Новое королевство - Троиси Личия (мир бесплатных книг txt) 📗
Все трое молча отправились в путь. После откровенного разговора в гостинице девушки отдалились друг от друга. Обе не обронили больше ни слова. Теана открывала рот только для того, чтобы вознести молитвы Тенаару. Странно, но Дубэ перестала обращать на них внимание: больше они уже не резали ее слух.
Иначе дело обстояло с принцем. Все началось со встречи у реки. Дубэ испытывала нечто вроде симпатии к этому молодому человеку и в то же время какую-то странную признательность по отношению к нему, которая ее раздражала. Именно этого она и опасалась более всего. Леарко, как сын человека, которого ей следовало убить, был всего лишь средством достижения цели, и не более того. Возникшее чувство могло стать препятствием при выполнении ее задания. Разбойнице было необходимо оставаться хладнокровной и безжалостной.
«Человек, которого нужно убить, — всего лишь кусок дерева», — звучал у нее в мозгу главный принцип Сарнека, ее Учителя. Она никогда не следовала этому наставлению, но в случае с принцем это было жизненно необходимо.
Леарко был сыном злейшего врага Дубэ, Дохора, которого она действительно стремилась уничтожить. Прежде разбойница никогда не испытывала удовольствия от убийства и всякий раз, когда совершала подобное преступление, воспринимала его как неизбежность. Но Дохор — другое дело. Он наложил на нее страшное проклятие, а в ее сердце вселил зверя — этому не было прощения и ничто не могло искупить его вину. Поэтому она жаждала видеть его страдания. А разве смерть сына не самый лучший для этого повод?
Дубэ отлично понимала, что сейчас не время убивать Леарко: он служил ей пропуском во дворец короля. Но убить принца, поздно или рано, — это все равно что поразить врага в самое сердце. Впрочем, это была не более чем мрачная фантазия Дубэ, предлог для того, чтобы избавиться от Леарко и начать видеть его таким, каким он был в жизни.
Однажды она проснулась среди ночи. Леарко с кинжалом в руках дремал поблизости от нее. Это был чуткий сон военного человека, привыкшего всегда быть начеку. Она подошла, пытаясь его разглядеть. Ее внимание привлекла нежная шея принца. Убить его. Разрубить эту зыбкую связь, которая возникла между ними. Эта мысль вместе с чувством вины и страстного желания не давала ей покоя.
Принц проснулся, почувствовав беспокойство, открыл глаза и резко вскочил. Одна из двух сопровождавших его девушек сидела, обняв колени, на своем импровизированном ложе в нескольких шагах от него. Леарко вздохнул с облегчением.
— Не можешь уснуть?
Встревоженная девушка внезапно повернула к нему голову, и он прочел на ее лице хорошо знакомое ему выражение, очень похожее на то, которое он не раз видел в своем зеркале. Принц почувствовал, как сердце сжалось у него в груди.
— Нет, мой господин.
Она произнесла эти слова так, словно желала оставаться равнодушной, но под этим мнимым равнодушием явно что-то скрывалось: это была просьба о помощи, скорее даже крик. Леарко неожиданно почувствовал странную тягу к этому страдающему созданию.
«Точно так же, как и я проводил долгие ночи перед закрытыми дверями комнаты моей матери в надежде получить от нее хотя бы малейший знак внимания. Точно так же, как и я с наступлением темноты, после окончания сражения, оставался один в своей палатке вместе с призраками умерших на моих глазах соратников».
Его брови печально опустились. Уже не в первый раз он замечал, как между ним и этой девушкой возникала какая-то связь. Все началось еще у ручья.
— И я никак не могу заснуть, — сказал он с улыбкой.
Девушка посмотрела на бледное сияние месяца в небе: через мгновение оно исчезло. Леарко был тронут.
— Все плачешь о том, что и в прошлый раз? — спросил он девушку.
— Да, — услышал он в ответ.
В его голове промелькнули воспоминания о множестве проведенных им бессонных ночей. Но тогда, чтобы его утешить, никого не оказывалось рядом, с кем принц мог бы поделиться своей болью.
— Увы… Не скрыться от призраков ночи, не так ли? Каждый наш поступок оставляет свой след в душе, а потом эти рубцы не зарастают никогда.
Девушку не удивили эти слова. В ее глазах было столько понимания.
«Сказано как будто про меня».
— По крайней мере, я жива, — пробормотала Дубэ.
Эта ее фраза вызвала в нем прилив необычайной ярости.
В возрасте тринадцати лет он на полях сражений начал обучаться военному ремеслу. А до этого времени у него не было прямых контактов с народом, которым правил его отец. Для него подданные были всего лишь однообразной и беспорядочной массой, которой Дохор распоряжался по своему усмотрению, хладнокровно решая, кого казнить, а кого помиловать. И принц не видел в этом ничего предосудительного. Его отец был королем, а король имел на это право.
Потом, во время войны, кочуя из одного селения в другое, он увидел истинное лицо народа, жизнь и смерть которого, в один прекрасный день, также будут в его руках. Это было великое множество страдающих людей: мужчины, женщины и дети, и все они тянулись длинной вереницей мимо военных укреплений, и выживали только благодаря своему инстинкту самосохранения.
— Они не должны тебя интересовать, это всего лишь пешки, и не более того, — говорил ему его дядя Фора.
Но и эта девушка была из их числа. Его руки тряслись от гнева.
— Я сожалею, что мы не смогли прийти раньше; я не смог предотвратить разрушение твоей деревни.
Дубэ продолжала смотреть на него растерянным взглядом.
— Это — война, мой господин.
— Извини, — отрезал он. — Это бессмысленная война. Не нужно было ее начинать. Завоевывать все больше земель… Для чего? С какой целью?
— Во благо нашего народа… — осмелилась произнести разбойница.
Леарко внимательно на нее посмотрел:
— Посмотри на себя и твою сестру: все это было для вашего блага? У вас были дом и семья. А теперь вы следуете за тем, кто пообещал вам рабство, только в менее жестокой форме. Где оно, ваше благо?
Он почувствовал, как его переполняло невысказанное возмущение. Это были слова, которые он обдумывал в течение последних восьми лет, но которые некому было произнести вслух. Теперь же он высказал все.
Девушка, казалось, не могла выговорить и слова. Тогда принц спросил ее, что она об этом думает: испытывает ли жалость, а может, возмущение? Но это не важно. Еще раньше между ними возникла незримая связь, к тому же он стал ее спасителем. Преграда рухнула. Она — именно тот человек, кому можно высказать все это.
— Я видел столько ужаса и пролил столько крови… Возможно, раньше я считал, что это было правильно. Впрочем, так меня учили. В конце концов кровь покрыла все: и идеалы, и мечты. Теперь есть только смерть, а я иду по трупам.
В темноте было видно, как она чуть вздрогнула: в ее потухших глазах он действительно нашел понимание. Это утешило его.
«Но что бы сказал твой отец? Наследник престола откровенничает с какой-то рабыней…»
Это ничуть не волновало принца.
— Будущий король не должен так говорить, не правда ли?.. Как тебя зовут?
Казалось, девушка некоторое время пребывала в нерешительности. Ее губы зашевелились, а потом замерли на мгновение.
— Саннэ, — ответила она наконец слабым голосом.
— Саннэ, король не должен так говорить…
Леарко чувствовал себя опустошенным, но, так или иначе, в ладу с самим собой. Он сделал невообразимое: выплеснул наружу то, что долгое время терзало его сердце.
— Постарайся обо всем забыть, по меньшей мере до сегодняшнего вечера, — промолвил Леарко. — Жизнь — вечный бег от самого себя, и ничего нельзя поделать.
После чего он снова повернулся на бок с неизменным мечом в руке. Принц спиной ощутил полный страдания и печали взгляд девушки. Он не засыпал до тех пор, пока не почувствовал, что и она легла спать.
6
ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РАССТАВАНИЕ
Наконец их взору предстал Салазар. Дома и руины крепостных башен были разбросаны по всей равнине, словно монеты, высыпавшиеся из переполненного кошелька. Лонерин впервые увидел собственными глазами легендарный город, знакомый ему только по книгам. Тем не менее он не испытывал явного восторга от этого зрелища, вероятно, потому, что, в отличие от Сеннара, ничто не связывало его с этими местами. Дело в том, что, едва оказавшись в этом городе, маг стал проявлять странную нервозность и даже обеспокоенность. Наверняка долгие годы одиночества, проведенные в поисках духа Ниал, сохранили в его сознании память о каждом кирпичике, каждом камне и травинке этого города.
