Золотая свирель - Кузнецова Ярослава (бесплатные версии книг .txt) 📗
— Пей, — велел Ирис, улыбаясь.
Я сделала глоток, вернее, вдох — это оказалась не жидкость, а сгущенный томный летний воздух, с пронзительной нотой свежести. Сам бокал вдруг треснул сразу в нескольких местах и распустился прозрачным цветком. От неожиданности я выронила его — лепестки со звоном разлетелись по полу и исчезли под ногами гостей.
— Ирис!
Цветная толпа — руки, лица, струящиеся волосы, взмахи одежд, извивы лент — расступилась. Я увидела Королеву.
Она сидела на бортике фонтана, а сам фонтан был приподнят над плоскостью пола, к нему вели широкие ступени из дикого камня. За спиной Королевы возносился к невидимому потолку сумеречно-серый, в лиловых просверках столб, окутанный туманом и золотой взвесью. Края его были размыты и нечетки, и дрожали от напряжения. До меня дошло, что это не вода — это мощный воздушный поток, облачный, грозовой ветер, полный взлетающих искр. Волосы Королевы метались и вились, синие тени пятнали плечи. Руки, нагие как молнии, лежали на дымном серебре подола.
Ирис, выпустив мои пальцы, припал на колено. Прижал к груди раскрытую ладонь. В другой была свирель; коснувшись пола, она зазвенела колокольчиком. Я спохватилась и присела, растянув юбку. Не слишком ловко — за спиной кто-то хихикнул.
— Долго же вы плутали, — Королева приподняла бровь, длинную и острую, словно лезвие. — Девочке не далась прямая дорога? — Прищурив глаза, она оглядела меня с головы до ног. — Да, милая, ты из тех, кто никогда не пойдет прямо, если есть, куда свернуть.
Короткий смешок, в самом дальнем отзвуке которого почудился мне громовый раскат. Королева улыбалась, глаза ее горели сквозь ресницы и жгли мое лицо.
— Я слышала, как ты попала к нам, маленькая смертная. Чтобы свернуть с ТАКОЙ дороги нужен особый талант, я впечатлена. Что ж, теперь у тебя есть поручитель, и ты можешь удовлетворить свое любопытство, исследуя здешние закоулки. Желаю тебе от души повеселиться. Иди, ешь, пей, танцуй с нами, но прежде, чем тебе придет в голову куда-то свернуть, трижды подумай. А твой босоногий приятель и мой честный Томас будут нас развлекать. Том, — она повернула голову, и я, наконец, разглядела у ног ее, на ступеньках, человека с арфой. — Том, друг любезный, хватит щекотать струны. Я желаю, чтобы вы с Ирисом порадовали нас игрой.
Человек. Да, точно, это был человек, молодой мужчина, очень красивый. Черноволосый, светлоглазый, кожа его, некогда загорелая, еще сохранила легкий золотистый оттенок. Длинные руки обнимали эбеново-черную арфу, пальцы переплелись на резном украшении в виде оправленного в серебро узла.
— Здраствуй, рифмач, — приветствовал его Ирис. — Сыграем?
Арфист не ответил, только кивнул. Ирис тоже сел у ног Королевы, но так, чтобы видеть партнера, поднял свирельку к губам и заиграл — сразу, без каких-либо пробных вступлений.
Том пропустил пару тактов и подхватил мелодию. Ветер трепал им волосы, по рукам и лицам проносились тени облаков. Волна и блики на воде, канва и золотое шитье, свеча и мотылек, очертя голову летящий в пламя. Так мгновенно, не переводя дыхания, они заполнили собой все пространство, и шум, и смех, и мягкий топот ног превратились в музыку, и даже мое собственное сердце взялось отбивать ее захватывающий ритм.
Как они похожи друг на друга, эти двое, Ирис и человек-арфист! И дело не только в схожей масти и тонкой кости, и не в том, что оба были музыкантами. Они что-то делали с моей душой, что-то такое, от чего она того и гляди могла отлететь… куда там отлетают смертные души. Они разнились только в одном — Томас, играя, смотрел на Королеву, а Ирис закрыл глаза.
Праздник взорвался как бутыль с забродившей медовухой. Музыка кружила и волновала множество пар, сияние ламп то и дело заслоняли проносящиеся крылья, перья, цветы, ленты и легчайшие полотнища покрывал. Воздух сделался густ и пьянящ, и казалось, удержал бы в своих ладонях и меня, буде мне вступит в голову подпрыгнуть повыше. Я бы и подпрыгнула, наверное, если бы зал был пуст. Но в зале кружился текучий вихрь, и я снова испугалась своей неуклюжести. Я отступила к какой-то колонне, где и встала, разинув рот. Сотни лиц — прекрасных, удивительных, ошеломляющих, совершенно невозможных, потерявших всякое сходство с человечьими — летели вереницей, рассыпались горстями брызг, перемежались взмахами одежд, парусами плащей, цветным пламенем волос, гирляндами рук и ног, музыкой, смехом, обрывками разговора. Я стояла на краю этого восхитительного варева и чуть ли не плакала. Мне хотелось к ним, мне хотелось домой, мне хотелось умереть…
— Ага, вот ирисова игрушка! — кто-то уцепил меня за руку. Длинноволосый красавчик с хрустальными глазами. — Пойдем танцевать, малышка. Хватит жаться по углам. Куна, бери ее! Повеселимся!
Другую руку ухватила золотая женщина с кисточками на ушах. Хохоча, они поволокли меня в круг, и в глазах все слилось сверкающим колесом. Я не чуяла ног, и вообще ничего уже не чуяла, и не помнила себя. Восприятие развернулось веером, в одной плоскости сияло солнце, в другой царила тьма, в третьей вечер зажигал звезды, в четвертой кружились тени, где-то еще многомильная толща воды давила на плечи, а в другом месте ветер сдувал песок со старых развалин, и было еще что-то совсем непонятное, и еще что-то, где нельзя не то что жить, куда и смотреть нельзя…
Я очухалась на галерее, которая, оказывается, опоясывала зал сверху. Рядом со мной никого не наблюдалось, зато внизу вовсю продолжалось празднество. Ирис и Том играли, ни на что не обращая внимания, к ним присоединились еще какие-то музыканты. Королева же, восседая на своем фонтане, приветливо кивала вновь прибывшей паре. Мужчина — высоченный, смуглый, черноволосый, в черных одеждах — преклонил колено перед своей владычицей. Я узнала его — Вран, волшебник, брат моего Ириса. Женщина рядом с ним, чуть приподняв подол алого платья, изяшно присела и поклонилась. Юная женщина, с золотисто-оливковой кожей, с бархатными глазами лани, с локонами, отливающими павлиньим блеском.
Человеческая женщина, хотя очень, очень красивая.
Каланда Моран, в девичестве Аракарна.
