И аз воздам (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Он остановился напротив пленника, молча посмотрев в глаза. Взгляд был напряженным, темным и тяжелым, но спокойным.
— Все вот это, — заговорил Курт, наконец, — было сделано по моему приказу. Но вот что: почему-то я убежден, что этого не нужно. Почему-то убежден, что попыток нападения и побега от тебя ждать не стоит, и не потому, что ты находишься в набитом солдатами и рыцарством лагере. Мы оба знаем, почему. Проверим, ошибся ли я?
Взгляд напротив не изменился, оставшись таким же сумрачным и неподвижным, не пытаясь давить или ускользнуть в сторону. Курт кивнул, вынув принесенный с собою ключ, и неспешно отпер замки, сняв кандалы сначала с ног, а затем с рук и шеи. От Каспара он отошел, повернувшись к нему спиной; так же медленно прошагал к оставленной у порога баклаге, наклонился, поднял и только тогда развернулся лицом к пленнику. Тот стоял у столба, все так же спокойно разглядывая своего пленителя и растирая запястья; кляп валялся на полу, но Каспар молчал.
— Присядем? — предложил Курт, выразительно указав баклагой на землю у крестовины, и, откупорив, сделал большой демонстративный глоток. — Пиво. Добрый бокбир. Не отравлен. Сдается мне, после всего, чем тебя упоили, у тебя сейчас должен быть неслабый отходняк, да и голова наверняка побаливает.
Еще два мгновения Каспар стоял неподвижно, потом как-то совершенно обыденно пожал плечами, тяжело опустился на землю, прислонившись спиной к одной из нижних перекладин, и вытянул руку вперед. Курт подошел вплотную, вложил ему в руку баклагу и неторопливо уселся рядом, так же привалившись спиною к другой перекладине. Пил пленник со вкусом, даже не пытаясь скрыть мучившей его жажды, ополовинив баклагу в несколько глотков; отняв горлышко от губ, закрыл глаза, глубоко переведя дыхание, и коротко констатировал:
— А неплохое.
— Фридрих дряни не держит.
Каспар понимающе кивнул, ощупал широкий синяк на подбородке и осторожно потрогал пальцем нижние десны с одним отсутствующим зубом и обломками пары других, болезненно поморщившись.
— А ты верткий сукин сын, не ожидал, — сообщил он благодушно и, помедлив, так же ровно и безмятежно добавил: — Надо было все-таки тебя прирезать в том замке.
— Надо было, — согласился Курт в том же тоне. — С другой стороны, — произнес он задумчиво, — незаменимых нет. Был бы другой Курт Гессе. Его звали бы иначе, у него был бы иной жизненный путь… Но итог был бы тем же.
— В твоем мире — возможно, было б и так.
— В твоем-то тем более, — мягко возразил он; Каспар лишь снова пожал плечами и, подумав, приложился к баклаге.
— Поговорим? — предложил Курт благожелательно, и пленник сухо усмехнулся:
— Ну, а сейчас мы что делаем?
— Логично, — согласился он, забрав у Каспара баклагу, сделал два глотка, вернул и уселся поудобнее.
Четыре дня назад, Ури
До охотничьего дома убитого наместника Каспар так и не пришел в себя. Тащили его тяжело и долго, соорудив там же, на берегу, волокушу из свежесрубленных деревцев, объединив познания Курта, каковых он успел вскользь нахвататься у зондеров, и Штайнмара, которому доводилось однажды в одиночку вытаскивать из леса раненного кабаном соседа.
Пока рубили деревца, фельдхауптманн морщился на каждый стук, далеко разносящийся окрест, выглядывал на берег, озираясь и опасливо всматриваясь в берег противоположный.
— Здесь в любой момент может появиться кто-то из местных? — уточнил Курт.
— Не в любой момент, но может, — кивнул Штайнмар и, помедлив, добавил: — Но тронуть я здесь никого не позволю.
Он лишь кивнул в ответ, не став уточнять, что и кого именно имел в виду фельдхауптманн, и вернулся к прежнему занятию — плотной упаковке громоздкого обмякшего тела поверх волокуши. Покончив с этим занятием, Курт совершил короткий набег на песчаную полосу там, где бой только начался, и не без труда отыскал отброшенную Каспаром стрелу Вотана. Чуть легче было найти свой арбалет; обнаружить меч, выбитый кистенем, удалось еще во время подбора подходящих деревцев для волокуши, и майстер инквизитор ощутил странное, логически не объяснимое воодушевление. С другой стороны, потерять привычное и давно притершееся к руке оружие было бы и впрямь обидно…
После нескольких безуспешных попыток разбить наконечник, стрелу Курт осторожно переломил, а наконечник тщательно, стараясь ненароком не прикоснуться даже в перчатках, обернул в несколько слоев свежесрезанной коры. По пути к домику наместника, забрав оставленные в лесу их с Нессель сумки, этот пухлый сверток он убрал на самое дно.
В доме Каспара сгрузили на пол у стены в одной из комнат, а фельдхауптманна назначили караульным, каковой должен был следить за малейшими переменами в лице пленника и, если что, не стесняясь, звать на помощь. Штайнмар заметно нервничал, однако возложенные на него обязанности исполнял прилежно, не отводя взгляда от пленника ни на миг.
Курт огляделся, прикидывая, где в этом доме можно обнаружить хорошую веревку, и остановил взгляд на небольших козлах, крытых двумя досками. В прошлый раз, глянув на них лишь мельком, он решил, что стоящие там мешочки разных размеров и висящие на стене над козлами небольшие пучки трав — какие-то приправы, которыми повар наместника когда-то сдабривал мясо, добытое на охоте и приготовляемое здесь. Однако ведь для этого куда логичнее было бы использовать кладовку в кухне…
— Альта, это его? — указав на козлы, спросил Курт, и девочка, тихо сидящая на низком табурете в углу, кивнула:
— Угу. Он что-то с собой принес, что-то собирал тут, потом смешивал всякое… Что-то мне рассказывал про травы, но это я уже знаю от мамы, мне было неинтересно.
— Id est, — уточнил Курт, обернувшись к Нессель, — ты сможешь разобраться, что тут к чему?
— Понятия не имею, — фыркнула та и, повстречавшись с ним взглядом, нарочито устало вздохнула, направившись к козлам: — Ну, хорошо, я посмотрю. Но ничего не обещаю.
За время пути до дома наместника она явно пришла в себя и, хотя некоторая слабость была заметна, ведьма заметно ожила и приободрилась, и лишь когда ее взгляд натыкался на некогда темную шевелюру Штайнмара, глаза мрачнели, а плечи опускались. На Каспара она старалась не смотреть вовсе…
Веревку Курт нашел в кладовой в кухне, на одном из крюков. Тело убитого охотника все так же лежало там в уже совершенно потемневшей луже крови, и на мгновение он остановился, глядя на мертвое лицо. О чем этот человек думал, заключая такой договор? О чем все они думали — все те, кто попадали в руки майстера инквизитора за двенадцать лет службы? Да, на допросах каждому находилось, как и чем объяснить свои деяния, но это были лишь слова, придуманные много позже; разумеется, каждый верил в эти слова, но это сути не меняло — от того они не становились правдой, и мысли каждого все равно остались тайной…
— Так, вот эту гадость я тоже знаю, — услышал он голос Нессель и, торопливо переступив вязкую лужу, возвратился в комнату.
Ведьма стояла у козел, раскрыв один из мешочков, и брезгливо принюхивалась к содержимому.
— Что это? — спросил Курт, подойдя, и та недовольно вздохнула:
— Здесь целая смесь, что именно я тебе должна назвать?
— Я имею в виду — что оно делает.
— Снимает боль. Точнее, — подумав, уточнила Нессель, — делает человека к ней нечувствительным. Правда, ко всему остальному миру тоже.
— Погружает в прострацию?
— Вроде того. Чем-то схожим я обычно поила тех, с кем были тяжелые случаи — собрать сложный перелом, например… Человек лежит, смотрит в потолок, не спит, но и всего происходящего не замечает. Точнее, как бы замечает, но ему все равно. Снотворное не всегда для этого подходит: от сильной боли могут проснуться, а если дать больше — некоторые могут и не проснуться вовсе.
— И… Скажем, если человека, напоенным таким отваром, подвести к пропасти и велеть «прыгни», он прыгнет? Потому что все равно?
— Может и прыгнуть. Или будет стоять там, смотреть, но от края не отойдет. Ему будет все равно, что перед ним пропасть. Возьмешь его за руку и поведешь вдоль нее — тоже пойдет, не глядя, куда и за кем.
