Вендия 2. Незримые нити - Йенсен Брэнт (книга жизни txt) 📗
Глава 8.
На следующий день после четвертого убийства
Дворец Телиды
Конан уже второй колокол сидел в своей любимой комнате с водопадами.
Шум воды и пение птиц ласкали слух, заставляя забыть о насущных тревогах. Вкусная еда и холодное вино тоже немало помогали киммерийцу в том, чтобы обрести расслабиться и утраченное чуть ранее душевное равновесие.
Этим утром Шеймасаи в честь очередной расправы над одним из браминов, вкупе со всем семейством и слугами, удостоил казармы своим визитом. Дело в том, что нескольких туранских солдат, в том числе и киммерийца, видели рядом с местом трагедии. Как раз незадолго до того, как произошло убийство. Посол никак не мог оставить подобное без внимания и явился высказать свое мнение по поводу этого совпадения.
Но то, и в самом деле, было совпадение.
Храм Кришну изъявил желание преподнести дар императору Илдизу. Храма Эрлика в Вендии не было, и жрецы его, обитавшие на территории посольства, весьма редко снаряжали караваны в Аграпур. И передавать подарок через них вендийцам показалось глупо. Пришлось искать иной выход.
Вскоре кришнаиты прознали, что туранский сотник интересуется верованиями вендийцев, к тому же вскоре ему предстояло вернуть в столицу империи. Потому жрецы и обратились напрямую к Конану с просьбой нанести к ним визит и забрать подношение. Делалось все это без ведома Шеймасаи.
Киммериец подозревал, что тот из нелюбви к персоне сотника и зависти, что обратились не к нему, мог бы отказаться от дара. А Конану для удачного завершения миссии, возложенной на него Илдизом, нужны были хорошие отношения с представителями одной из высших каст браминов, а не испорченные беспочвенным отказом.
О визите в храм Конан доложил бы Шеймасаи спустя какое-то время, но сделать этого не успел. Так уж получилось, что через колокол после того, как туранцы, возвращавшиеся из храма вместе с подношением, прошли аккурат мимо дома несчастного четвертого брамина, пострадавшего от рук неведомого убийцы, его там как раз и начали убивать.
Посол никак не желал верить, что это было просто совпадение. В убийстве он, слава Эрлику, никого из солдат не додумался обвинить, но в неких злокозненных умыслах против Турана и него лично все же заподозрил.
Долго ходил по казармам. Кричал на Конана, на солдат, ходивших вместе с ним в храм Кришны, на оставшихся солдат и снова и снова на Конана.
Когда Шеймасаи наконец убрался восвояси, киммериец объявил солдатам, что те на сегодня свободны, кроме десятка, дежурившего по казармам. Также порекомендовал всем хорошо отдохнуть с настойкой и девушками, чтоб поскорее забыть «крикливого осла».
Сам северянин, выбирая куда ему отправиться, счел, что самым правильным будет нанести визит Телиде. У Рамини, конечно, можно было отдохнуть не только душой, но еще и телом. Но все же вчера случилась очередная резня, которая могла иметь самое прямое отношение к миссии Конана, и у вдовы можно было разжиться последними известиями.
Помимо новостей об убийстве, коих набралось не так и много, Конан получил у Телиды вдоволь вина и превосходных кушаний.
За беседой же киммериец, как он того и хотел, забыл и про Шеймасаи, и про его нелепые обвинения.
— Интересно все-таки, когда они остановятся? — спросил киммериец.
За прошедшее время он уже успел выяснить, что подробностей убийства Телида практически не знала. Стражи после того, как второго брамина с семьей препроводили на Серые Равнины, стали на редкость скрытными. Не то что туранцев на место преступления перестали пускать, среди своих установили очень узкий круг тех, кто получал хоть какие-то маломальские сведения о ходе расследования.
Все, что поведала киммерийцу вдова, она узнала из слухов, со слов тех, кто находился неподалеку от места убийства. Ничего такого, к чему можно было бы применить характеристику достоверные сведения.
Якобы покойный брамин собирался провести у себя дома церемонию поклонения одному из погибших богов, якобы его слуги, проводившие изыскания в джунглях полуденной Вендии, обнаружили нечто ценное, и как раз вчера хозяин получил от них соответствующую депешу, якобы брамин недавно серьезно повздорил с раджой Нараином, и тот имел на него серьезный зуб. Ну, и прочая чепуха.
Вообще для вендийцев, которые предпочитали жить исключительно своей дхармой и напрасно не лезть в дела ближних, породить подобное количество слухов было деянием, соизмеримым с подвигом.
— Снова ты говоришь «они», — попеняла киммерийцу Телида. — Не желаешь верить, что убийца действует в одиночку?
— Не то что не желаю — не верю, — заявил Конан. — Ну, как один человек может перебить столько народу? Я бы и то не справился со всеми этими вендийцами.
— Положим, сотник, ты – человек нормальный, — рассуждала вдова. — А наш с тобой убийца – безумец. Мне, к примеру, это ясно, как светлый день. Тебе не доводилось слышать, что люди ненормальные обладают нечеловеческой силой и ловкостью?
—– Отчего же… Не только слышал, но и сталкиваться имел несчастье, — сказал северянин. — Потому, ты уж извини, мне твои слова и кажутся глупостью. Эти вояки, объевшиеся мухоморов или другой какой дрянью обпившиеся, помимо того, что были сильны как демоны, так они еще не соображали ничегошеньки. Представь, несется на тебя такой дурак, мечом во все стороны машет, а глаза у него пустые-пустые. У собаки и то больше соображения наберется, чем у этих. А те, кто браминов убивает, делают это как раз очень продумано. Это ж надо суметь, чтоб за четыре раза ни одного человека в доме не упустить и посторонних при этом не потревожить!
— Умелый, хорошо обученный безумец, — не сдавалась Телида.
— А вот таких я уже не встречал, — парировал Конан.
— Ну, хорошо, — тихо произнесла вдова. Киммериец понял так, что ей таких талантливых дураков тоже повидать не довелось. — Как же тогда объяснить твои слова, что все покойники в доме первого брамина на Серые Равнины были отправлены одной рукой и одним клинком?
— Это не я говорил, а вендийский тысяцкий, — уточнил киммериец. — Он вполне мог ошибиться. Более того, он мог сделать это специально, чтобы сбить нас с Шеймасаи с толку.
— Какой ему с этого прок? — спросила Телида.
— Понятия не имею, — признался киммериец. — Это – Вендия, здесь, как мне объясняли, от людей не следует ожидать поступков понятных и легко объяснимых.
— Тоже мне абориген! — рассмеялась вдова.
— Кто-кто? — не понял Конан.
— Местный житель, — объяснила Телида. — Ты только что появился в Айодхье, а уже пытаешься рассуждать как заправский вендиец.
— Так я не прав?
— Наверное, прав. В чем-то…
— Ну, вот.
Конан остался доволен тем, что одержал маленькую победу. Ему льстило сознание того, что он постепенно начал проникаться вендийскими реалиями.
Незадолго до того, как отбыть из Аграпура, он в одной из столичных таверн замечательно посидел со своим хорошим товарищем из тайной службы и тот сказал ему, что Вендию можно узнать, лишь погрузившись с головой в водоворот местных интриг. Конан чувствовал, что он, если так можно выразиться, «уже попробовал воду».
— Ты, кажется, о чем-то спрашивал, — напомнила Телида. — Я увела разговор в сторону и забыла. Извини.
— Я говорил о том, что понятия не имею, когда кончатся убийства, — сказал киммериец. — Сначала, помнишь, мы с тобой думали, что власти вот-вот обнаружат убийцу. Слишком уж много тот дел натворил, обязан был следы оставить. Потом второе убийство было, потом третье. Но стражи все ловили и ловили негодяя, и мы здесь все так же сидели и ломали себе головы. Вот я и задумался, когда браминов перестанут резать.
— К чему ты ведешь?
— Что случится раньше: кончатся «нужные» брамины или все же власти схватят убийц?
— Вот как ты вопрос ставишь! Хорошего же ты мнения о нашей страже…
— Они сами заставляют так к себе относиться. Даже в Шадизаре не допустили бы, чтобы в их городе подобное непотребство творилось: это ведь не просто убийства, а самая настоящая резня. Для властей это как плевок в лицо. А толковой реакции я пока так и не увидел.
