Девушка без лица (ЛП) - Боросон М. Х. (книги без сокращений TXT) 📗

— Миссис Чой, — сказала я, тело расслабилось. — Что вы тут делаете посреди ночи?

— А мне интересно, где ты была всю ночь, — сказала она. — Ты знаешь, как боялась моя дочь?

— О чем вы, миссис Чой?

— Ли-лин, в Китайском квартале мало девочек. Сю Анцзинь была ее подругой.

Это меня ударило, и в этом ударе была вся моя усталость.

— Хуа узнала, что ее подруга мертва, — сухо сказала я.

— Да, а тебя тут не было. Ли-лин, твоя работа — защищать ее. Ты обязана оберегать ее.

— И я уберегу ее, миссис Чой. Я постараюсь сделать все, чтобы ваша дочь не пострадала.

— Постараешься? Этого хватит?

— Миссис Чой?

— Что случится, если те злые цветы начнут душить мою дочь, Ли-лин? Твоих стараний хватит, чтобы спасти ее?

Я отклонилась на неровные доски стены, глубоко вдохнула.

— Миссис Чой, я убью любого, кто попытается навредить вашей дочери. Я готова умереть за нее.

— Хватит ли этого? — сказала она сдавленно, словно весь вечер исполняла горестные песни по мертвым.

— Миссис Чой, с тех пор, как я узнала о Сю Анцзинь, я каждый миг посвятила поиску правды о случившемся с ней, чтобы это не произошло с… — я сделала паузу, — кем угодно снова.

— Ты расследовала, что случилось с Сю Анцзинь? Потому тебя не было всю ночь?

Я кивнула. Мы мгновение стояли тихо в моей комнатке, а потом миссис Чой устремилась ко мне.

Она спешно сжала меня, и я не сразу поняла, что на меня не напали. Меня во второй раз за ночь обнимали.

Ее духи были сладкими, и физическое ощущение ее рук вокруг меня было, может, и приятным, но проявление эмоций меня смущало.

Я осторожно выбралась из объятий.

Стуча высокими каблуками по деревянному полу, миссис Чой прошла к моей кровати, села и указала мне сесть рядом с ней. Я словно оказалась под крышей отца, и кто-то лишал меня свободы даже в моем небольшом пространстве, приглашая меня в место, которое я считала своим. Если она хотела сидеть на моей кровати, ей никто не мог помешать. Я села рядом с ней.

— Зови меня Джинни, — сказала она.

— Джи-Ни?

— Нет, — сказала она. — Это американское имя, сокращенно от Западной Вирджинии.

— Вас зовут Западная Вирджиния?

— Мои родители хотели, чтобы я была американкой, так что назвали меня в честь штата, — сказала она. — Я решила быть Джинни.

— Хорошо, Джинни, — сказала я. Я начала задавать вопрос, но не смогла его толком сформулировать. На моем лице точно это проступило.

— Что такое, Ли-лин?

— Вы ее знали?

— Сю Анцзинь?

От моего кивка она сказала:

— Не очень хорошо. Мистер Сю приводил ее сюда порой поиграть с Хуа, порой я учила их обеих красоте, потому что у Анцзинь не было матери, чтобы показать ей, как одеваться или укладывать волосы. Почему ты так на меня смотришь, Ли-лин?

— Ничего, Джинни, — она все еще глядела на меня, и я сдалась. — Как Сю Анцзинь, я росла без матери, и меня восхищает, что вы учили Анцзинь тому, чему меня ни одна взрослая женщина не учила.

— Ах, — сказала она. — Это кое-что объясняет, Ли-лин.

Я напряглась.

— О чем вы?

Она встала, повернулась и глубоко вдохнула.

— Ли-лин, ты в зеркало смотришься? Ты выглядишь как простолюдинка. Ты могла быть такой, что за тебя бились бы мужчины.

— Зачем мне это, Джинни? Мужчины и без того все время бьются.

— Мы во многом похожи, Ли-лин, — сказала она мне. — Мир не добр к таким, как мы. Мы, женщины, не можем владеть землей. Мы китаянки, не можем открывать счета в банке. Мы иммигранты из Китая, не можем стать тут гражданами. Для нас с тобой закрыто много дверей. Юность и красота могут открыть некоторые, но юность и красота мимолетны, нужно использовать их, пока они не пропали.

Я серьезно ее слушала. Джинни была на шесть или семь лет меня старше, и мне хотелось спорить с ее советом, но до этого я печалилась, что старшая женщина ни разу не брала меня под крыло.

— Джинни, вы поделились со мной советом, и я невероятно благодарна, — я надолго прикусила язык. — Но если юность и красота так ценны, мне интересно, что вы купили на свои.

Прошел долгий миг, пока она распутывала скрытый смысл в моих словах, а потом она тепло рассмеялась.

— Ты гадаешь, почему я вышла за мужчину на пару дюймов ниже меня, тощего как палочка для еды? Почему выбрала в мужья клоуна и убийцу?

Я молчала, не желая оскорблять начальника еще сильнее.

— Позволь задать тебе вопрос, Ли-лин. Ты хоть раз видела отца, так много внимания уделяющего своей дочери?

Хуа. Конечно. Джинни была роскошной, но у Бок Чоя была дюжина проституток на работе, и все же он выражал любовь к своей дочери сильнее, чем все родители, которых я видела в жизни, к девочке.

— Мой муж нервный, смешной и низкий, — сказала она, — и он убил полдюжины людей. Но я вышла за него, потому что он сделает все, чтобы уберечь свою семью, даже убьет. Он сдвинет небеса, только бы у Хуа была хорошая жизнь.

Я на миг задумалась, как это ощущалось, если бы мой отец так меня ценил. Мой отец всегда был далеким, его разум блуждал среди звезд, а не обращал внимания на ребенка в доме.

Я отчасти завидовала Хуа, ее растили оба родителя, сильно любили ее. Но, когда я представила своего отца, ведущего себя со мной как Бок Чой со своей дочерью — обнимая меня, целуя в щеку, гладя мои волосы и воркуя со мной — мне стало не по себе.

Я хотела, чтобы отношения с отцом наладились. Но я не хотела такой близости.

— Джинни, — сказала я, — вы можете рассказать что-нибудь о Сю Анцзинь?

Она сосредоточилась.

— Девочка всегда была сдержанной, Ли-лин. Мужчины играли в кости, а девочки — между собой.

— Вы не заметили, что Анцзинь чувствовала к своему мужу?

— Она была очарована им, Ли-лин. Она любила его и как отца, и как суженого.

— Суженого? Не мужа, Джинни?

— Они были официально в браке, Ли-лин, но она смотрела на него так… в ее глазах был восторг. У них был брак на бумаге, но она говорила, что хотела больше всего вырасти и стать ему настоящей женой.

— Ясно, — сказала я.

— Моя дочь тоже им восхищена, Ли-лин. Все девушки считают его чудесным, — через миг она сказала. — Тебе стоит принять это во внимание.

Я этого не отрицала.

— Бог игры щедрый, красивый, игривый, его удача — знак положительных отношений с его предками и силой характера. Я еще не видела от него ничего, кроме доброты, и никто не говорил о нем плохого. И все же…

— И все же его жена необъяснимо умерла, и вы думаете, что он может быть связан с этим.

Она кивнула.

— Мне всегда нравился мистер Сю, — сказала она. — Но он был здесь тем вечером. Принес моему мужу колы, — она закатила глаза, — и они поиграли немного, и…

— И что, Джинни?

— Хуа подошла к нему. Он погладил ее по голове, дал ей конфету и орехи, а я думала. Его жена была ненамного старше моей дочери, и она умерла ужасным образом в тот день. Никто не знал, почему или как. А здесь Сю Шандянь был с моей дочерью, которая считает его чудесным.

Она притихла.

— Джинни, — сказала я, — вы не знаете, откуда у мистера Сю его акцент?

Она была удивлена.

— Он вырос в Перу, Ли-лин.

— Перу?

— Ты не знала? Ли-лин, Сю Шандянь был кули. Одним из уехавших.

Я резко выдохнула. Я давно не думала о них. Десятки лет назад по всему Китаю пели о сияющей надежде Золотой горы. Мужчины покидали дома и отправлялись в Америку. Некоторые бежали от гражданской войны, других влекли возможности. Они уходили волнами по несколько тысяч. Никто не знал, как много ушло. Может, четверть миллиона.

Но не все добрались до берегов Калифорнии. Тысячи мужчин нечаянно попадали на корабли рабов, их увозили в Кубу или Перу, где продавали. Они были в цепях и клетках, их били хлыстами. Их заставляли работать весь день, таскать навоз, разбивать камни или собирать урожаи на плантациях, и им не платили за работу. Даже еда была инструментом контроля: слушайся и трудись, не то будешь голодать.