Crataegus Sanguinea. Время золота - Камша Вера Викторовна (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Железные острия вонзались в груди, животы, бедра летящих тел, застревали в них, древки сгибались под тяжестью, гномы не успевали высвобождать оружие, а на них обрушивался град ударов и летели го рящие стрелы. Гномий строй дрогнул и изогнулся, словно подрубленный забор, кто-то упал, кто-то отступил, кто-то остался на месте… Любоваться было некогда. Джеральд орудовал подгорной секирой, как дровосек, но ему и в голову не приходило благословлять неизвестного оружейника.
Сбоку донесся волчий вой. Лэннион! Вовремя, молодец! Недомерки наладились отступать и огрызаться, но теперь им не развернуться.
Рядом закричала раненая лошадь, всаднику удалось высвободить ноги и схватиться за острие нацелившейся на него секиры, или как там называется это чудовище? То, что несло смерть, спасло: латник приземлился на обе ноги и принялся рубить древки. Выживет? Его счастье! Джеральд бросил Уайтсоррея вперед, конь зло заржал и ловко врезал зимними подковами по рогатому шлему. Спасибо, Дженни, ты догадалась перековать коней…
Строй смешался окончательно, в дикой давке древковые чудища пешим бесполезны, а мечей недомерки не знают. Зато клинки конницы свое дело делали, эх, будь у них больше подгорных мечей, ну да сколько есть!.. Людской пехоте уже пришел бы конец, но гномы это гномы… Джеральд поклялся вернуться и вывести из боя своих, это не последняя битва и не последние враги, пусть считают, что оторвались, пусть рвутся к Торнэллу, барон Бин и аббат ждут дорогих гостей!
Золотой Герцог в последний раз обрушил гномью секиру на гномий же шлем и заставил Уайтсоррея податься назад. Ему повезло: за спиной никого не оказалось. Джеральд выхватил рог, трубя отступление.
5
Ну почему, почему, почему он не может сражаться сам?! Джеральд – прекрасный воин, но сейчас все яйца в одной корзинке, шальной удар и…
Прекрати, Эдон, все еще живы. Не может эта страна быть настолько невезучей, и, в конце концов, Дженни молится за своего герцога. Де Райнор вернется, его дорога только начинается, он сам пока не знает, этот герцог, что его ждет, но сначала – победа.
Проклятье, как же тяжело ждать, раньше он не ждал, он был впереди, это проще. Проще умирать самому, а не стоять на месте, когда умирают другие. Почему он отпустил Элгелла? Надо было его задержать, Дэвид и Лэннион справились бы, случись что, их есть кому заменить. А вот потому и отпустил. Король должен быть первым в бою, по крайней мере, пока он молод. Это Дангельты отсиживались за копьями наемников, но Олбария – лошадь благородных кровей, труса она рано или поздно сбросит.
– Моя леди, они возвращаются.
– Я вижу.
Джеральд вылетел из моря слепящего света, словно сказочный воитель. Он был жив и здоров, и Уайт соррей тоже. Если б при Айнсвике карриец не подсек ноги Корионну, все могло бы быть иначе… Хватит, Эдмунд! Та битва в прошлом, теперь идет другая война, и ее проиграть ты не смеешь!
– Моя леди, мы устроили им веселую дневку.
– Наши потери?
– Не больше сотни. Мы сразу же отошли. Если б не их доспехи, с ними было бы уже кончено.
– С ними и так будет кончено, и очень скоро…
– Моя леди?
– Король, бросивший раненых и мертвых, – трус и предатель, а у труса и предателя в свите могут быть лишь трусы и предатели. Не знаю, сколько стычек понадобится, одна или две, но они или прикончат своего вожака, или он прикончит своих подручных. И это будет только начало. Гномы перестают быть армией, Джеральд де Райнор…
Если и есть истина, Эдмунд Доаделлин, то она в том, что король-мерзавец может побеждать, но, упав, он не поднимется. Не позволят собранные им мерзавцы. Это справедливо, но тонущий Дангельт не должен утянуть с собой Олбарию. Ты позволил этой мрази напялить корону, Эдон, теперь изволь ее сорвать и надеть на достойного.
– Моя леди… Моя леди устала?
– Да, Джеральд… Ждать тяжелее, чем сражаться самому, когда-нибудь ты это поймешь.
– Моя леди… Моя леди ждала всех или…
И всех и «или», а вот Дженни ждала одного. Своего рыцаря. Славное сердечко… Джеральду повезло, хотя откуда ему об этом знать? Для живых чужие души – потемки. Тебе не повезло, Эдон, ты так и не узнал всей силы женской любви, теперь уже поздно. Хотя, может быть, это и к лучшему. Что бы стало с твоей возлюбленной после Айнсвика?..
6
Вот цена жадности Якша и его предшественников! Поражение, поражение, нанесенное гномам их же оружием! Мечи и шлемы желтоволосого и его стаи ковались в Петрии!
– Мой гросс, – в глазах Пиноваца пряталось что-то гадкое, – мой гросс, возвращение в Айнсвик было ошибкой, следовало…
– Замолчи, бригштандер, или ты спустишься отсюда штандером!
– Повиновение гроссу, – Пиновац поднял руку и убрался.
А ведь он рад поражению, рад, теперь он будет бубнить об этом всем и каждому, чтобы позабыли его собственный позор с рекой. Надо его сместить и назначить Сконе Минтуса, этот верен, молод и еще не обзавелся подпевалами. Решено, Пиновац отправится в обоз!
– Ронинг!
– Мой гросс!
– Где переростки?
– Они ушли.
Странно, очень странно, но, может быть, они не покидают Коднорских холмов, тогда вдвойне глупо было в них торчать. Если желтоволосому так нужно это пекло, пусть делает в нем, что хочет. Выкуривать его оттуда по приказу владыки будут другие переростки, а сейчас в Торнэлл! Как бы то ни было, нужно идти вперед, и идти быстро.
– Тех, кто не может идти, оставить здесь. Мы не можем задерживаться.
– Мой гросс, – замялся толстяк, – воинам это не понравится. Они могут подумать, что их ждет то же.
– Получивший увечье от переростка не может считаться хорошим бойцом. Когда они окрепнут, они нас догонят, но мы не можем упускать победу из-за дурных воинов. Мы выступаем немедленно!
– Повиновение гроссу.
Ронинг боится, жирные всегда трусливы, а излишне худые с тонкими голосами глупы. Как Штребель! Но рядом с глупцами и трусами заметнее истинное величие. Маэлсехнайли Моосбахер усмехнулся. Он больше не станет слушать ничьих советов, и он победит. Залог удачи – исчезновение преследователей!
Платформа медленно катилась среди неубранных полей и оставленных деревушек. Воины с вожделением поглядывали на брошенные дома, в которых были погреба, но это потом! За Торнэллом ждут живые деревни и города, негоже гномам уподобляться мышам и собирать объедки, им принадлежит все. Мерное покачивание навевало дремоту, если бы не проклятое солнце, все было бы просто прекрасно. Штребель – дурак, но он знает, что и как сказать воинам, он объяснит, что гном, позволивший себя ранить, виновен перед богом Глубин и гроссом, гном должен побеждать…
– Мой гросс, впереди люди.
Проклятье желтоволосому!
– Как далеко?
– Около четырехсот шагов. Мой гросс, это другие люди.
Они действительно были другими. Пешими… Прекрасно, это будет легкая победа, но она поднимет боевой дух. Маэлсехнайли чуть ли не с благодарностью смотрел на кое-как вооруженных переростков, попытавшихся перегородить тракт, проходящий меж двух отлогих склонов. Ни одной лошади, ни единой, только пехота!
– Боевое построение!
В первый раз за последние месяцы трубы сигнальщиков запели не просто громко, но весело. Они вырвались из сухой жаркой западни, и теперь пойдет настоящая, веселая война, война, о которой они мечтали, покидая Петрию!
Ощетинившийся железом зверь медленно и величественно двинулся на жалкий заслон. Люди молча ждали. И это тоже было хорошо, оскорбительные выкрики всадников доводили до исступления. До врагов оставалось сто двадцать шагов, сто, восемьдесят…