Шайтан-звезда - Трускиновская Далия Мейеровна (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
– О Аллах! – воскликнула Джейран. – Смотрите! Смотрите же!
По стене Пестрого замка осторожно спускался ребенок в голубой рубашечке.
Это был годовалый малыш, толстенький, в черных кудряшках. Он медленно искал неровности стены босыми ногами и продвигался так уверенно, как впору было бы горным пастухам, привыкшим гоняться за козами по кручам.
Кто-то оборвал малышу подол и рукава нарядной шелковой рубашки, чтобы они не мешали движению. И та же рука направила малыша по той части стены, которая не была видна из бойниц более выдающейся, чем прочие, угловой сторожевой башни.
Если бы ему удалось благополучно преодолеть стену, он должен был бы сойти по крутому склону, миновать ров с кольями, подняться еще по одному крутому откосу – и тогда уж оказаться среди тех, кто пришел за ним.
– Тихо! Ни слова! – приказала Шакунта. – Или вы испугаете его, клянусь Аллахом!.. И он упадет…
– Нет, он не упадет, – вдруг поняв, какая сила владеет сыном Абризы, возразила Джейран. – Он доберется к нам и никогда не узнает, как это у него вышло… Но если так… Если так – то он погиб! Клянусь Аллахом! Что же делать?
Отчаяние на лице Джейран было столь очевидным и глубоким, что Хашим и Барзах раскрыли в изумлении рты, а Шакунта вдруг бросилась к ней и схватила за плечи.
– Кто погиб, о доченька? – в великом беспокойстве вскричала Шакунта, потому что лицо Джейран сперва исказилось, потом окаменело. – Ради Аллаха, скажи, облегчи мою душу!.. Что еще за бедствия?..
Никто не обратил внимания на это странное обращение – ведь все время пути Шакунта держалась с Джейран так, словно не знала о ее женской сути, хотя девушка этого и не скрывала, и была в меру любезна, как полагается вести себя с людьми, делающими для тебя дело за твои динары.
– Горе мне, ведь если он не вынес ребенка из замка, а выпустил его одного, значит, сам он выбраться не может! Его найдут там – и он не сможет защитить себя! – в отчаянии, никого и ничего не слыша, продолжала девушка.
– Да кто же, ради Аллаха?..
– Хайсагур… – беззвучно произнесла Джейран.
И никто не понял, что означает это слово.
Беглая царица Хиры Хайят-ан-Нуфус сидела в своей комнате, не желая видеть никого из приближенных женщин, даже самую преданную свою невольницу – Махмуду. У царицы немилосердно болела голова, ломило в затылке и не поворачивалась шея. Такие неприятности случались всякий раз, как она устраивала ночной пир с кем-то из своих избранников, и, очевидно, это была изощренная кара Аллаха.
Хайят-ан-Нуфус, скрывшись в Пестром замке, прежде всего вызвала к себе начальника стражи и обошла с ним дворы, стены, башни и даже караульню – якобы затем, чтобы убедиться, что ей, царевичу Мервану и всем, кого она привела с собой, ничто не угрожает.
На деле же она была полностью в этом уверена, ибо люди в Пестром замке, по словам его владельца, жили лишь затем, чтобы присматривать за зданием и охранять его от диких животных, а более опасных врагов на подступах встретило бы полчище джиннов. У Хайят-ан-Нуфус не было оснований не доверять хозяину замка, с которым она была связана давними узами совместных дел, и смотр охране она устроила скорее затем, чтобы подыскать сильного и плотного мужчину, обладателя явных и скрытых достоинств.
Но, поскольку сама Хайят-ан-Нуфус утратила немало из своей прежней красоты, то и полагалась она не столько на свои локоны, сколько на кувшины с крепким вином, куда еще добавлялись кое-какие снадобья. Сама она тоже их не чуралась, но после бурной ночи целый день приходила в себя, стеная и призывая на помощь Аллаха.
Внезапно дверная занавеска отлетела в сторону, и на пороге появился юноша восемнадцати лет, прекрасный, словно сбежавшая из рая гурия, и гневный, словно разъяренный верблюд.
Не говоря ни слова, он кинулся к Хайят-ан-Нуфус, опустился на колено, прижал ее к стене и приставил к ее шее прямой кинжал, такой острый, что, если приложить его к коже, он сам вонзается в тело.
– Куда ты спрятала этого ребенка, о скверная? – спросил он. – Немедленно верни ребенка, иначе твои козни обратятся против твоего горла, клянусь Аллахом!
Женщина, узнав этого храбреца, подобного горящей головне, тихо ахнула.
– Ты полагаешь, что мы не разгадали твоей гнусной игры? – продолжал юноша. – Ты все еще полагаешь, будто я не знаю, кто этот ребенок? Наше терпение иссякло!
– О дитя, о Мерван! – заговорила Хайят-ан-Нуфус. – О каком ребенке ты говоришь? Я не прятала от тебя никаких детей! В Пестром замке для тебя нет закрытых дверей, и пусть начальник стражи прикажет рабам показать тебе все подземелья!
– Я говорю о том ребенке, которого мы везли с собой, когда мы бежали из Хиры и прибыли в этот замок!
– А разве ты не знаешь, в какой он комнате? Ты можешь пойти и посмотреть на него, когда тебе это будет угодно, клянусь Аллахом!
Сказав это, Хайят-ан-Нуфус попыталась высвободиться из объятий сына.
– Слова твои – от Аллаха, а деяния – от шайтана! – возразил царевич Мерван, вовсе не желая отпускать ее. – Я только что был в той комнате. Ребенка там нет! И твои невольницы клянутся, что ты вынесла его оттуда! Что ты скажешь на это, о скверная?
– Я вынесла его оттуда?.. Ради Аллаха, зачем мне делать это? О сынок, убери свой нож, произошло какое-то недоразумение, и мы сейчас во всем разберемся! Мы пойдем и допросим невольниц…
– Они скажут то, чему ты их научила!
Мерван отступил – и Хайят-ан-Нуфус наконец смогла вздохнуть полной грудью.
– Ты сказал мне правду, о любимый? – спросила она, опираясь о ковер и с трудом поднимаясь. – Ты не пошутил?
– А для чего мне шутить с тобой? – вопросом же отвечал он. – Только из-за тебя и твоих затей мы сидим сейчас в этом замке и ждем, пока подойдет войско из Хиры, чтобы взять его приступом и убить нас! Ведь нас выследили, клянусь Аллахом, я сам видел со стены тех черномазых, что вытащили моего проклятого брата из-под топора палача!
– О сынок, этому войску придется очень потрудиться, прежде чем оно обрушит хоть один зубец с самой низкой башни Пестрого замка! – попытавшись изобразить беззаботный смех, сказала Хайят-ан-Нуфус.
– Если бы это было так – ты бы не стала прятать ребенка!
– Но я его не прятала, клянусь Аллахом! О дитя, о прохлада моих глаз, – он действительно исчез?
– Пойдем и убедимся!
Взяв мать за руку, Мерван не повел, а потащил ее за собой, и они спустились по одной лестнице, а поднялись по другой, и пришли в башню, где две невольницы стерегли сына Абризы, и вошли в комнату, и увидели этих невольниц, сидящих в углу и промочивших слезами ковер. Это были Хайзуран и Сабиха, которые после беспутной жизни райских гурий оказались приставлены к ребенку.
– О госпожа, вступись за нас! – с таким криком обе женщины кинулись к Хайят-ан-Нуфус. – Защити нас и обели нас перед своим благородным сыном, о Умм-Мерван! Расскажи ему, куда ты унесла ребенка!
– О мерзавки, кто вам сказал, что я унесла этого ребенка? – кинувшись к ним, Хайят-ан-Нуфус ухватила обеих за косы. – Горе мне, вы посмели оставить его одного в комнате – и вот он пропал! Ступайте, обойдите весь замок! Он мог свалиться с лестницы, он мог упасть в колодец! О гнусные, вы покинули его ради шашней с мужчинами! Я прикажу раздеть вас, и подвесить вниз головой, и вам будут лить в фардж расплавленный свинец!
– Прекрати эти вопли! Иначе все то, что ты сказала, я проделаю с тобой! – крикнул Мерван. – Вы плохо сговорились, о скверные, о суки! Только что обе эти негодницы, и Хайзуран, и Сабиха, поклялись мне Аллахом, что ты вошла, и взяла на руки ребенка, и унесла, не сказав им при этом ни единого слова.
– Что ты проделаешь со мной? – ушам своим не веря, переспросила Хайят-ан-Нуфус. – Какие это слова ты сказал своей матери? И в них – вся твоя благодарность за то, что я для тебя сделала?
– А что ты сделала для меня? – огрызнулся возлюбленный сын. – Ты завезла меня в этот замок, откуда нам больше нет пути в Хиру!
