотя акробаты, выступавшие на углу около купеческого особняка, были близки к этому – босые мужчины, голые по пояс, в тесных ярких разноцветных штанах, женщины в еще более плотно облегающих штанах и почти прозрачных блузах. У всех в волосах торчали перья, как и у весело подпрыгивающих музыкантов, игравших перед маленьким особняком. Там были женщина с флейтой, еще одна с изогнутой черной трубой, такой длинной, что конец ее опускался чуть не до колен музыкантши, и барабанщик, изо всех сил колотивший своими палочками. Дом, за которым Мэт и остальные собирались наблюдать, выглядел так, будто там все вымерли.
Сегодня чай в «Розе» оказался, как обычно, хуже некуда. И все-таки он был гораздо лучше вина. Налесин налег на кислое местное пиво. Бергитте поблагодарила Мэта неизвестно за что, в ответ он лишь молча пожал плечами; оба усмехнулись, глядя друг на друга поверх чашек. Солнце поднималось все выше. Беслан сидел, качая пятку одного сапога носком другого, а потом наоборот, но его друзья начали проявлять нетерпение, которое не погасили даже постоянные напоминания о том, что Мэт – та’верен. Драку с нищими трудно отнести на счет обычных завихрений вокруг та’верена. Улица была слишком узка, чтобы по ней могла проехать платформа со спектаклем, среди снующих мимо женщин попадалось не так уж много красавиц, и даже лицезрение Бергитте, казалось, наскучило приятелям Беслана, когда стало ясно, что она не склонна проявить интерес к кому-нибудь из них. Наконец они, громко выражая сожаления по поводу того, что Беслан не желает присоединиться к ним, поспешно распрощались и ушли на поиски чего-нибудь повеселее.
Налесин в очередной раз пошел прогуляться по переулку мимо красильни, а Бергитте исчезла в сумрачных глубинах «Розы», чтобы поискать выпить, как она выразилась, чего-нибудь поприличнее.
– Никогда не думал, что Стражи могут одеваться так, как она, – сказал Беслан, снова поменяв ноги.
Мэт удивленно посмотрел на Беслана. Острый у него глаз. Она ведь ни разу не сняла маску. Но главное, что ему неизвестно о...
– Надеюсь, ты не разочаруешь мою мать, Мэт.
Мэт от неожиданности захлебнулся, обрызгав случайных прохожих. Кое-кто из них сердито посмотрел на него, а стройная женщина с очень милой, хотя и небольшой грудью одарила его улыбкой из-под изображающей крапивника голубой маски. Заметив, что он оставил ее улыбку без внимания, она топнула ногой и гордо удалилась. К счастью, никто из прохожих не рассердился настолько, чтобы перейти от взглядов к действиям. А может, к несчастью. Сейчас Мэт не обратил бы внимания, даже если бы шесть или восемь человек угрожающе подступили к нему.
