Генезис - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Каждый из этих потоков я ощущал по-разному. Мировая энергия для меня нечто эфемерное, неосязаемое. Как легкое дуновение ветерка в жаркий летний день, как первый лист, сорвавшийся осенью с еще зеленого дерева. Мировая энергия являлась чем-то, что пронизывало все, но при этом она старалась «обтечь» меня. Очевидно, это связанно с тем, что в некотором роде я не являюсь частью этого мира. Получается, мой резерв мизерен не потому, что я слаб, а потому, что мир не принимает меня, не доверяется мне.
С другой стороны — энергия жизни. Это ревущий поток, пробивающий себе путь через тающие льды. Размывая их, он усиливается с каждой секундой. Это яростное пламя, пылающее глубоко в груди: оно согревает, но стоит чуть ослабить заслонку, может и обжечь. И здесь я тоже дошел до сути. В столь позднем возрасте я смог стать Тенью-одиночкой, наемным убийцей, не из-за скрытых талантов, а лишь потому, что в одном теле томится жизненная энергия двух существ — моя и Ройса, изначального его обладателя. Мне понадобилось полгода сидения в библиотеке, чтобы докопаться до сути своих возможностей, вот только в магической практике это не помогает ни на йоту.
— Что на тебя нашло? — прошептала Лейла, когда разговор стал затухать одновременно с гаснущим светом.
— Понятия не имею. — Что-то я сегодня вру и не краснею. — Кажется, дает о себе знать моя будущая профессия.
— Не будешь сдерживаться — никакого будущего не светит.
Тут зал погрузился во мрак, и мы замолчали. Нацепив очки, каждый сконцентрировался на сцене. На площадке, обставленной в готическом стиле, появились первые действующие лица. Через мгновение зал заполнила вязкая, как цветочный мед, музыка. На сцене все прибывало, и не только людей, — пели и гномы, и эльфы. Самое удивительное — некоторые арии пели и темные, и лесные ушастые. Появились даже несколько орков. Своими грубыми голосами они буквально взорвали мои уши, но народу нравилось. Первый акт идет ровно час, затем четверть часа на антракт. Это значит, что у меня будет всего двенадцать минут для выполнения задуманного. Ну а пока я могу насладиться оперой, ведь все приготовления уже сделаны, письмо дожидается адресата.
Само произведение не отличалось особой оригинальностью. Во всяком случае, для меня, человека, который в театрах провел столько времени, что впору называть себя ценителем.
Началось все с появления, вы думали, кого? Правильно, эльфийской принцессы. Как и положено принцессе, она пела. Правда, в лучшем случае несколько разумных из зала понимали, о чем она поет: из ее уст лилась ария на древнем высоком языке, который и я-то с трудом понимал. Довольно симпатичная ушастая довольно приятным голосом поведала нам о своей нелегкой жизни.
Ее папа, глава совета хранителей леса, имел неосторожность сосватать дочурку за одного из принцев подгорных собратьев. Действие оперы происходило за две тысячи лет до настоящего времени, а тогда такие браки были обычным делом. Но вот в чем беда: эльфийка совсем не хотела жить с бесчувственным темным, она хотела радоваться и веселиться, о чем говорила ее ария в зачарованном лесу, где слушателями были живые деревья и сказочная птица феникс. Стоит признаться, магическая опера — это нечто. По залу летают иллюзорные птицы, легкие наполняет запах леса, а музыка разбавляется пением этих самых птиц… В общем, я действительно полностью погрузился в представление, и лишь демоническое усилие воли помогло мне продолжить отсчитывать минуты.
Вскоре ария принцессы закончилась. Мигнул свет, и лес сменился городскими трущобами столицы тогда еще процветающей Империи. Пел маленький мальчик. Впрочем, возраст не мешал ему шокировать зрителей чистотой тонкого, детского, но довольно мощного голоска. Человеческий паренек пел о том, как несправедлива жизнь; о том, как он хочет увидеть родителей, оставивших его одного; о том, как сложно жить, когда еды нет даже на помойке. Это было действительно трогательно — смотреть на то, как мальчишка в лохмотьях жмется в тени домов и взирает на богатые колесницы и кареты, бороздящие мощеные проспекты.
Вскоре нам снова представляют принцессу. Девушка спорит с отцом, но грозный эльф, поющий густым басом, отказывает ей во всех просьбах. Девушка заплакала и убежала в лес, где продолжает жаловаться на нелегкую жизнь принцессы. И когда эльфийка забилась в истерике, величественная огненная птица слетела с дерева, накрыла несчастную крыльями, и они обе исчезли в ярком пламени, чем вызвали бурные овации в зале.
Снова смена декорации. Теперь на, казалось бы, маленькой сцене разворачивается настоящая битва людей и орков. Мы видим того городского паренька, который возмужал и превратился в статного юношу. Он лихо рубит головы клыкастым тварям, одновременно исполняя яростную, ритмичную арию. Парень поет о доблести, о том, что он с друзьями не отдаст ни пяди земли ненасытному врагу. Вскоре битва затихает, и парень возвращается, чтобы помочь лекарям забрать раненых с поля боя. Но ему не суждено вернуться домой — вражеская стрела пронзает грудь, и юноша падает замертво.
Опять мигает свет, и теперь зритель переносится в зал главы совета. Эльф мечется и поет о том, как он зол на врагов, посмевших выкрасть его дочь, обещая во что бы то ни стало вернуть драгоценное дитя. В зал входит принц, такой же ушастый, разве что глаза у него не зеленые или голубые, а темно-карие, почти черные. Эльф спел о том, как он любит свою сестру, и о том, что непременно вернет ее домой. Резкая смена декораций — и вот этот принц во главе верной дружины скачет на поиски возлюбленной сестры.
Глаза режет вспышка, на сцене — поле боя, от вида которого у меня неприятно заныло глубоко в душе. Слишком точно режиссер изобразил поле, залитое кровью. В воздухе витает смерть, армии ушли, а трупы остались. Не верьте тем, кто говорит, будто хоронят всех павших. Нет, хоронят лишь тех, кому посчастливилось пасть поближе к лагерю, остальных же оставляют кормить воронов и прочих падальщиков.
На этом алтаре смерти появляется старик. Он опирается на древний посох, а его лица не видно из-за нависшего капюшона. В полной тишине он бродит по полю, будто ищет кого-то, и наконец находит нашего главного героя, мертвого парня со стрелой в сердце. Старик наклонятся, делает несколько пассов, и юноша окутывается ядовито-зеленым дымом, который к тому же еще и стелется по всему залу. Удар сердца — и парень встает. Но его некогда голубые глаза теперь чернее ночи, волосы стали белыми, как кость мертвеца, а лицо постарело на добрый десяток лет. Молодой паренек превратился в умудренного жизнью мужа. Герой с опаской спрашивает у старика, в чем дело и почему его взор застит бесконечная, беззвездная ночь, но загадочный маг лишь кладет ему руку на плечо, и оба исчезают в зеленом свечении.
Декорации в очередной раз сменились. Принц оказывается в лесу, где так любила гулять его сестра, спускается с лошади и осматривает поляну. Следующая песня восхваляет его собственное мужество и неземную красоту сестренки. Закончив арию, эльф вонзает в землю меч и клянется найти похитителей, покарав их смертью.
Действие переносится в другое место. Лицо обдувает сильный ветер, уши закладывает от грохота. Лес сменился пиком горы, столь высокой, что купол неба вместо синего стал черным, а где-то далеко внизу нет зеленого ковра, — лишь бесконечная белая долина из облаков. Эльфийская принцесса жмется к стенке пещеры и плачет. Вскоре прилетает феникс и поет о том, что, будучи хранителем жизни, не потерпит оскорблений от наглой принцессы. Грех жаловаться на жизнь девушке, которая, кроме счастья, ничего не видела, и пусть эта пещера станет ей тюрьмой и наказанием за оскорбление. Феникс исчезает, оставив серебряный поднос с едой. Принцесса продолжает рыдать, утверждая, что нет счастья без любви, лишь в ней она видит счастье. Лично меня этот эпизод нисколько не тронул, а вот по щекам Лейлы заструились тонкие мокрые ниточки.
Пропадает гора, и зритель оказывается в каком-то замке. В одной из комнат просыпается юноша-мужчина. Он кричит от страха, а потом поет: мир окутала ночь и нет в жизни света, лишь тьма и мрак, давящий, как камень на пловца. Но мрак не пуст в своей черноте, в нем блуждают тени, похожие на адских гончих, готовых разорвать любого. В комнату входит старик. Он откидывает капюшон, и зритель видит сюрреалистично старое лицо. Морщинистая кожа, покрытая коричневыми пятнами, надбровные дуги, до невозможности натянувшие седые брови, и бесконечно древние глаза.
