Кофе и полынь (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна (книги без регистрации полные версии txt, fb2) 📗
Я собиралась возмутиться, что он-де ни при чём, но прикусила язык: ведь именно Эллис предложил заключить сделку с мертвецом! Клэру, впрочем, знать об этом было не обязательно, он и так не упускал возможности поддеть детектива и отыграться на нём.
– Ах, нет. Просто недомогание; видимо, стоило ещё день провести в постели, – уклончиво ответила я, почти не солгав. Разве что встречу с Валхом в кошмарном сне назвала хворью, но он и был в некотором роде болезнью, проклятием, терзающим мой род. – Но сейчас вы напомнили мне, дядя, что Эллис и впрямь упомянул нечто любопытное. Имя Роджера Шелли вам о чём-то говорит?
Клэр удостоил меня крайне выразительным взглядом; пожалуй, более впечатлительная особа после такого могла бы усомниться в собственных умственных способностях.
– На память я пока не жалуюсь, – вслух ответил он. – И, кроме того, ваш замечательный друг не оставил мне ни малейшего шанса, чтобы забыть историю семейства Шелли, в скверном расположении духа пересказывая её всякий раз заново.
– А разве у Эллиса бывает скверное расположение духа? Особенно если сравнивать с вами? – удивилась я. И тут же добавила, не давая дяде времени, чтобы вставить шпильку: – Так вот, о мистере Шелли. Он написал Эллису и поинтересовался, стоит ли ему ждать приглашения на свадьбу.
– Если Роджер Шелли читает газеты и следит за светской хроникой, то он не настолько безнадёжен, как пытается представить Эллис, – ответил Клэр, великодушно спустив мне подколку. Кажется, ему больше нравилось перебрасываться колкостями с детективом, даже в отсутствие второй стороны. – Но напрашиваться на свадьбу – нахальство, братья они или нет. Меня Ноэми тоже сначала не собиралась приглашать, – добавил он неохотно. – Но я, прошу заметить, не мозолил ей глаза. Да и причины, чтобы не желать даже видеть меня, у неё, признаю, были.
– Как и у Эллиса – чтобы не приглашать мистера Шелли.
– Совершенно верно, – согласился Клэр и бездумно покрутил в пальцах десертную ложку, то выхватывая взглядом своё отражение, то поворачивая её ребром. – Окажись я в такой ситуации, то даже не удостоил бы навязчивого родича ответом. Или наоборот, ответил бы так, что он побоялся бы настаивать дальше…
Я вспомнила, какими глазами Роджер Шелли смотрел на Эллиса, как страстно желал, чтобы Эллис оказался его братом… и невольно вздохнула:
– Даже если отказ причинит боль? И обречёт мистера Шелли на одиночество?
– Сколько драмы, – пробормотал Клэр в сторону. И поймал мой взгляд: – Я старше вас, дорогая племянница, на двадцать с лишним лет. Придёт время, и я непременно лишу вас своей восхитительной компании – и тем причиню боль. Отвратительно, правда?
У меня кольнуло сердце.
– Дядя, вы…
– И не вздумайте сделать наоборот и бросить меня, я вам этого не спущу, – сварливо добавил он. – Такова жизнь. Мы можем любить кого-то, всем сердцем желать ему блага – и всё равно причинить боль. Детектив Эллис вправе не подпускать к себе того, кого не желает видеть рядом. Но если он спросил у вас совета, значит, всё же сомневается. Оставьте его, дорогая племянница, он сам в состоянии решить, чего хочет. А всё, что остаётся мистеру Шелли – ждать с протянутой рукой и надеяться на ответный жест. Это судьба того, кто нуждается больше; того, кто делает первый шаг.
Клэр говорил резко, но взгляд у него был мягким, задумчивым. Дядя редко рассказывал о себе, но по редким – случайным! – оговоркам я успела составить мнение… верней, изменить его. Он был язвительным, злым, острым на язык, но редко отталкивал того, кто, образно выражаясь, протягивал ему руку.
Так же поступала и леди Милдред.
Хотелось верить, что это свойство всех сильных духом людей, потому что тогда выходило, что и я тоже сильная… И совершенно точно меня делали сильнее те, кто остался рядом, несмотря ни на что.
Мадлен; Эллис; Лайзо…
– Лайзо, – повторила я едва слышно, точно пробуя имя на вкус, и улыбнулась.
…я почти не удивилась, когда закрыла за собой дверь спальни – и ощутила разлитый в воздухе аромат вербены, неяркий, но отчётливый. Это было как приглашение на свидание, как просьба о встрече. Укладываясь в постель, я почти не сомневалась в том, какой сон увижу.
И не ошиблась.
Я засыпаю в своей постели; простыни и одеяла пахнут чистотой – розовым и лавандовым мылом. Прохлада и свежесть словно обволакивают, утягивают в зыбкую глубину, где исчезает последняя преграда между явью и сном. Шум ветра за окном оборачивается шумом воды, запахом воды – и вот уже я погружаюсь в омут… нет, всплываю из омута.
На звук; на свет.
Туда, где тлеет в ямке у самого берега жгут, свитый из сухих ароматных трав, где пахнет вербеной… а ещё лошадьми, порохом, госпиталем и кострами. Воздух звенит от тревоги, дурных предчувствий – и радости, которая ощущается несвоевременной и неполной.
Затишье перед бурей.
Лайзо тоже здесь. Он сидит у кромки воды, окутанный дымом от тлеющей вязанки трав, и в руке у него нож, а кровь из пореза капает в омут, закручивается спиралью в воде. Я поднимаюсь выше – призрак, мираж, образ из сна – и окликаю его по имени.
– Виржиния, – улыбается Лайзо, наконец опуская нож. – Ты пришла.
Он рад меня видеть; он правда ждал.
– Занятный у тебя способ пригласить леди на встречу.
– Ещё занятней, что так, – он кивает на тлеющий травяной жгут и чуть приподнимает запачканный в крови нож, – мать учила меня звать не человека, а духа-покровителя.
– Боюсь, для меня это слишком звучный титул, – качаю я головой и присаживаюсь рядом на завиток дыма, словно на краешек жёсткого стула. – Слишком много ответственности.
– Зато советы и предупреждения от тебя на вес золота, – откликается Лайзо. И, помолчав, добавляет, продолжая глядеть в черноту омута. – Я и впрямь нашёл документы о «жёлтом тумане» из твоих снов. Это ядовитый газ, и алманцы собираются вскоре его применить.
Я взмахиваю рукой, разгоняя лишний дым – он мешает видеть и замечать то, что должно.
…а ведь Лайзо устал, и очень. Он по-прежнему небрит, и отросшая щетина превратилась уже в густую бороду – это совершенно ему не идёт, право, делает старше и грубее. Его одежда пропахла гарью, на ней ни одного живого места нет от грязи, всюду заплаты, и только сумка, лежащая чуть в отдалении, на траве, выглядит совершенно новой.
– И что ты будешь делать? – спрашиваю тихо. – Доложишь о ядовитом газе тем, кто послал тебя сюда?
– Уже доложил, – отвечает он. И добавляет спустя некоторое время: – Мне приказали сорвать атаку. Если надо, местное командование подсобит, но приказ отдали мне – и моим ребятам. Хорошо иметь высокого покровителя в армии, – усмехается он вдруг. – И плохо, когда за своё высокое покровительство этот человек требует невозможного.
Я хмурюсь, пытаясь сообразить, о ком речь.
– Это тот приятель твоего прадеда-аксонца?
– Это твой приятель, – непонятно отвечает Лайзо. И снова улыбается, заметив моё замешательство: – Не бери в голову и не думай слишком много. Дело-то, конечно, невозможное, но кому тогда и справиться, если не колдуну и трём пропащим ребятам?
– Кому, если не вам, – повторяю я. Вслушиваюсь в себя; дурных предчувствий нет – если беда и ждёт, то не за ближайшим поворотом, а куда как дальше. – Учти, что если не справишься…
Лайзо прерывает меня смехом:
– …То ты и на том свете найдёшь меня, чтобы вразумить. Эллис рассказывал, как ты и ему этим угрожала. Что ж, бесславно сгинуть я пока не собираюсь, поверь… Ну, полно обо мне. Расскажи лучше, как твои дела?
Перипетии собственной жизни кажутся мне ничтожными в сравнении с тем, как рискует здесь Лайзо, но я начинаю говорить. О своих страхах; о расследовании; о снах, о призраках, наконец о совете, который дал мне Эллис… Говорю так долго, что вязанка трав успевает истлеть на две трети, а потом спрашиваю Лайзо, что думает обо всём этом он.
– В особняке опасности нет, но лишь до поры до времени, – задумчиво отвечает он наконец. И снова глядит в воду, точно там, в омуте, скрыт ответ. – Твой враг ходит такими путями, которые для меня закрыты. Там, где власть мертвецов; там, где царство снов. Он ловок, хитёр, умеет расставлять ловушки и бить туда, где удара не ждёшь… Он будет целить в тех, кто тебе дорог.
