Раскрыть ладони - Иванова Вероника Евгеньевна (книга жизни TXT) 📗
– Я хотел показать вам…
Запыхавшиеся мы, потому голос срывается. Или в лице Трэммина обрели замену любящему родителю? Но дядюшка хорош, слов нет. По-отечески терпелив и воодушевлен не менее, чем пришедший к нему на поклон ученик.
– Ты трудишься, не покладая рук, Эвин, это просто замечательно! Что на этот раз?
– О, такая мелочь…
На протянутой ладони лежит подвеска. Камешек, оправленный в серебро.
– Я сделал ее для вас, дьен распорядитель! Это охранительный амулет, сожмите его покрепче, положите в шкатулку, и никто, кроме вас, не сможет ничего из нее взять!
– В самом деле?
Дядюшка взвесил подарок в руке, потом взглянул на меня:
– Давайте проверим!
Камешек юркнул между бумагами и упокоился где-то на дне шкатулки.
– Итак?
Юноша растерянно потупился:
– Но я же знаю, как с ним обращаться…
– Зато рядом есть тот, кто не знает. Маллет, желаешь попробовать?
Услышав мое имя, Эвин сдвинул брови, как человек, старающийся вспомнить что-то важное. Знает меня? Странно. Не представляю, кому бы пришло в голову говорить обо мне в магических кругах… Разве что в очередной раз подхихикивали.
– Не слишком.
– Что так? – участливо осведомился дядюшка. – Неважно себя чувствуешь?
Сволота-а-а-а… Конечно, неважно. Твоими стараниями у меня сейчас виски ломит так, что хочется избавиться от части черепа. А уж как я зол… Никаких слов не хватит, чтобы описать.
– Не вижу смысла. Вы же знаете, дьен Распорядитель, мне любое заклинание не будет помехой.
– Неужели?
Ехидничаем? Пусть. Я бы плюнул и ушел, не задерживаясь более ни вдоха, но поймал взгляд юноши и разозлился еще больше, потому что карие глаза смотрели на меня с недоверчивым удивлением и… изрядной долей насмешливого сомнения.
Еще и этот мальчишка будет корчить из себя великого мага?! Ну хорошо же. Сейчас увидим, кто из нас сильнее.
– Что именно я должен сделать?
Дядюшка прищурился, не понимая причины произошедшей со мной перемены, но от предвкушаемого развлечения не отказался:
– Проверить действие амулета, разумеется!
– Как пожелаете.
Защитный, говорите? Ну-ну. И в чем заключается сия защита?
Ладонь, поднесенная к шкатулке, упруго отталкивается неожиданно сгустившимся Пространством. Понятно. Воздух собран со всех окрестностей шкатулки и сжат в горсть. Что ж, как бы собственная гордость ни пыхала ядовитым огнем, нужно признать: парнишка талантлив. В его возрасте мало кто из потомственных магов способен так легко обращаться с Нитями заклинаний. Но все же… Все же изъяны имеются. А уж торчащие во все стороны обрывки… Нельзя быть таким беспечным и неряшливым! Всякий раз нужно тщательно заправлять кончики, это и чары делает более долговечными, и позволяет избежать непредвиденных последствий.
Но лично я не собираюсь становиться наставником для самоуверенного юнца. Зато с огромнейшим удовольствием… Закачу ему обидную пощечину!
Пушинки, прилегающие друг к другу плотнее обычного, все равно разделены, не становясь единым целым, так что может мне помешать слегка раздвинуть Занавеси? Кровь в кончиках пальцев начинает течь быстро-быстро, как горный поток, но приносит с собой не прохладу, а жар… Итак, где ниточки переплетаются совсем слабо? Ага, здесь и здесь. Сразу по двум направлениям ударить не могу, но довольно и одного. Пальцы ныряют в шкатулку, закручивая воздух водоворотом настоящего омута, хватают первый из попавшихся листков и снова выбираются наружу.
– Продолжать? – помахиваю выкраденной из-под магической защиты бумажкой.
Эвин смотрит на мою руку, едва сдерживая то ли слезы, то ли проклятья. От дядюшки разочарование юного подопечного, разумеется, не может укрыться, и Трэммин приступает к увещеваниям:
– Мальчик мой, ничего страшного не произошло, поверь! Просто Маллет… Он гораздо опытнее тебя, к тому же это – все, на что он способен.
– Но…
– Разложить заклинание на кусочки, не более! Но он никогда не сможет что-то создать. А ты уже можешь. И со временем твои умения будут только расти.
Взгляд исподлобья и закушенная губа. Юноша почти верит словам господина старшего распорядителя, а я…
Бешусь от злости. И от правды. В самом деле ведь не смогу. По крайней мере, в ближайшие дни, потому что все с трудом скопленные деньги придется отдать Надзорной службе. Нет, ну какая несправедливость! Утаенные от чужих глаз доходы потратить на то, чтобы замолить крохотное прегрешение…
Все, хватит. Больше никому и никогда не стану помогать просто так. Пусть корчатся в агонии, пусть мрут, неважно. Если каждое доброе дело будет так же больно бить мне по затылку, лучше стать по-настоящему недобрым. Хотя бы для того, чтобы феечка могла шипеть свое излюбленное «Маллет злой!» с полным на то основанием.
– Господин маг!
Не слышу и слышать не хочу.
– Господин маг, ну постойте хоть немного!
Я же сказал, не хочу слышать. Правда, мои мысли все равно останутся тайной для вот уже минут пять нудящего где-то за спиной приставалы. Хорошо. Остановлюсь и сделаю свое дурное настроение нашим общим достоянием:
– Что вам угодно?
– Господин маг…
Нет, дыхание у него не срывается: здоровый парень, кровь с молоком, таких только простуженное ухо и может выбить из колеи. Так зачем медлит? Столько времени добивался разговора, а теперь замолчал?
– Я слушаю.
– Мне нужно… Я хотел… Скажите, тот лекарь, его слова… Вы в самом деле поступили против правил?
Та-а-а-ак. Еще один непонятливый? Я в толмачи не нанимался. Ох, выдать бы сейчас разом все чувства, которые испытываю… Но парня извиняет то, что он не местный, а потому может ничего не знать о строгих традициях Анклава.
– Да.
– Но почему? Вы же помогли мне.
Действительно, почему простая и искренняя помощь в Саэнне находится под запретом? Разве это не странно и загадочно? Для постороннего человека – да. Для меня же…
Отчасти Кадеки прав. Не изучая строение плоти, не зная, как и куда, а тем паче насколько быстро должна течь кровь, я своим «наложением рук» могу многое испортить, а то и довести больного до смерти, другое дело, что моих скромных сил обычно не хватает на подобающее лекарю влияние. Зато убить могу. И ночная встреча с любителем чужих кошельков лишний раз доказывает: мастерство в душегубстве не убывает, а только растет, хоть у меня и мало возможностей его использовать. Нет. Лечить – не мое занятие. Только калечить. Я бы давно уже прибился к тем же Теням, если бы…
Если бы чужая боль не вздыбливала мир вокруг меня колючим вихрем. Можно отворачиваться. Можно на время уходить в глубь себя, отгораживаясь от ощущений. Но когда чувствуешь, КАК все происходит, отвлечься помогает только сон. Да и то первые минуты с закрытыми глазами голову кружит танец кружевных Занавесей, который я не могу видеть, но легко и точно, до малейшего колыхания представляю, чувствуя прикосновение каждой ниточки.
Нет, парень, все правильно. Мне нельзя вмешиваться не в свои дела.
– И вам следовало бы молчать об оказанной помощи.
– Не понимаю!
Упрямец? Хорошее качество, но не для торговца.
– В Саэнне, чтобы заниматься магией ради получения прибыли, нужно доказать свое мастерство и получить соответствующее разрешение Анклава. Так вот, у меня разрешения на лекарское дело нет.
– Почему? Вы ведь можете лечить.
– Не могу. Собственно, я всего лишь усыпил вашу боль. Будьте уверены, спустя час-полтора все повторилось бы, если не стало бы еще сильнее.
– Но… – Темно-русые кудряшки, обрамляющие продолговатое лицо, удивленно качнулись. – Если так, у лекаря и не должно было быть возражений!
Не должно было, верно. У разумного лекаря. А как объяснить, что Кадеки по своей натуре склочник и скандалист, не упускающий повода выслужиться перед Надзорным советом? Конечно, можно пуститься в рассуждения, только зря все это: парень не сегодня завтра уедет из города прочь, а чтобы прочувствовать все тонкости отношений, нужно жить ими, и лучше с самого рождения.
