Сотворение света - Шваб Виктория (читаем полную версию книг бесплатно .TXT, .FB2) 📗

У Келла стиснуло грудь.

– Я защищал ваш народ!

– И на каждого, кого ты защитил, еще десяток был захвачен тьмой. – В голосе Максима не было осуждения, лишь мрачная решимость. – Город пал, Келл. Без твоей помощи он не поднимется, но это не значит, что ты будешь спасать его в одиночку. Король крепче сжал ему плечи. – Я не принесу в жертву своих сыновей.

«Сыновей».

Эти слова потрясли Келла. Его гнев понемногу угасал. Максим разжал руки.

– Рай очнулся? – спросил Келл.

– Нет еще, – покачал головой король и посмотрел куда-то в сторону. – Сейчас речь о тебе.

Келл обернулся и увидел Лайлу. Упавшие волосы закрывали расколотый глаз. Она стояла, вычищая из-под ногтей засохшую кровь.

– Кто ты такая? – спросил король.

Лайла нахмурилась, хотела было ответить, но Келл опередил ее:

– Это мисс Дилайла Бард.

– Друг королевской семьи, – вставил Тирен.

– Я уже спасала ваш город, – ответила Лайла. – Дважды. – Она вздернула голову, откинув темную челку и открыв звездные искры разбитого глаза. Максим, к его чести, не вздрогнул, лишь посмотрел на Тирена.

– Это и есть та девушка, о которой ты мне говорил?

Верховный жрец кивнул, и Келлу осталось лишь гадать, что рассказывал королю авен эссен и давно ли он знает о ее способностях. Король присмотрелся к Лайле, перевел взгляд от разбитого глаза к окровавленным пальцам, потом принял решение. Максим слегка поднял голову и приказал:

– Пометьте своей кровью всех, кто здесь присутствует.

Это была не просьба, а приказ короля своей подданной.

Лайла открыла было рот, и на миг Келл испугался, что она скажет какую-нибудь дерзость, но Тирен положил ей руку на плечо, успокаивая, и она впервые в жизни послушалась.

Максим отступил на шаг и чуть-чуть повысил голос, чтобы его услышали все собравшиеся. И они слушали его, понял Келл. Несколько человек повернули головы и внимательно ловили слова, которые король говорил своему антари.

– Холланд находится в тюремной камере. – Всего несколько часов назад там же, под замком, сидел Келл. – Поговори с ним. Выясни все, что он знает, о силе, с которой мы столкнулись. – Максим помрачнел. – Любыми средствами.

Келла передернуло.

Холод стальных оков.

Ошейник, сжимающий горло.

Руки, ободранные о металлическую раму.

– Будет сделано, ваше величество, – ответил Келл, стараясь не сорваться.

Келл, грохоча сапогами, спускался по тюремной лестнице. Каждый шаг уносил его все дальше от теплого и светлого сердца дворца.

В детстве Рай любил прятаться в тюремных камерах. Высеченные в одной из массивных каменных лап, поддерживавших дворец над рекой, они находились прямо под залом стражи. Камеры редко бывали заполнены. По словам Тирена, когда-то они использовались гораздо чаще. Это было в те времена, когда Арнс и Фаро вели войну. Но сейчас камеры обычно пустовали. Иногда – довольно редко – их использовали для непонятных нужд дворцовые стражники. Но если Рай вдруг с озорным смехом убегал от брата прочь, бросив через плечо «Найди меня», Келл первым делом спускался в камеры.

Там всегда было холодно, в воздухе стоял тяжелый запах сырых камней. Он звал Рая, и эхо повторяло: «Выходи, выходи, выходи». Куда бы Рай ни спрятался, Келл неизменно находил его, и обычно прятки заканчивались тем, что мальчишки забивались в одну из камер, грызли краденые яблоки и играли в санкт.

Рай говорил, что ему нравится спускаться сюда, но Келл подозревал, что гораздо больше ему нравится подниматься обратно: наигравшись, легким движением стряхнуть с себя всю тяжесть тюремной атмосферы, сменить темное подбрюшье дворца на мягкий халат и пряный чай, еще раз вспомнить, как ему повезло родиться принцем.

Келлу в камерах никогда не нравилось.

А теперь он их и вовсе возненавидел.

С каждым шагом в нем нарастало отвращение. Было неприятно вспоминать, как он сам сидел здесь, и не хотелось видеть человека, запертого сейчас на его месте.

Светильники заливали коридор бледным светом. Коснувшись металла, он сверкал, а на камнях рассыпался тусклым веером.

Возле самой большой камеры – той самой, где всего несколько часов назад был заперт Келл – стояли четверо стражников в полных доспехах. Держа оружие наготове, они не сводили глаз с серой фигуры за решеткой. В их взглядах читались ярость и ненависть. Келл понимал, что многим хотелось бы так же смотреть на него. Только страх и гнев, и ни капли уважения.

Белый антари сидел на каменной скамье в глубине камеры, прикованный руками и ногами к стене. Глаза скрывала плотная черная повязка, но по легким движениям рук, по наклону головы Келл догадался, что Холланд не спит.

Путь от крыши до камеры был недолгим, но стражники явно не церемонились. Пленника раздели до пояса, ища оружие. На скуле, на груди и поперек живота темнели свежие синяки, светлая кожа выдавала все следы ударов, хотя стражники все же дали себе труд смыть кровь. Несколько пальцев были, похоже, сломаны, легкий хруст в груди говорил о переломах ребер.

Стоя перед Холландом, Келл дивился переменам, произошедшим в нем. Широкие плечи, подтянутые мускулы, равнодушно сжатые губы – все было на месте. Но то, что появилось позднее – румянец на щеках, молодая свежесть – исчезло. Осарон, уходя, забрал их с собой. Там, где не было синяков, кожа антари казалась пепельной, а волосы растеряли свой глянцево-черный блеск, который появился ненадолго, когда Холланд был королем, но не вернулись и к тускло-антрацитовому оттенку, привычному для Келла. Теперь их там и тут пронизывала седина.

Холланд будто застрял между двумя своими обликами. Жутковатое зрелище.

Он привалился плечами к холодной стене, но, если ему и было зябко, вида он не подавал. Келл почувствовал остатки подавляющего заклинания, которое когда-то наложил Атос Дан. Эту печать разрушил сам Келл, когда вогнал штырь в грудь антари. А потом он заметил паутину шрамов, испещрявших тело Холланда. В них был некий порядок, как будто тот, кто их вырезал, трудился намеренно. Методично. Келл по себе знал, как легко выздоравливают антари. Чтобы оставить такие шрамы, раны должны быть очень глубокими.

В конце концов молчание нарушил Холланд. Через повязку он не видел Келла, но, должно быть, почувствовал, что это он, так как в голосе антари прозвучало презрение.

– Пришел отомстить?

Келл медленно вздохнул, собираясь с мыслями.

– Уйдите, – велел он стражникам.

Они застыли в неуверенности, переводя взгляд с одного антари на другого. Один без колебаний шагнул назад, двое занервничали, третьему явно не хотелось упускать разговор.

– Это приказ короля, – добавил Келл, и стражники наконец удалились, а с ними и лязг оружия и топот сапог.

– Они знают? – спросил Холланд, разминая изуродованные пальцы. В его голове уже не слышалось отзвуков Осарона, лишь знакомый мрачноватый тон. – Что ты их бросил? Что пришел ко мне в замок по собственной воле?

Келл шевельнул рукой, и цепи натянулись, плотнее прижав Холланда к стене. Но это ни к чему не привело – голос белого антари оставался холодным и бесстрастным.

– Догадываюсь, что нет.

Даже сквозь повязку Келл чувствовал на себе взгляд Холланда. Чернота его левого глаза схлестнулась с чернотой правого глаза Келла.

Он изо всех сил постарался говорить с королевским достоинством.

– Ты расскажешь мне все, что знаешь об Осароне.

Насмешливо сверкнули зубы.

– И тогда ты меня отпустишь?

– Что он такое?

Долгая пауза. Келл подумал, что придется вырывать ответы силой. Но наконец Холланд ответил:

– Осхок.

Это слово было знакомо Келлу. На махтанском языке так называли демона, но вообще оно обозначало осколок воплощенной магии.

– Какие у него слабости?

– Не знаю.

– Как его остановить?

– Никак. – Холланд шевельнул цепями. – Теперь мы квиты?

– Квиты? – взъярился Келл. – Даже если бы я закрыл глаза на те зверства, которые ты творил в правление Данов, это не меняет того факта, что именно ты выпустил осхока на свободу. Ты злоумышлял против Красного Лондона. Обманом заманил меня в свой город. Связал меня, пытал, намеренно лишил магии, чуть не убив этим моего брата.